Груды камней и досок виднелись на каждом перекрёстке. У ближайшего очага Далёкой Звезды толпилась целая стая попрошаек. Многим не хватало то кистей, то ног. Полосы дыма стелились над одинаковыми крышами из блёклых досок, и даже снег стал серым от копоти.
Воздух был заполнен сотнями голосов, будто законы Люведенна разрешали говорить исключительно громко. Должно быть, местные обзавелись такой привычкой из-за бесконечного стука инструментов, что тут же окружил Химеру. Кто-то работал в мастерских, другие же разбивали каменные глыбы прямо перед воротами очередного склада.
— Ну и вонь, — Вийм прикрыл нос тыльной стороной ладони.
Химера кивнул. Пах Люведенн так, будто граф повелел собрать все источники зловония по кругу городских стен. Как если бы в закопчённом котле разогрели старую сажу, подгнившую лесную подстилку и отсыревшие портки, в которых кто-то обделался.
— Так себе городишко, — согласился вслух Варион. — И это грозный Алледан, которым нас пугали?
Приземистые укрепления, перемазанные лица местных и падкая на монеты стража. А ведь их предки стали единственными, кто покорил свободный Бастал в шестом веке.
— Ну, он же не весь такой! — выпалил Крысолов, будто бы защищая соседнее королевство. — Им непросто в Алледане живётся: земли ещё меньше, чем в Летаре, и она очень каменистая. Должно быть, люди тут очень сильные, раз столько веков продержались.
— Люди как люди, — сказал Бертольд и вытер нос. — Наши ничем не хуже.
Главная площадь Люведенна была куда меньше бассельской, но её венцом тоже оказался собор. Низкий, в пяток саженей, и почерневший от времени храм Далёкой Звезды так сильно отвлёк Арбо, что тот едва не врезался в факельный столб. Химера же выглядывал окружающие мастерские и лавки. Припасы и впрямь грозили закончиться раньше, чем они смогут уйти из крепости.
Бертольд увёл путников по улице, которая отходила налево от главной площади. Такой шириной не могла похвастаться ни одна дорога в Басселе: Химера предположил, что целый гвардейский отряд поместился бы на ней в один ряд, плечом-к-плечу.
И всё же двигаться пришлось по самому краю, ведь вся остальная улица принадлежала тем самым караванам, о которых с таким упоением рассказывал Бертольд. Они и впрямь были гигантскими. Химера не смог сдержать мурашки при виде вереницы из восьми гружённых доверху повозок. Точнее, при виде тех, кто их тянул.
Камендарские олени лишь отдалённо напоминали своих сородичей, прячущихся от охотников в лесах под Басселем. Толстые, как старый вяз, конечности перетекали в необъятные спины, на которых могло бы поместиться трое Виймов. Копыта же их выглядели так, будто без труда могли превратить голову человека в тыквенную кашу с костяной посыпкой. Должно быть, и рога этих зверей могли внушить подлинный трепет, вот только их предусмотрительно спилили погонщики, оставив лишь короткие костяные обрубки. Ни дать ни взять снесли бы городскую стену, если бы не эти меры.
— Как четверо оленей могут тащить такую тяжесть? — дивился Крысолов.
— Это ещё что, — хмыкнул Бертольд. — Надо будет — и вдвоём управятся.
— А можем договориться, чтобы нас кто-то другой вёз? Больно уж они страшные.
— Это только кажется. Большие — да, не поспоришь. По молодости кормил одного морковкой с ладони, — Бертольд мечтательно поднял голову. — Спокойнее зверя не встречал, чем камендарский олень.
— Меня больше лошади пугают, — признался Химера.
Крысолов понимающе кивнул, но всё же ужался ещё ближе к стене ближайшего дома. Так, чтобы между и ним и четвёркой оленей оказались товарищи.
Химере казалось, что Басс всё так же шёл за ними незримой поступью. Никто не решался поднять эту тему, лишь похлипывая по очереди. Но Варион ощущал тяжесть утраты на всех их плечах, и даже кристалл в его сумке поддакивал редкими толчками под ребро.
И всё же пора было вернуться к нуждам живых. Путники вновь прошли под городской стеной — теперь с другой стороны — и оказались на том самом караванном дворе. Хотя, его впору было именовать караванным городом.
Ряды стойл окружали бескрайнее поле, разъезженное до нижних слоёв грязи. По его краям стояли сцепки из повозок, которые как раз грузились перед дальней дорогой. Двор был забит сотнями чумазых рабочих. Словно муравьи у лесной тропы, они занимались своими нехитрыми делами, совсем не обращая внимания на редких путников, что бесцельно проходили рядом. Грузили каменные глыбы на низкие повозки с откидывающимися бортами, обвязывали их толстыми канатами и кормили целую ораву могучих зверей.
Химере приглянулись бурые шерстистые волы, которых тянула в загон ватага юнцов. Было в этих спокойных зверях с длинными колтунами что-то благородное, как раз подходящее новым Лисам. Но и любопытных взглядов они привлекут достаточно, пока протянутся сквозь весь Алледан.
Бертольд вёл ребят к конкретным обитателям караванного двора Люведенна. Старик так и смотрел себе под ноги, пока не оказался у покосившегося плетённого забора в дальнем углу. На этом участке оказалось лишь одно небольшое пастбище с приземистыми стойлами.
Отец семейства постоял у калитки и задумчиво осмотрел хижину в глубине участка. Затем он фыркнул и кивнул, как бы признавая в этой постройке старого знакомого. Из обитателей Варион видел лишь двух мальчишек лет десяти, что вдвоём волокли к стойлам кадку размером с них самих.
— Эй, парни! — Бертольд помахал водоносам. — Парни, где хозяин ваш?
Паренёк, лицо которого почти проглотила безразмерная шапка, кивнул на хибару. Тогда Бертольд по-свойски и посмотрел на остальных спутников.
— Дальше я пойду один, — заявил он.
— Пап, чё такое? — подивился Вийм.
— Бестель — мой старый друг из давних времён. Чем меньше нас будет — тем легче мы с ним договоримся.
— А вдруг тебе понадобится помощь? — спросил Крысолов.
— Брось, Ладаим, — Бертольд стоял на своём. — Варион, скажи им. Мы ведь договорились, разве нет?
Химера сдержал ухмылку, и молча достал из сумки серебряную статуэтку величиной с локоть. Изображала она плечистого воина с секирой в причудливом шлеме с кручёными бараньими рогами. Когда-то он охранял коллекцию Родейна, а теперь послужит достойной платой караванщику.
Бертольд уверял, что знал Бестеля и всё его семейство ещё с давних контрабандистских времён. Добавил он и то, что присутствие других гостей лишь сделает старого друга менее сговорчивым, будь они даже его собственными сыновьями. Химера же считал, что старик попросту хочет удержать в тайне ту страницу своей жизни.
— Запомни, Бертольд, — проговорил Варион медленно, с остановкой после каждой фразы. — Мы выходим отсюда на рассвете в последний день этой луны и едем в Сегденн на озере Миларад. Встреча на той развилке, про которую ты говорил.
— Разъезд Грачей, да, — пробормотал старик. — Помню, Варион, нет нужды мне это в третий раз повторять.
— Тогда — удачи. Встретимся на площади к закату.
— Какому закату? — Вийм вскинул ручищи. — Пап, ты там чего задумал?
— Да ничего, сынок, — Бертольд покосился на Химеру и продолжил, лишь когда тот кивнул. — Бестель — тот ещё пропойца, так что придётся дождаться, пока он уговорит бутылку-другую, чтобы ударить по рукам. Дело не быстрое, так что мы с Варионом ночью поговорили и решили, что вам бы в это время стоило развеяться.
— Развеяться? — изумился Арбо. — Отметить смерть брата, что ли?
— Я не это сказал, — отец нахмурил лоб. — Помоли Звезду за его упокой, пока есть время и настоящий собор под рукой. Выпейте по чарке за его душу. Подышите воздухом, пока мы не залезли в тесную повозку и не уехали куда глаза глядят. Выдохните, ребята. Поживите хоть вы за Басса.
Бертольд затопал прочь по делянке старого караванщика, а его сыновья продолжали недоумевать у ограды. Старший бросился было следом, но Химера аккуратно придержал его за плечо.
— Не надо, Вийм, — попросил Варион, запуская пальцы в сумку. — Дай отцу отвлечься. И сам отвлекись. Вот вам по кусочку наследства первого Химеры. Просадите его как следует, хорошо?
