То была тварь, что путешествовала вместе с проклятым шрау и которую Рихтер умудрился подстрелить. Еще в Итесе Рихтеру почудилось, что он уже где-то сталкивался с подобным созданием — и сейчас, глядя в горящие ненавистью желтые глаза, он укоренился в этом чувстве. Но размышлять об этом было некогда, так как чудище откинуло в сторону бездыханное тело и ринулось в атаку.
Один из инквизиторов пальнул твари в спину. Взревев от боли, она вмиг развернулась и вырвала ему глотку. Два других святых воинов вонзили ей в бок копья. Одним ударом переломав древки, чудовище отмахнулось от инквизиторов, точно от мух, а после прыгнуло прямо на Рихтера и прижало его к земле.
— Ты помнишь меня? Помнишь?! — зарычала тварь, оскалив полнящуюся кривыми клыками пасть.
— Я не собираюсь разговаривать с тобой, отродье! — выплюнул Рихтер, тщетно пытаясь дотянуться до пистолета. — Сегодня ты сдохнешь, как и все твои дружки!
— Митель! — продолжило чудовище. — Ты и твои люди убили всех его жителей и предали город огню. Всех, кроме одного. Вспоминай! Я хочу, чтобы ты знал, за какие именно злодеяния я разорву тебя на части и сожру твое черное сердце.
В памяти Рихтера что-то колыхнулось. Митель?.. Кажется, то было несколько лет назад — до Рихтера дошло донесение, что в одном захудалом провинциальном городке продолжают поклоняться лже-богу. И не тайком за закрытыми дверьми — вероотступники продолжают вести службы и даже вслух хулят имена Троицы, спасителей всего рода людского. Рихтер уже давным-давно не занимался подобной работой лично, но в тот раз решил сделать исключение, уж больно наглы были святотатцы, поэтому, собрав отряд, Рихтер двинулся в Митель и на деле показал, что бывает с теми, кто смеет сомневаться в Троице. Но он не помнил, чтобы там он видел подобную сию образину…
Однако Рихтер быстро отбросил все лишние мысли, почувствовав ладонью спасительную деревянную рукоять.
— Передавай привет своему любимому Всеотцу, мразь, — прошипел Рихтер, вскинул руку и приставил пистолет к морде чудища.
Выстрел отбросил тварь в сторону и едва не оглушил самого Рихтера — в ушах у него зазвенело, однако этого того стоило. Воздай Благодетель тому, кто придумал сульфитовые пули — одна из них почти начисто снесла чудищу нижнюю челюсть. Истекающая кровью тварина попыталась было подняться — но после без сил рухнула обратно в пыль.
Подоспевший инквизитор занес над головой меч, чтобы прикончить тварь, однако она не собиралась так просто сдаваться невзирая на ужасную рану. Ухватив лапами щиколотки воина, чудище дернуло его на себя — а потом вскрыло ему глотку.
Но вот сотоварищи павшего разрядили в образину арбалеты, кто-то воткнул в нее копье, другой умудрился огреть палицей — и через несколько мгновений тварь могла лишь тихо рычать, лежа на теле своей последней жертвы.
Поднявшись на ноги, Рихтер, на ходу перезаряжая пистолет, подошел к твари, что терзало его злобным взглядом. Воистину — чудовищная живучесть. Но любое отродье Создателя рано или поздно отправится вслед за ним. Ибо такова воля Троицы.
— Мы… еще… не закончили… — из-за покалеченной челюсти чудовище еле-еле выговаривало слова.
— Я считаю иначе, — одними уголками губ улыбнулся Рихтер, прицелился прямо промеж желтых глаз и разнес твари череп.
* * *
Рихтер и его люди уже давным-давно покинули место битвы, когда Зверь раскрыл единственный уцелевший глаз. Все тело его изнывало от такой ужасной боли, что он с трудом сдерживал крик. Наклонившись к остывшему телу, Зверь принялся лизать длинным языком подсохшую кровь. Спустя время он залакал с удвоенной силой, а потом, когда нижняя челюсть отросла — признаться, это было еще более мучительный процесс, нежели ее потеря — с урчанием вцепился в живот покойника, с каждым куском мяса, с каждой проглоченной жилой чувствуя, как раны понемногу затягиваются, превращаясь в рубцы.
Человек в черном убил Каспара еще в Мителе, несколько лет назад, тем самым породив Зверя.
Он же умрет лишь после того, как получит свою месть.
Глава 28
На какое-то время в зале повисла мертвая тишина. Птаха обменялась взглядами с Ленсом, словно бы пытаясь удостовериться, не обманул ли ее слух, а после переспросила:
— Ты… бог?
— Ну да, — сказал Изау и шмыгнул носом. — Во всяком случае, так говорит мастер Ксин. Странно, что он не рассказал вам это после того, как создал. Во что будем играть? В прятки? Солдатики? У меня несколько армий — и химларская тяжелая конница, и тэлльские лучники. А может сначала…
— Погоди, — мягко прервала расщебетавшегося мальчика Птаха. — Мы не знаем, кто такой мастер Ксин и уж точно он не наш создатель.
— Серьезно? — Изау нахмурил лоб и сморщил нос, точно пытаясь понять, не пытаются ли его надуть. — Так откуда вы тогда взялись?
— Ну, сначала мы вышли из Келлена, добрались до Итеса, угнали… позаимствовали на время чужой корабль, доплыли до Силата и вот мы здесь, юный господин, — произнес Морган, что до того с интересом разглядывал висевшее на стене огромное полотно в золоченой раме, изображавшее морскую баталию меж двумя армадами кораблей. — Если вдруг все эти названия вам о чем-нибудь говорят.
— Так вы пришли изнутри? — Изау ажно рот разинул от удивления. — Странно, ведь вы не похожи на вжужов или мыков, а мастер говорит, что кроме них и других чудиков там никого и нет…
— Вжужи и мыки?.. — в недоумении протянула Птаха, а потом ее вдруг посетила нежданная догадка: — А, так ты про тех… существ, что обитают в городе?
— Ага, — кивнул Изау и скривился. — Только они мне не нравятся. Глупые, даже говорить не умеют. Поэтому мастер обещал сделать мне друзей, с которыми я смогу играть. А это не вы. Эх…
Мальчик выглядел до того расстроенным, что у Птахи невольно кольнуло сердце. Однако ее не покидало ощущение абсурдности всего происходящего. Каким образом какой-то мальчишка вместе со своим мастером — кем бы он ему не приходился: отцом, учителем, наставником — очутился в городе, что заброшен десятки лет и населен лишь кровожадными чудовищами? Почему некий мастер называет ребенка богом? Знал ли обо всем этом Гессер, поручая семерке их задание? Вопросы множились один за другим. Но не успела Птаха как следует пораскинуть мозгами, как Спайк отпихнул в сторону Тео, выступил вперед и снял с плеча топор:
— Ладно, — бросил он. — Как бы то ни было, мы пришли сюда за башкой бога, а раз ты — он, и на всю округу других не водится, значит знакомство наше выдастся коротким. Как говорится: ничего личного, малец.
— Еще один шаг — и ты труп.
Птаха и сама не заметила, как поднялась на ноги и выхватила Близняшек, закрыв Изау от Спайка.
— А ты, видать, головенкой стукнулась, когда с неба падала? — хмыкнул он. — Или забыла, ради чего мы сюда собственно говоря и приперлись? Нас наняли пробраться в Исслейм, найти тут восставшего божка и отправить его на Ту Сторону. Вот — бог. Вот — мой топор. Что не так?
— То, что это просто мальчишка, — процедила Птаха. — Ты и впрямь веришь, что бог — какой-то сопляк, который в солдатики играет?
— Во всяком случае — он так себя назвал, и за язык его никто не тянул, — упрямо произнес Спайк. — Да и много ты богов видала, чтобы судить, кто из них как выглядит? А? То-то же. Так что свали с дороги, иначе вместе с мелким засранцем на Ту Сторону отправишься.
— Полегче с угрозами, — Ленс встал рядом с Птахой. — Не припомню, когда ты успел заделаться главным. Такие решения принимать будешь явно не ты.
— Кто б сомневался, что полюбовнички друг за дружку горой будут, — скривился Спайк. — Морган — ну ты ведь вроде здравый мужик. Прикончим мальца, вернемся к Гессеру и до конца жизни будем припеваючи жить.
— Звучит заманчиво, — протянул Морган, делая шаг в сторону. — Однако убивать детей я не подписывался. Да и видится мне — здесь какое-то недоразумение. Я бы, как минимум, поговорил с мастером, которого упоминал юный господин… как там его зовут?
