С высоты птичьего полета долина действительно напоминала идеально круглую чашу или жерло давно потухшего вулкана, что более вероятно. Глядя глазами тех же пернатых, можно было определить размеры городской стены — шесть миль в диаметре и тоже в форме идеального круга. От четырех городских врат, на все стороны света расходились ровные линии широких мощеных камнем дорог. Сколько лет тем плитам — неизвестно, но сохранились они прекрасно.
Сам город сверху смотрелся хаотичным рисунком из круглых домов — мини-башен. То тут, то там, без всякой системы, над ними возвышались непохожие друг на друга «минареты» от восьмидесяти до ста восьмидесяти локтей в высоту. Вообще-то все здания города, хоть и имели цилиндрическую основу, но обязательно разнились. Отличались высотой, шириной, крышей, формой окон, цветом, этажностью и многими иными деталями, а «небоскребы» так и вовсе представлялись отдельной «песней». И это будет небольшим преувеличением — в них чудилась застывшая музыка.
Башни различались не только высотой, но и формами. Ни одна не походила на простую колонну. Скорее напоминали причудливые «песочные часы» с одной или несколькими «перетяжками». Два «небоскреба» завершались «обратным расширением», пять штук сужались в один или три «пика» и в обязательном порядке на крыше каждой башни имелась плоская площадка с ограждением, в центре которой на кубическом постаменте стоял белый каменный шар. Окон не было ни в одной из «вышек» и все они были построены из черного камня — под «цвет» межзвездной Тьмы. Даже не сложены из блоков, а казались отлитыми из расплавленного антрацита, причем по воле сумасшедшего архитектора. Куда до него Церетели! И, тем не менее, впечатление они производили потрясающее. Поражали чужой, но в то же время невероятной, невозможной гармонией. Одно их существование не иначе, как чудом не назовешь. Не могли эти строения стоять и стоять воистину вечно, когда в них не замечалось ни одной структуры, поддерживающих крепость, долговечность, устойчивость.
А если с высоты приглядеться еще внимательней, то знающий эльф определил бы, что общий рисунок города соответствовал звездному небу Валая в те далекие времена. Башни символизировали двенадцать обитаемых миров видимых глазом, «вооруженным» специальным амулетом и стояли как раз там, где они располагались на темном небосклоне. Остальные здания составляли рисунок созвездий, в которые затесалась площадь Аскареля — валайское «солнце», окруженное двадцатью пятью планетами — фонтанами, неведомо как оказавшееся среди ночных светил. Получалось своеобразное гигантское пособие по астрономии — астрологии, необходимое для путешествий по мирам.
Кое-кто может сравнить это с пустыней Наска, что в южноамериканском Перу. Ну и пусть. Мы-то знаем, что ничего общего. Хотя…
Наиболее высокое здание, Башня Советов Старейшин, в древности носила имя самого большого мира из дюжины «соседних», населенных Разумными расами, мира драконов — Галантарасая и являлась «межмировым порталом». Название вышло из употребления несколько тысяч лет назад еще на Валае, когда каганы покинули свою столицу. Или их, клан Стелющихся Камней, «попросили» покинуть — история в виде «Хроник» об этом умалчивала. Уже тогда эльфы по неизвестной причине утратили возможность свободно ходить по «содружеству миров».
Таким образом, обретя Кальварион здесь, на чужбине, покинутые богом каганы предпочли назвать башни более функционально. Тем более здания потеряли «разум», который приписывали им легенды, стали «неживыми».
Вообще-то Рус запрещал даже приближаться к этим строениям. Но кто ж его в таком спокойном городе послушает? Пять идиотов, вляпавшихся в ловушки в паре домов (предположительно складов) заставили остальных стать осторожнее и только. Воины, свободные от дежурств и от рейдов в соседнюю долину, разбредались по городу и… занимались мародерством. Под руководством склонных к Силе, конечно. А пятеро наиболее любознательных магов выбрали себе по башне.
Опытным путем определи «небоскребы» с наименьшим числом ловушек, и потихоньку пытались их обезвредить. Пока безрезультатно. Наглый Андрей, несостоявшийся подмастерье-Текущий, «присвоил» себе Башню Советов, возле которой и дышать было опасно. Его это не смущало. Хвала Гидросу, Грация со своим мародерством отстала. Набрала одежды (Великовато? Подошьем!), драгоценных безделушек и теперь развлекалась во дворце Гелинии, в бывшем доме Главы Совета Старейшин…
Андрей с утра, не дожидаясь, когда проснется Грация, направился во дворец. Его супруга выбрала для семейного гнездышка здание немногим меньше дома Главы. Муж исхитрился деактивировать узоры на входе. Тогда он впервые восхитился красотой тех структур:
«Действительно узоры! Чик не обманул, — и наполнился гордостью, — Но я-то как его! Как орешек расколол! Всего-то струйка Силы на главный… узелок», — и душа его пела. Нашел. Сам. Главный узел. Догадался без Чика! Не понижало настроение даже пришедшие на ум слова знающего друга: «Ломать — не строить!».
А дворец для Гелинии давно «распечатал» мастер-Пылающий, исполняющий обязанности наместника княжны. Тот самый, с которым регулярно поддерживал связь Пиренгул. С ним, кстати, когда он сам жил во дворце, ничего необычного не происходило. Так же, как и с Грацией. Андрей ночью, после горячего разговора с Чиком разбудил её. Пообщался и, услышав напоследок:
— …отстань, Андрей! Чего ты меня пытаешь? Я спать хочу. Давай утром этим займемся… — последнее слово прозвучало через засыпание, успокоился:
«Любвеобильности… хм, излишней — точно нет, и над Гелинией она сама поражается. Беззаботной заделалась и всё о мужиках да вещах речи ведет. Ей она такая нравится, а вот мне ни капли. Прав Чик… опоили? Структура, эманации? Что и не менее важно кто… Придется заглянуть к ней в гости».
Вид утреннего Кальвариона поднимал настроение кому угодно. В данный момент он помогал грустному Текущему, подавленному безрадостными предчувствиями, обрести душевное равновесие. В свете восходящего солнца окрестные здания радовали глаз. Разноцветные цилиндры, срезанные под разными углами, с острыми или плоскими крышами из непонятного материала — сверкали веселой радугой. Цветные стекла разно уровневых окон не казались вычурными, а наоборот, смотрелись необычайно гармонично. Именно разно уровневых, а не разно этажных — сплошные перекрытия в домах-бочках люди видели всего в десятке строений.
Двери, как ни странно, в основном встречались деревянные. Редко попадались кованные железные и только башни запирались каменными сворками. Нет, еще и городские врата состояли из двух скальных монолитов, отрывающихся, тем не менее, удивительно легко.
