Рыдания сдавливали мне горло.
— Он мне этого так и не сказал.
— Но это не значит, что он этого не чувствовал.
— Возможно.
— Тебе надо быть сильной. Мы же не знаем, что произошло. Может, ему все же удалось выжить. А ты в таком кошмарном состоянии. Ты бы хотела, чтобы он застал тебя в таком виде?
— В нормальном я состоянии.
И он не вернется.
Калеб смотрел на меня, укачивая, а я сидела вся в слезах.
— В нормальном! — Я попыталась хоть как-то вытереть лицо рукавом. Потом я постаралась сесть и озвучила вопрос, которого больше всего боялась: — Ты его чувствуешь? Его эмоции?
В ответ Калеб печально улыбнулся.
Я уткнулась лицом ему в грудь и дала волю чувствам.
Какое-то время я не могла унять рыдания. Когда слезы наконец иссякли, Калеб встал и помог подняться мне:
— Умойся и спускайся вниз. Я попрошу Кэт найти тебе какую-нибудь одежду. Она должна осмотреть твои раны. — Он показал на мои руки и коленки. Я попробовала возразить, но Калеб меня перебил: — Либо позволь ей это сделать, либо я отвезу тебя в больницу.
— Я терпеть не могу больницы.
— Я знаю.
— Это подло с твоей стороны.
— Это я тоже знаю. Давай иди. — Он сунул руку в карман, вложил мне что-то в ладонь и сжал ее в кулак.
Когда Калеб вышел, я посмотрела, что там было. Его серебряный кружочек с выгравированным словом «надежда». Несколько секунд я смотрела на него, а потом положила в самый центр кровати Майкла.
Я сбросила куртку и услышала, что что-то ударилось о пол. Я подняла ее и расстегнула карманы, обнаружив в них диски, которые принесла из прошлого, и ключи от машины Майкла. Я сжала их так крепко, что насечки больно впились в пальцы. Глаза налились слезами, и я бросила ключи на тумбочку. Диски я доставать не стала.
Я машинально зашла в душ и включила такую горячую воду, какую только могла вынести. Прежде чем встать под струю, я посмотрела на свое отражение в зеркале.
Волосы стали серыми от пепла, на лице темные пятна сажи, размытые слезами. Глаза покраснели, а зрачки стали ярко-зелеными — так бывает, когда я плачу. На плече уже расплылся страшный фиолетовый синяк, я натянула кожу, и стало очень больно. Потом я перевела взгляд на колени, на ладони. Все было ободрано.
Выглядела я ужасно, а на душе было еще хуже.
Я залезла под душ и стояла там, пока горячая вода не кончилась.
Обмотавшись полотенцем, я осторожно приоткрыла дверь ванной комнаты и увидела на кровати чистую одежду — мягкие серые штаны для занятий йогой, которые можно закатать на талии, тоник и белый худи. Еще я нашла пару синих мохнатых носков и даже новое белье.
Увидев белье, я чуть было не засмеялась, но не смогла. Спасибо Кэт и ее шкафу.
После душа я как-то яснее осознала то, что увидела в «Песочных часах». Если я ничего не напутала, то мне требовалось получить ответы на некоторые вопросы.
И… Майкла не стало. Передо мной стоял выбор. Либо сломаться, как четыре года назад, когда я потеряла родителей, либо сделать все возможное, чтобы за него отомстить. Я знала, что будет проще. И что вернее.
Но не знала, какой из двух вариантов победит.
Я оделась, взяла серебряный кружочек с кровати и сунула его в карман худи. Я медленно пошла вниз по лестнице, морщась каждый раз, когда сгибалась коленка. Шаг за шагом я переставляла ноги, преодолевая по одной ступеньке, и с каждым движением нервничала все больше. Я прошла мимо общей комнаты, не желая смотреть ни на диван, ни на часы, и остановилась перед дверью на кухню.
Эмерсон, функционируй хоть как-нибудь. На дно ложиться пока нельзя. Есть кое-что, что обязательно нужно сделать.
Я несколько раз вдохнула поглубже, открыла дверь и просунула в нее голову. В кухне все еще пахло попкорном.
— Привет! — Кэт сидела за столом одна. Она встала, чтобы помочь мне сесть на стул. — Калеб сказал, что ты спустишься, чтобы я тебя осмотрела.
— Болит только плечо.
И сердце. Но с этим она вряд ли могла мне помочь.
— Которое? — спросила Кэт.
— Правое, — ответила я, засчитав себе крохотную победу — губы не задрожали.
Кэт осторожно приспустила худи и, увидев синяк, болезненно поморщилась.
— Лайем сказал, что толкнул тебя на землю, когда здание взорвалось. Это тогда ты его заработала?
Что-то в ее словах показалось мне странным и отвлекло меня от боли. Как от физической, так и от душевной.
— Взорвалось. — Лаборатория действительно взорвалась. Все писали и говорили только о пожаре, а не о взрыве.
Кэт смутилась:
— Я ошибаюсь? Я неправильно поняла Лайема?
На ее вопрос я не ответила.
— Где Ава?
— Не знаю. Ее никто не видел.
— Я ее видела. В прошлом. С каким-то мужчиной. Они смотрели, как горит лаборатория. — Тоска сдавила грудь, я постаралась справиться с накатившим чувством, чтобы связно продолжить рассказ. — Мне показалось, что я и его узнала.
— Как он выглядел?
— Высокий. Широкоплечий. Светловолосый.
Лицо Кэт ничего не выражало.
— И ты его узнала?
— Да. — Я подозревала, что ей не понравится то, что я скажу. — Я с ним встречалась.
— Что?
Я скрестила на столе руки и опустила на них голову.
Все думают, что Лендерс исчез, потому что он украл папки Лайема. Но это было не так.
Он жил в моем лофте.
На смену утру приходил день, но воздух был еще свеж. Где-то жгли листву. Калеб с Лайемом сидели во дворе под древним дубом в креслах-глайдерах. С веток дождем сыпались только недавно сменившие цвет листья, светясь в лучах яркого солнца.
Наверное, день был очень красивый.
— Лайем. — К мужчинам подошла Кэт, скрестив на груди руки, чтобы не мерзнуть. Или чтобы как-то защититься от реакции Лайема. — Прости, что перебиваю. Нам надо поговорить.
— Ничего страшного, Кэт. — Сегодня Лайем почему-то выглядел более старым, чем вчера. Он раскачивался в кресле, упираясь в землю ногой. — Доброе утро, Эмерсон.
— Доброе. — Хотя ничего доброго я в нем не видела.
Калеб предложил мне присесть на его место. Я начала было возражать, но он все равно взял меня за запястье, стараясь не дотронуться до оцарапанной ладони, и подвел к креслу.
Чтобы избавить Кэт от неловких размышлений на тему, как сообщить отцу с сыном шокирующие новости, я сказала обо всем сама.
— Джонатан Лендерс какое-то время жил у меня в спальне.
Все молчали. Лайем перестал раскачиваться. Калеб резко повернулся и уставился на меня.
— Только я не знала, что это он. Он представился Джеком.
