– Пожалуй, я уже могу идти, – весело сказала она, – помогите мне подняться, Дэйнор!
Малика торжествовала.
Все ее чувства были напряжены до предела, сопротивляясь возросшему давлению силы, обладатель которой стремительно приближался.
– Идемте, – нетерпеливо повторил лунник, сжав пальцы ведьмы так, что она невольно вскрикнула, – о, прошу прощения, госпожа Вейн! Я не хотел, клянусь Луной!
Но страдания Малики оказались вознаграждены.
Именно в тот миг, когда она доковыляла до дверей, ведущих в следующий зал, из боковой и, вероятно, потайной дверцы вышли двое. Один из них был лунником с неподвижным, как будто застывшим лицом и совершенно седыми волосами, рассыпавшимися по плечам и ниспадающими до пояса. Вторым оказался самый обычный человек, в меру высокий, в меру упитанный и весь в коричневом. Даже роскошные бакенбарды были сочного коричневого цвета, в тон новенькому сюртуку. И все оказались неприятно удивлены этой внезапной встречей, а Дэйнор – тот вообще, как показалось Малике, испугался.
Первым опомнился коричневый господин. Он широко улыбнулся ведьме, пересек разделявшее их расстояние и раскланялся.
– Крэй Витхэм, банк «Витхэм и сыновья».
– Малика Вейн, – она присела в учтивом реверансе.
Надо сказать, это было нелегко – раскланиваться с господином Витхэмом, не сводя глаз с седого лунника. Последний, казалось, немного оттаял, подошел иостановился рядом с банкиром.
– Отец, позволь представить госпожу Вейн, – прошелестел в ушах голос Дэйнора, – Малика, это Дэлин Сильван, мой отец.
– Приятно удивлен, – проскрипел граф Дэлин, хотя было ясно, что если он и удивлен, то совершенно не приятно, – Дэйнор говорил о вас, но, должен заметить, его слова – это бледная тень по сравнению с оригиналом.
– Ах, граф, вы мне льстите, – Малика с интересом оглядывала сухопарую фигуру старика.
Она ведь никогда не видела пожилых лунников. Ей все казалось, что они до самой смерти остаются молодыми, а на самом деле оказалось, что и на их лица время накладывает свою печать. К тому же, Дэлин Сильван явно страдал печенью, если судить по желтоватому оттенку кожи. Эту болезненную желтизну только подчеркивал сочный бордовый цвет сюртука и рубашки.
…Потом они обменялись ничего не значащими фразами.
– Буду рад видеть вас в нашем банке, – сказал Крэй Витхэм.
– А я скоро присоединюсь к вам на ужине, – сухо заверил Сильван-старший, – теперь я провожу господина Витхэма. Нам осталось кое-что обсудить.
Малика склонилась в глубоком реверансе, а когда подняла глаза, Витхэм и граф уже исчезли. Дэйнор же… выглядел растерянным.
– Идемте, ужин сервирован, – мрачно обронил он и потянул Малику дальше.
– Что с вами, Дэйнор? – она заставляла себя очаровательно улыбаться, хотя внутри тряслась каждая поджилка.
Еще бы! Она только что столкнулась нос к носу с самим Дэлином Сильваном, верховным лордом Ловенны! И это именно он пытался копаться в ее мыслях, сомнений уже не возникало. И уж конечно, Дэлин был не в восторге от того, что Малика его увидела. Почему? Йоргг знает. И это не мешало бы выяснить.
– Отец не любит, когда кто-то встречает здесь Витхэма, – наконец ответил Дэйнор, – он считает, что в доме истинного лунника столь высокого происхождения не должны бывать люди.
– Но ведь я – тоже человек… Ну же, не хмурьтесь, – ведьма провела пальцем по глубокой складке, залегшей меж шелковистых бровей лунника, – В конце концов, какое мне дело до того, кто приходит к вашему отцу?
* * *
Но дело, разумеется, было.
Мысли опять заворочались в голове Малики словно шарниры и шестерни чудного механизма, и ведьме попросту стало нехорошо от очередной версии, которая имела полное право на жизнь. А что если… В самом деле, кто мешает убивать самому Дэлину Сильвану?!!
Мотив? Что ж, он может быть прост как медный пенни. Аристократы частенько тратят больше, чем должны. Если изумрудная шахта принадлежит семье Сильванов, и по какой-то (еще неясной) причине просто так продать они ее не могут, то… Дальше – все элементарно. Заставьте лунников убраться из Ловенны, и шахта перекочует, например, к Витхэмам, а денежные проблемы Сильванов таким образом разрешатся. Йоргг! Вот уж правда, червивым яблочком оказалась эта Ловенна!
– Дорогая, женщинам вредно так много думать, – Дэйнор деликатно прикоснулся к ее запястью, – когда я смотрю на твой милый, но сморщенный лобик, я представляю тебя скрюченной старушенцией в толстенных очках.
– Прошу прощения, – Малика мотнула головой, – даю вам слово, Дэйнор, что больше никогда не буду размышлять в вашем присутствии.
– Я придерживаюсь мнения, что женщины созданы для удовольствий, а не для тягостных дум.
С этими словами лунник распахнул перед Маликой резные двери.
– Прошу вас, прекрасная госпожа Вейн.
Она не стала сдерживать восторженного возгласа – к чему? – пусть лунник думает, что ведьма очарована оказанным приемом.
Ей не нужно было кривить душой: зал с резными деревянными сводами, огромный стол, шелковые портьеры цвета молочного шоколада, вышколенные слуги, передвигающиеся бесшумно словно тени – все было безупречно.
Вопреки этикету, который предписывал располагаться друг напротив друга, Дэйнор устроился на стуле рядомс Маликой, раздраженным жестом отослал прислугу.
– Позвольте, я за вами поухаживаю, госпожа Вейн.
Его улыбка при этом была столь многообещающей, что Малика невольно опустила глаза в тарелку.
– Попробуйте вино семьи Сильван, – увещевал ее лунник, не упуская случая коснуться руки ведьмы, – а эти грибы готовятся по специальному рецепту. Стоит их не доварить, и они уже ядовиты. Разве это не возбуждает?
Малика через силу улыбнулась и поддела вилкой коричневую и скользкую шляпку упомянутого гриба.
– Я предпочитаю, Дэйнор, пищу менее опасную. Но раз уж вы так настойчиво рекомендуете, то я все-таки отведаю ваших грибов… Надеюсь, вы не хотите меня отравить?
Лунник повернулся и в упор посмотрел на нее – без тени улыбки. В звериных глазах цвета белого золота стыла угроза.
– А разве есть за что? – услышала Малика едва различимый шепот и автоматически мотнула головой.
– Не думаю. Будь я достойна смерти, то не пережила бы прошлой ночи… наверное…
Дэйнор расслабленно откинулся на спинку стула, взял бокал и залпом его осушил.
– Мне уже рассказали, что случилось с вашим напарником, госпожа Вейн. Да, да, не нужно вздрагивать. О том, что вы агент по делам нечеловеческих сущностей в Ловенне не знает только глухой и слепой. Но мне наплевать на род ваших занятий, госпожа Вейн. Я могу себе позволить думать о том, о чем мне хочется, а вовсе не о том, о чем жужжат на улицах.
