Он умолк и уставился на Малику так, как будто хотел ее съесть живьем. Прямо здесь, не отходя от празднично сервированного стола и запивая вином из собственных виноградников. А ведьма – в который раз – невольно подумала о том, как щедро Ночная странница одарила Сильвана-младшего, сделав его тело идеальным. Ну, или почти идеальным.
Ведьма проглотила комок, застрявший в горле, и шепотом спросила:
– О чем же вам хочется думать, Дэйнор?
Лунник смотрел на нее сквозь опустевший бокал, и отсветы горящих свечей переливались на хрустальных гранях.
– Я вам скажу чуть позже, – промурлыкал он, – скажем, когда взойдет луна.
– Ее не видно отсюда, – Малика улыбнулась через силу.
– Вы забываете, кто я, госпожа Вейн.
Она пожала плечами, отпила из своего бокала и попросила:
– Пока не взошла луна, расскажите мне о Ловенне. Мне показалось, что здесь многие лунники носят изумруды?
– Чепуха, – в бархатистом голосе Дэйнора бабочкой порхала безмятежность, – вам показалось. Здесь была шахта, где раньше добывали изумруды, и она принадлежит моей семье. Так что… дорогая моя, изумруды может носить только тот, кто в состоянии их купить.
– А почему – «была»? – Малика невинно захлопала ресницами.
– Потому что лет пятьдесят назад здесь случилось небольшое землетрясение. Ловенна не пострадала, но шахта, увы, обвалилась. Так что теперь это не более чем бесполезная дырка в земле…
– Но ее можно восстановить, – пробормотала ведьма.
– Оно того не стоит, уж поверьте, – ответил Дэйнор, – изумруды, конечно, хороши, но… Вы ведь не представляете себе, что значит обвалившаяся шахта. Раскапывать ее – это не совком копать лунки для роз, Малика. Может быть, в будущем, мы еще вернемся к изумрудам, но сейчас у отца иные заботы…
На миг лицо Дэйнора омрачилось, но затем он улыбнулся.
– Позвольте подлить вам вот этого мускатного вина, госпожа Вейн.
Прихлебывая ароматный напиток, Малика наблюдала за Дэйнором.
Безусловно, где-то он солгал. Но в то же самое время Малика знала, что все, сказанное о шахте, правда. Было много изумрудов, потом случилось землетрясение. Все. Примерно то же самое поведала и Марисия. Но тогда, выходит, содержать гостиницу в Ловенне было делом весьма выгодным?..
– Вы опять думаете, – насмешливо прошептал Дэйнор, – не нужно. Размышления никогда еще не приносили своим хозяевам ничего хорошего.
– Извините. Но я никак не могу забыть того, что случилось прошлой ночью, Дэйнор.
– Понимаю, – он наклонился к ней, заглядывая в глаза, потом убрал назад локон, тщательно завитый Марисией, – но время лечит, госпожа Вейн, а ведьмы, насколько мне известно, живут куда дольше простых смертных. Пройдут годы, и облик господина Игиро померкнет, сотрется из вашей памяти…
– Слабое утешение, – Малика покачала головой, – как думаете, его убили потому, что он был агентом?
– Безусловно.
– Значит, и я в опасности.
– Скорее всего. Но сейчас, в моем доме, вам ничто не угрожает.
– Почему вы подрались с… – начала Малика, но Дэйнор, не дослушав, с деланной беспечностью махнул рукой.
– Пустяки, госпожа Вейн. У лунников всегда так бывает, когда их чуть больше одного на милю. Я встретил чужака в своих охотничьих угодьях и прогнал его. Я же не виноват, что оказался сильнее вашего старого приятеля?
– Угу, – выдохнула ведьма и поерзала на стуле.
Время было позднее, прикосновения Дэйнора становились все более дразнящими и настойчивыми.
– Луна всходит, – прошептал он, целуя ей запястье, – теперь я, пожалуй, скажу…
– Не нужно, – беззвучно сказала ведьма, – молчите, Дэйнор.
– Я хочу, чтобы ты осталась здесь до утра, – внезапно жестко произнес лунник, – иначе… зачем ты вообще приходила?
– Я приходила поужинать и поговорить, – просипела Малика, усмехаясь про себя.
Как же так, агент Вейн? Ты испугалась перспективы продолжения ужина? А не ты ли была готова на все, лишь бы обыскать дом Сильванов?!!
Дэйнор тряхнул головой, затем очень бережно взял руки Малики в свои.
– Я тебя прошу, чтобы ты осталась до утра. Здесь. Со мной.
«Возможно, с самим убийцей», – успела подумать ведьма прежде чем выдохнула «нет».
Лунник улыбнулся. В глаза бросились острые белые зубы – чуть длиннее и острее, чем у людей. И от этого выражение его лица показалось ведьме нечеловеческим и… совершенно беспощадным.
– Но у тебя больше нет выбора, Малика. Не стоит забывать о том, что я – не человек. Я дитя Ночной Странницы, и я отличаюсь от вас, людей.
Она хотела сказать, что выбор есть всегда, но… не успела.
Солоноватая волна хлынула в сознание, сметая все возможные и невозможные барьеры, застилая взгляд розовыми клочьями, делая тело ватным и непослушным.
– П…прекрати! – она дернулась, пытаясь вырваться из липкой паутины лунной магии, потом с трудом поняла, что над головой проплывает, покачиваясь, сводчатый потолок.
«Помоги мне», – подумала ведьма, сама не зная, к кому обращается.
– Будь со мной, – прошептал на ухо Дэйнор, легко прикусывая ей мочку уха, – будь здесь и сейчас. Только со мной.
Малике казалось, что она подняла руки. Пальцы скользнули по спине лунника, по гладкой коже с запахом ночного леса. Потом ведьма ощутила на губах его горячее дыхание. И, проваливаясь в розоватую бездну, ответила на поцелуй.
* * *
…Она проснулась перед рассветом. Кулон-звезда стал таким горячим, что невозможно было терпеть. Малика хотела его снять, но передумала. Прижала еще сильнее к коже, и что есть сил стиснула зубы, чтобы не заплакать. Потом уткнулась лицом в подушку и замерла.
Она думала о том, что так переживает совершенно зря. В конце концов, Дэйнор далеко не первый мужчина в ее жизни, и хотелось надеяться, что не последний. Ночью он ни разу не сделал ничего такого, что было бы ей неприятно – разве что теперь все тело ныло как после затяжного бега. Только вот… Почему-то больше всего на свете Малике хотелось смыть с себя даже воспоминания об этой ночи, забыть ее и забыться самой. Сердце болезненно трепетало и сжималось, как будто она, Малика Вейн, сделала последний шаг, навсегда разорвавший призрачную ниточку между ней и…
Ведьма судорожно вздохнула и попыталась привести свои мысли в порядок. Итак, госпожа Вейн, забудь о том, что было, и изволь поразмыслить о том, где взять документы, которые бы компрометировали семью Сильван. До рассвета еще есть время побродить по этому дому, и искать, искать!
Малика повернула голову так, чтобы видеть Дэйнора. Он спал совсем как дитя, тихо посапывая и изредка улыбаясь. Белые волосы разметались по подушке, открывая высокий умный лоб.
«Благородное лицо», – внезапно для себя подумала Малика, – «и я… я могла бы убить его прямо сейчас. Но ведь такая совершенная красота не может быть спятившим зверем?»
