— Уртиция. Ты уже много знаешь о болезнях. Скажи, здорова ли твоя сестра?
Её глаза сощурились.
— Тебе какое дело?
— Ты знаешь, что нет. Её лёгкие давно сжигает болезнь. Ей осталось жить неделю, а может и меньше.
— Ты лжёшь, — едва слышно произнесла Уртиция.
— Нет, — глухо отозвалась Бетиция, — он не лжёт. Это так. Подземелья Кедога убили меня. Но к счастью я успела спасти тебя…
— Бети! Нет! Мы тебя вылечим, — Уртиция соскочила с кресла и бросилась к сестре.
— Поздно, — Румпль покачал головой, — слишком поздно. Твоя сестра пожертвовала собой ради тебя.
— Мы найдём лекаря!
Румпль снисходительно усмехнулся.
— Где? В Кедоге? Она умрёт раньше, чем он сюда доберется. Да и лекарь вряд ли поможет. Лишь очень могущественный жрец-целитель может что-то сделать. Но их нет в ваших краях.
— Не зли меня, — очень тихо сказала Уртиция, — или ты покинешь мой замок через стену с петлёй на шее! Уходи, пока я отпускаю тебя живым.
— У меня есть другое предложение. Я останусь и сохраню жизнь твоей сестре.
— Не соглашайся, это ловушка, — Бетиция сделала шаг вперёд, — прогони его.
Уртиция нерешительно переводила взгляд с сестры на Румпля.
— Ты всего лишь учитель, разве ты можешь её спасти?
— Ты ещё не поняла? Я не просто учитель. Я Кордред Многоумный, и я делаю тебе предложение. Твоя сестра не умрёт, а взамен я останусь в замке.
— А если я решу выгнать тебя потом, когда ты её вылечишь? — спросила Уртиция.
— Умная девочка. Правильно мыслишь. Поэтому я не вылечу твою сестру, пока не сделаю всё, что мне здесь нужно. Но и умереть я ей не дам.
— Не соглашайся… — прошептала Бетиция, — не…
Она пошатнулась и, задыхаясь, осела на пол. На бледной шее выступили посиневшие вены.
— Что ты с ней сделал, — Уртиция бросилась к сестре.
— Пока ничего. Но если ты будешь слишком долго раздумывать, то я уже не смогу её спасти.
Девушка повернулась к Кордреду.
— Хорошо. Что ты хочешь в обмен на жизнь моей сестры?
— Твой замок. Не бойся. Только на время. Я ещё не всё успел сделать.
— Если она умрёт, я тебя из-под земли достану, — холодно пообещала Уртиция.
Кордред лишь улыбнулся.
— Так ты согласна?
— Да… Только сделай что-нибудь, она же умирает.
Колдун подошёл к Бетиции и положил руку ей на грудь. Девушка вздрогнула и сделала несколько судорожных глотков воздуха. В закатившихся было глазах появилось осмысленное выражение, и она немного пошевелила рукой.
— Но она будет под моим надзором, — сухо произнёс Кордред, — а тех проходимцев, что её сопровождали, бросьте в темницу, я займусь ими позже.
Труда разглядывала Себастина через просвет между штакетинами. Тот скинул кожаную куртку и, фыркая, с наслаждением умывался у колодца.
Девушке показалось, что кто-то тронул её за колено. Она с удивлением опустила взгляд и увидела большого волка, обнюхивавшего её подол. Горло перехватило, она едва слышно пискнула и прижалась к бревенчатой стене мельницы. Перед ней стояло не менее дюжины серых зверей и все они беззвучно на неё смотрели. Труда судорожно впилась пальцами в тёмно-коричневые брёвна сруба. Ноги стали ватными, и она медленно поползла по стене вниз.
Волк ещё раз сосредоточенно обнюхал её платье и, отвернувшись, подошёл к забору. Посмотрел, втянул носом воздух и, протиснувшись через дыру, неслышно зашагал к Себастину. Остальные звери последовали за ним.
Труда приподнялась и ухватилась руками за штакетины. Ординатор ничего не замечал и продолжал умываться. От первого волка его отделяло уже всего несколько шагов.
— Берегись, сзади! — закричала девушка.
Волки на секунду замерли, и этого хватило, чтоб Себастин обернулся и успел перескочить через колодец, который оказался между ним и волками. Это дало ему несколько секунд, чтобы добежать до штабеля дров у стены. Тут большой матёрый зверь отрезал ему путь к двери. Прочие, обогнув колодец, заходили сзади. Себастин швырнул в них несколько поленьев, и выдернул из колоды топор.
Это не остановило волков, беззвучной серой массой они бросились в атаку. Первого ординатор сбил ударом топора, но следующий за ним вцепился в топорище и повис на нём всем весом. Себастин попытался его стряхнуть, и на какой-то момент упустил из виду матёрого вожака. Тот молниеносно прыгнул.
— Нет! — взвизгнула Труда, и метнула попавшее под руку полено в зверя.
Кусок дерева угодил не в волка, а в Себастина, заставив того качнуться, и вместо горла жёлтые волчьи клыки скользнули по обнажённому плечу, оставив две влажные алые борозды.
Ординатор левой рукой выхватил из-за спины кинжал и несколько раз полоснул висевшего на топоре волка. Третий взмах достиг цели, и зверь, хрипя, тяжело упал на рассыпанные под ногами щепки.
Промахнувшийся вожак припал к земле, вздыбив шерсть, и остекленело глядя на ординатора. Остальные волки неуверенно топтались позади. Два самых крупных, не считая вожака, зверя лежали на земле мёртвыми.
— Труда, прячься, живо! — крикнул Себастин, — я их задержу.
Девушка схватила прислонённые к стене вилы и бросилась на волков.
— Назад! Куда?! Назад!
— А-а-а-а!!
Труда с криком попыталась ткнуть вилами одного из зверей, но тот с лёгкостью увернулся. Она потеряла равновесие и упала на колени.
— О, нет! Зачем?! — вскрикнул Себастин.
Волк лишь обнюхал Труду и снова обернулся к ординатору. Испуг на лице Себастина перешёл в удивление.
Труда упрямо поднялась на ноги и направила следующий удар на вожака. Тот уклонился, схватил рукоять вил зубами и с неожиданной силой вырвал оружие из её рук, так что та опрокинулась навзничь. Зверь взмахом головы отбросил вилы и бросился к девушке, но топор Себастина достиг его шеи чуть раньше, чем клыки сомкнулись на горле Труды. Отрубленная голова вожака упала ей на грудь, сухо клацнув зубами.
Себастин резко повернулся к волкам, удерживая топор двумя руками. Звери пятились. В их зрачках тупое остекленение сменял испуг. Ведшая их сила отступила, и они врассыпную бросились в лес.
Ординатор выпустил топор и упал на колени. Труда отбросила волчью голову и прижалась к Себастину.
— Я думала они тебя разорвут.
— Я тоже… — он тряхнул головой и строго посмотрел на девушку, — но это не повод так рисковать! Я же тебе сказал, чтобы ты пряталась. Ты цела? Ты же вся в крови!
— Это волчья, — прошептала она…
Себастин поднялся, и посмотрел на три лежавших перед ним серых туши.
— Ничего не понимаю. Первый раз вижу таких странных волков.
