Могу ли я в том же духе оправдать освобождение Артемиса Энтрери? Возможно, его порабощение было в действительности тюремным заключением, расплатой за дурной образ жизни. Не был ли тогда Алегни просто тюремщиком, которому поручили контролировать убийцу?
Могу ли я знать?
Я качаю головой, когда осмысливаю реальность, где я вступил в любовную связь с эльфийкой, которую не понимаю. И с той, что, без сомнения, совершала деяния, за которые я бы никогда к ней добровольно не примкнул. Вникнуть в прошлое Далии значило бы открыть многое, я боюсь — слишком многое, и поэтому я решил не пробовать.
Пусть всё остаётся так, как есть.
Так же и с Артемисом Энтрери, за исключением того, что я решил просто дать ему возможность искупить вину, чтобы смириться с тем, кем он был и каким он был. И надеюсь, что рядом со мной он, возможно, станет лучше. У него всегда был кодекс чести, чувство правильного и неправильного, хотя ужасно извращённое через призму его затуманенных болью глаз.
Не глупец ли я? С Далией? С Энтрери? Дурак по расчёту? Одинокая душа, дрейфующая в слишком обширных и бурных водах? Растревоженное сердце, слишком израненное, чтобы сохранить надежды — теперь я знаю — несбыточные?
Вот он, камень преткновения для самых мрачных мыслей.
Эти вопросы я хотел бы задать Гвенвивар. Конечно, она не смогла бы ответить мне, но вместе с тем, она, конечно, ответила бы. Своими глазами, своим открытым взглядом, своим искренним вниманием, напоминая мне заглянуть в свою душу с такой же честностью.
Рябь, волны, бурные встречные течения вздымают и бросают меня, крутят во все стороны, и я не могу твёрдо встать на ноги и определить нужное направление. Мне следовало бы опасаться, что эти неожиданные повороты, эти метания по сторонам налево и направо, происходят не по моему собственному выбору.
Следовало бы, но тем не менее я не могу отрицать, что всё это очень захватывает: Далия, более дикая, чем дорога; Энтрери, связь с иной жизнью в другом мире и времени. Присутствие Артемиса Энтрери, конечно, усложняет мою жизнь, но при этом возвращает меня в те простые времена.
Я слышал, как они поддразнивают друг друга, и видел, какими обмениваются взглядами. Они очень похожи, Энтрери и Далия, чего не скажешь обо мне. Они разделяют что-то, чего я не понимаю.
Сердце подсказывает мне, что я должен оставить их.
Но это — далекий голос, такой же далёкий, возможно, как Гвенвивар.
Дзирт До’Урден
Дриззт вздрогнул и рефлексивно отпрянул. Он не ожидал прикосновения Далии, по крайней мере, не на его раненом плече. Обнаженный до пояса, дроу сидел на стуле в комнате гостиницы Невервинтера. За его окном до сих пор были слышны звуки битвы, хоть и затихающие. Нескольких оставшихся в городе шадовар загнали в угол.
— Это мазь для обработки раны, − объяснила эльфийка.
Возмущенная безразличностью Дриззта, Далия грубо схватила его руку и выпрямила.
Это причиняло боль, она знала, но дроу не вздрогнул. Тогда она обхватила его плечо, и, все еще держа его руку, отвела ее в сторону, затем обратно, раскрывая рану, делая ее шире.
Тёмный эльф не моргнул. Он сидел, уставившись на статуэтку, стоящую перед ним на столе, как если бы она была его давно потерянной любовью. Смесь отвращения и злости заполнили мысли Далии.
— Это всего лишь артефакт, − пробормотала она.
Сейчас у неё были короткие волосы, коса и боевой рисунок исчезли. Она приняла нежное обличие для раненого Дриззта, но он смотрел лишь на ониксовую статуэтку.
И всё же Далия не могла подавить некоторую долю сострадания, пока обследовала рану. Меч Энтрери скользнул под коротким рукавом мифриловой рубашки дроу и проник довольно глубоко. Сквозь слои плоти, омытой от крови, и отведённой назад руки она видела ровно разрезанные мускулы.
Эльфийка встряхнула головой.
— То, что ты смог поднять свое оружие после такого пореза, просто удивительно, − сказала она.
— Он предал нас, − сказал Дриззт, не глядя на нее.
— Я говорила тебе, еще в лесу, что нужно убить его, или отослать, на худой конец, − упрекнула в ответ Далия, более грубо, чем это было необходимо.
— И в конце он спас нас, − сказал Дриззт.
— Я ранила Алегни, − сказала она. − И я взяла его меч. Даже не будь на мосту Артемиса Энтрери, Херцго Алегни умер бы.
Дриззт повернулся посмотреть на Далию, и его выражение, полное сарказма, вызвало у эльфийки желание вонзить палец в открытую рану, просто чтобы поставить его на колени.
Вместо этого она грубо приложила смазанную целебной мазью повязку, сильно нажав на нее. Когда же Дриззт не вздрогнул, Далия нажала на нее еще сильнее, и, в конце концов, один лавандовый глаз сморщился от боли.
— Жрецы скоро прибудут, − сказала Далия, пытаясь выдать свое грубое обращение за вынужденную необходимость.
Дриззт опять поддержал свой стоический образ.
— Где Энтрери?
— В другой комнате с той рыжеволосой шлюхой, − сказала Далия.
Дроу наклонил голову и выражение его лица сменилось на хитрое, и, отчасти, раздраженное.
Ее враждебность по отношению к этой жительнице, Арунике, была неуместна, и эльфийка это знала. Но все же она была, витала в воздухе между ними и четко читалась на лице Далии.
Она завязала повязку и отпустила руку Дриззта, затем взяла ониксовую статуэтку.
Дроу поймал ее за запястье.
— Положи ее.
Далия отдернулась, но Дриззт не выпустил.
— Положи ее, − повторил он, и лишь затем отпустил.
— Я лишь пыталась понять, смогу ли почувствовать кошку, − сказала она.
— Я почувствую возвращение Гвенвивар раньше кого бы то ни было, − заверил ее Дриззт, и подтянул фигурку поближе к себе.
Далия сделала глубокий вздох и переключила свое внимание на другой артефакт в комнате: меч с красным лезвием стоял у стены.
— Это и есть могучее оружие? — спросила она, двигаясь к мечу.
— Не трогай его.
Далия резко остановилась и развернулась лицом к дроу, вызывающе подняв голову.
— То есть ты командуешь? — спросила она.
— То есть я предупреждаю, − поправил ее Дриззт.
— Я не новичок в обращении с разумным оружием, − сказала владелец Иглы Коза.
— Коготь Харона − это другое.
— Ты нес его от реки, − сказала Далия. — Он украл у тебя душу за это время или, может, чувство юмора?
Замечание вызвало улыбку на лице дроу, едва заметную и быстро исчезнувшую.
