Маленький получеловек, испустив из своего незрелого ума особо вонючую мысль о том, что и до иностранца он доберется в самое ближайшее время, и до его экзотических уродов тоже, согласился пойти в сад.
Конечно, этот садик был невелик, поскольку земля в Лондоне стоила весьма и весьма недешево, однако и тут, как и в королевском саду, нашлась зеленая лужайка, по краям которой стояли резные деревянные скамьи. Том уселся на одну из них, эливенер выбрал для себя место чуть в стороне, ради удобства наблюдения, — и спектакль начался.
Сначала из-за аккуратно подстриженных цветущих кустов выпрыгнула иир'ова. Она взвилась в воздух, перескочив зеленую преграду, сделала в воздухе тройное сальто — и беззвучно приземлилась на мягкую траву, одновременно выпустив из кончиков пальцев десяток трескучих оранжевых молний.
Том ахнул.
Степная колдунья волчком завертелась на месте, звеня множеством бус и амулетов, висевших на ее шее, и широко раскинув руки. И вдруг оторвалась от земли и повисла в воздухе. Конечно, ненадолго, всего на несколько секунд, — но Том был окончательно сражен. Ему тут же захотелось и самому попытаться проделать этот фокус. Но иир'ова властным жестом вернула мальчишку назад на скамью и произнесла короткое заклинание, создающее детских фантомов. На лужайку с чистого, безоблачного неба посыпался дождь белых цветов. Они таяли, едва коснувшись травы, но оставляли в воздухе дивный аромат. Когда цветопад иссяк, из травы поднялись разноцветные грибы на длинных тонких ножках — синие, красные, желтые, — и принялись лихо отплясывать, то приседая, то подпрыгивая.
Том уже не дергался. Он просто сидел, разинув рот и вытаращив глаза.
А потом на лужайку выбежал уроборос. Он тоже сначала рассыпал вокруг себя дождь ослепительных молний, а потом лихо подпрыгнул, на лету свернувшись кольцом, — и откусил кончик собственного хвоста.
Тому уже не хотелось пакостить друзьям сэра Лэльдо. Он любил их всей своей человеческой половиной души.
А брат Лэльдо увидел то, что хотел увидеть.
* * *
…Распрощавшись с семейством королевского портного и высказав ему сто тысяч благодарностей (высказывал, естественно, только брат Лэльдо), трое друзей отправились обратно в Вестминстер. Они не спеша шли по лондонским улицам, залитым послеполуденным солнцем, и говорили о Томе. Говорили они, естественно, мысленно — не хватало еще, чтобы лондонцы приняли сэра Лэльдо, рассуждающего вслух с самим собой, за сумасшедшего.
Даже уроборос, не слишком искусный в подслушивании мыслей, понял: в Томе слишком много чужеродного. А уж иир'ова и эливенер и вовсе были в ужасе. Но, обсуждая с друзьями качества ума получеловека, брат Лэльдо продолжал думать о своем, и в конце концов степная красавица спросила:
— Ты чего-то не договариваешь? Что ты увидел в нем?
Брат Лэльдо покачал головой, не зная, как ответить. Не потому, что он хотел что-то скрыть от друзей. Просто он сам еще не до конца понимал суть увиденного.
— У него в мозгу есть какое-то странное образование, — пояснил он наконец. — В области гипоталамуса. Плотное скопление клеток, похожее на опухоль. Но клетки не патологические, они просто другие.
— В каком смысле другие? — удивилась целительница Лэса.
— Это не те клетки, из каких состоит мозг. Они вообще не человеческие.
— И что с ними делать? — спросил уроборос. — Ты же не можешь их взять и вырезать! Это тебе не нарыв вскрыть!
— Да уж, — усмехнулся брат Лэльдо. — Но по сути они как раз и есть нечто вроде нарыва. И именно они испускают ту грязную энергию, что бурлит в мальчишке.
…Судя по всему, ее величество распорядилась, чтобы ей доложили о возвращении сэра Лэльдо в Вестминстер без промедления, и потому посланный Виктории явился за молодым эливенером сразу, как только трое друзей вошли в свои комнаты в служебном флигеле дворца.
Брат Лэльдо пошел к королеве один. Ведь нужно было только доложить о том, что ему удалось узнать в доме портного, и все. Но на полпути в длинном коридоре его остановил второй паж, сообщивший, что старушка Викки хочет видеть и его «друзей человека» тоже. Эливенер попросил пажа сбегать за ними, а сам отправился дальше.
Ее величество на этот раз ожидала сэра Лэльдо, эсквайра, не в своем рабочем кабинете, а в небольшой (по меркам Вестминстера) дневной гостиной, где королева обычно принимала людей по личным делам. Эливенер в этой гостиной еще ни разу не был, и, войдя, с интересом огляделся. Гостиная была отделана в белой с золотом гамме, и лишь яркие безделушки да вазы с цветами, расставленные на столах и горках, нарушали единство цвета (несколько скучноватое, на взгляд путешественника). Четыре высокие окна гостиной, расположенной на третьем этаже Вестминстера, смотрели на город. Справа возвышалась величественная башня с часами, нависавшая над дворцом, впереди и справа виднелись разноцветные высокие крыши и зелень садов. Брат Лэльдо, мельком подумав о том, что здесь, должно быть, становится очень шумно, когда часы начинают отбивать время, сел в указанное ему кресло напротив королевы.
Виктория задала вопрос не медля:
— Ты разобрался, в чем там дело?
— И да, и нет, твое величество, — неторопливо ответил эливенер. — Я обнаружил в мозгу мальчика некую структуру, несвойственную человеку. Но я не знаю, что с ней делать.
— Так, — тяжело вздохнула королева, — понятно. Не знаешь. Ну, все равно, расскажи подробнее.
Эливенер, огорченный не менее престарелой монархини, приступил к рассказу. Почти в этот же самый момент дверь гостиной приоткрылась, внутрь бесшумно проскользнули иир'ова и уроборос и устроились в уголке. Виктория лишь глянула на них, слушая брата Лэльдо.
Когда он умолк, королева сердито сказала:
— То есть по сути выход только один — распилить мальчишке голову и выдрать эту гадость с корнем. Замечательно! Неужели ты не можешь ничего придумать?
— Пока нет, — покачал головой брат Лэльдо.
Виктория повернулась к кошке.
— А ты? Ты колдунья, целительница, черт знает кто еще… неужели нет выхода?
Зеленоглазая американская красавица усмехнулась.
— Если кто-то и в состоянии справиться с этой задачкой, так только Лэльдо. Он колдун, целитель и черт знает что еще куда покруче, чем я. А пилить черепа поручим малышу Дзз.
Виктория, не выдержав, рассмеялась. Но тут же покачала головой и задумчиво уставилась в окно. В голубом небе над Лондоном парили три уже почти совсем взрослых птервуса. Брат Лэльдо вдруг подумал, что в последнее время он совершенно забыл о хищных детках. Ну, наверное, это было правильно — они ведь уже не нуждались в его заботе. Эливенер представил, как через несколько лет потомки этой прожорливой троицы начнут объедать англичан и тихо фыркнул, — и тут же испуганно посмотрел на королеву. Ему совсем не хотелось отвлекать ее величество от раздумий. Но Виктория уже отвернулась от окна.
