— Да, мне бы тоже хотелось, — поддержал кошку уроборос.
— Боюсь, ничего не получится, — покачал головой эливенер, пропуская друзей в комнату и закрывая за ними дверь. — Это дело особое. Нужно будет выжечь ментальным лучом те самые узлы в головах нелюдей… ну, сами понимаете.
Да, они сразу поняли: такое под силу только брату Лэльдо с его особыми способностями, каких нет и не может быть ни у кого другого на всей планете. Ведь эливенер был единственным потомком звездных пришельцев.
— Жаль, но ничего не поделаешь. Значит, будем на подхвате. Когда ты пойдешь к королеве? — спросила иир'ова.
— Как только она проснется. Она ведь ждет…
* * *
Но ее величество не просто ждала, она внимательно наблюдала за ходом событий. Ей еще с вечера доложили, что «любимцы» сэра Лэльдо сидят в коридоре, а сам эсквайр размышляет о чем-то чрезвычайно серьезном. И Виктория приказала, чтобы в тот самый момент, когда сэр Лэльдо впустит в комнаты «друзей человека», ей сообщили об этом.
Поэтому посланный ее величества явился через несколько минут после того, как эливенер вышел из сосредоточения.
* * *
На этот раз Виктория приняла молодого эливенера прямо в своей спальне. Она полусидела, опираясь спиной на подушки, на широченной кровати с пышным светло-коричневым балдахином. Резные столбики балдахина были густо позолочены, бахрома и кисти тоже сверкали золотом. Бархатные портьеры того же цвета, что и балдахин, были отдернуты лишь наполовину, света в спальне явно не хватало. Не успел эливенер перешагнуть порог, как услышал вопрос ее величества:
— Ну, придумал?
— Кажется, да, — поспешил ответить брат Лэльдо. — Вроде бы должно получиться. Но без твоей помощи не обойтись.
— Не тревожься, я сделаю все, что потребуется, — пообещала королева. — Садись, рассказывай.
Эливенер сел на краешек мягкого пуфа, стоявшего подле обширной королевской кровати, и начал во всех подробностях объяснять Виктории, что и как можно сделать, чтобы дети оборотней стали обыкновенными людьми.
Он знал, конечно, что ее величество не сильна в генетике, но видел и другое: королева обладала огромным умом и способна была понять суть дела, несмотря на то, что в терминах не разбиралась. Да на самом-то деле научные термины и не имели здесь никакого значения.
Ее величество внимательно выслушала сэра Лэльдо, задав всего несколько вопросов. И решила, не тратя времени на раздумья:
— Сделаем так. Прямо сегодня я приглашу к себе молодую мамашу. С детьми. И объясню ей все… ну, как сочту нужным. Ты будь наготове. Так… пожалуй, удобнее всего будет, если она приедет к чаю, к пяти часам. Благодаря твоим заботам она уже чувствует себя великолепно, как будто и не рожала. Я посылала к ней человека узнать. Я приму ее в Белой гостиной, где вы вчера так меня повеселили. Ты подойди пораньше, будешь сидеть в прилегающей комнате… там удобно, тихо.
— Твое величество, насчет тишины я что-то сомневаюсь, — улыбнулся брат Лэльдо. — Белая гостиная выходит окнами на башню с часами, а процедура может занять довольно много времени…
— Та комната, о которой я тебе говорю, выходит окнами в маленький внутренний дворик, ты его вроде бы еще и не видел, — ответила Виктория. — А дверь между этими помещениями двойная, захлопнуть — и полный порядок.
Эливенер рассмеялся. Королева иной раз позволяла себе выражения, подходящие для школьника, но не для монархини.
Он встал.
— Хорошо, твое величество. Я буду готов к этому часу.
* * *
…Миссис Торелли, урожденная леди Коуль, по первому мужу — леди Ариэль Шеперд, прибыла в Вестминстер ровно в пять часов. Ее сопровождали две кормилицы и горничная, несшие на руках троих крошечных младенцев, завернутых в светло-голубые шелковые одеяльца, перевязанные белыми парчовыми лентами. Миссис Торелли совершенно не понимала, зачем ее потребовала к себе сама королева Англии.
Разумеется, миссис Торелли уже знала, что ее муж оказался чудовищем, получеловеком, оборотнем… и молодую женщину терзал страх. Вдруг ее величество отнимет у нее детей? Они ведь теперь вроде как незаконнорожденные… Нет, старалась успокоить себя несчастная мать, этого не может быть. Королева Виктория так добра… она мудрая правительница, она женщина, она прекрасно все понимает… но зачем, зачем она захотела увидеть троих малышей? Да еще так скоро… ведь на самом-то деле в первую неделю детишек даже на улицу выносить не полагается, а не то что возить по дворцам с визитами…
Но — разве можно сказать «нет», когда тебя приглашает сама королева Англии?
Ее величество Виктория ожидала миссис Торелли в Белой гостиной. Позади королевы стоял иностранный врач, спасший жизнь миссис Торелли и ее детей, и при виде сэра Лэльдо у молодой женщины стало немного легче на душе. Он такой хороший, этот иностранец… может быть, он заступится за ее крошек?
Едва молодая мать перешагнула порог, королева сказала:
— У меня к тебе серьезное дело, детка. Пусть твои кормилицы положат детишек вот сюда, — Виктория величественным жестом указала на широкую атласную кушетку, выдвинутую чуть ли не на середину гостиной, — а сами выйдут. Если они понадобятся, мы их позовем.
Женщины осторожно уложили спящих младенцев на мягкий шелк и вышли, тихо ступая.
Когда дверь закрылась, королева снова заговорила:
— Ты ведь прекрасно знаешь, кем оказался твой муж. Нет, я тебя ни в чем не виню, — вскинула руку ее величество, видя, что миссис Торелли хочет что-то сказать. — Ты тут ни при чем, да и не ты одна такая. Дело в малышах. Они кое-что унаследовали от своего папаши… — Тут Виктория немного замялась. — Ну, ты понимаешь, о чем речь. Сэр Лэльдо попробует избавить их от той грязи, которой одарило их чудовище. Надеюсь, ты не против? Эсквайр уверяет, что детям ничего не грозит.
Миссис Торелли, не в силах вымолвить ни слова, судорожно кивнула.
— Вот и хорошо, — похвалила ее Виктория. — Я знала, что ты умная девочка. Не зря ты такого хорошего рода. Эсквайр, бери одного малыша и приступай к делу. А мы тут подождем.
И она пригласила миссис Торелли сесть в кресло возле низкого столика, на котором уже был сервирован чай.
Эливенер взял один из голубых свертков и вышел в соседнюю комнату, плотно закрыв за собой двери.
А женщины остались в роскошной Белой гостиной. И к чести старой королевы надо сказать, что она волновалась за исход операции ничуть не меньше, чем миссис Торелли.
* * *
…В небольшой комнате с задернутыми плотными занавесками было почти темно. Уложив крошечный голубой сверток на мягкий пуф, брат Лэльдо сел на стул и осторожно откинул угол одеяльца. Мирно спящий младенец слегка почмокивал розовыми губками, его белесые ресницы были плотно сомкнуты.
