Заполучив ключ-карту, Курт отдает наши вещи обслуживающему персоналу и подхватывает меня на руки. Я испуганно верещу, посильнее хватая его за шею.
— Это чтобы все было, как полагается, — шепчет лаэрд и с гордым видом несет меня по просторному холлу в сторону лифтов.
«Торжественный внос невесты в номер для новобрачных» проходит под требовательные трели телефона Курта.
— Может, ответишь?
— Не-е, — мотает головой мужчина, не отрывая от моего лица влюбленного взгляда. — Я и так знаю, что это Кристоф.
Если честно, то я тоже как-то не горю желанием общаться со своим новым опекуном, поэтому не настаиваю. Стараясь не обращать внимания на разрывающийся телефон, Курт проходит небольшую прихожую и толкает двери в спальню.
Вот это да!
Я с восторгом осматриваю просторную спальню с кроватью в виде сердца. Вокруг стоят баночки с ароматическими свечами, а на постели разбросаны красные лепестки роз, выложенные в виде обручальных колец.
— Вижу, тебе тоже пришлось по душе! — тихо смеется он, замечая удивление на моем лице.
Опустив на пол, Курт быстро снимает с меня дешевенький пуховик и уносит из комнаты, чтобы повесить нашу верхнюю одежду в коридоре.
Все еще под впечатлением от окружающей романтики, я выбегаю в коридор, без спроса вынимаю из кармана мужчины телефон и возвращаюсь в комнату.
Проигнорировав заставку с восемнадцатью пропущенными звонками от Кристофа Дамира, включаю камеру и фотографирую все вокруг себя.
Я так увлечена процессом, что даже не слышу, как возвращается из коридора лаэрд.
Мужчина встает сзади и обнимает за талию.
— Вообще-то это мой телефон, — мягко напоминает он, ловко вынимая аппарат из моих рук. — И я тоже хочу кое-что снять на память…
С этими словами он ловко толкает меня вперед, так, чтобы я оказалась на постели среди лепестков роз, и щелкает камерой.
— Курт! — смеюсь я, смущенно прикрывая лицо руками. — Ну, хватит.
— Не-а, — совсем по-молодежному фыркает он и с разбегу прыгает ко мне.
— Курт! — хохочу я во весь голос.
Одним ловким движением мужчина закидывает меня к себе на грудь, прижимается щекой к моему виску и делает пару кадров, держа телефон в вытянутой руке.
— Смотри, какие мы классные, — хвалится он, листая фотографии.
Все еще улыбаясь, я отнимаю телефон, выключаю звук и откидываю аппарат в сторону.
— Мы так все и не выяснили, — напоминаю я, гордо восседая на его бедрах.
Закинув руки за голову, он, не таясь, любуется мной.
— Отчего же? — на его лице улыбка, но глаза абсолютно серьезны. — Я тебя люблю — это ли не самое главное?
Он резко садится, не давая возможности возмутиться, и жадно целует.
— Нет, Курт! — с превеликим трудом мне удается отстраниться от его настойчивых губ. — У меня такое чувство, что ты не учишься на своих ошибках! Я говорила тебе еще тогда в машине, когда ты выкинул мой телефон, — нам надо общаться. Нам надо говорить друг с другом.
Мужчина недовольно мычит, опрокидывает меня на бок и накрывает своим телом.
— Я так соскучился по тебе за это утро, — хрипло шепчет он.
Его руки нагло исследуют мое тело, забираются под свитерок.
— Ну, Курт! — уже куда менее уверенно возмущаюсь я, ощущая, как постепенно накатывающая волна желания глушит голос разума.
— Хочу почувствовать твое голое тело, — хрипло просит он, покрывая поцелуями мою шею и спускаясь вниз. — Хочу услышать, как ты стонешь.
Лаэрд дергает свитерок вверх, торопливо стягивает его с меня, затем отбрасывает ненужный бюстик и жадно целует голую грудь.
Я чувствую, что это все правильно и… неправильно в то же время. Да, мы любим друг друга. Да, мы испытываем неудовлетворенную страсть. Но мы так и не поговорили.
Опять…
— Курт, — хрипло молю я, извиваясь на постели в форме сердца от его умелой ласки. — Давай погово… ох!
Его зубы прикусывают мой сосок, в то время как пальцы ласкают второй, и сдвоенное удовольствие проникает глубоко внутрь.
Сердце отчаянно стучит в груди, хриплое дыхание постоянно обрывается, а там внизу уже все давно намокло от предвкушения. Я теряю голову от каждого прикосновения и особенно от поцелуев. Руки непроизвольно тянутся к его голове, пальцы зарываются в гущу темных волос.
Курт сползает немного ниже, покрывает жадными поцелуями голый животик, ловко расстегивает пуговицу на моих джинсах и тянет их вниз.
Я ловлю его темный, наполненный желанием взгляд.
— Курт… — задыхаясь, зову его. — Курт, я твоя.
Он откидывает мои джинсы на пол и замирает.
— Что?
Лаэрд выглядит так, словно только что очнулся от непонятного наваждения.
Пользуясь моментом, я приподнимаюсь на локтях и заглядываю в сине-зеленые глаза любимого мужчины.
— Я твоя, Курт, — еще раз повторяю. — Вся твоя, — произношу с улыбкой. — Я никуда ни с кем больше не сбегу.
Он очень медленно наклоняется, нависая надо мной на вытянутых руках.
— Обещаешь? — переспрашивает хрипло.
Я обвиваю его шею руками, тяну к себе и ласково целую.
— Клянусь!
Курт облегченно выдыхает и осторожно опускается, так, чтобы не придавить меня массой своего тела.
— Теперь поговоришь со мной? — хитро улыбаюсь я, ласково гладя его по мягкой щетине на щеке.
— А может… — он делает пару движений бедрами, красноречиво говорящих о своих желаниях.
— Мне нужны ответы, — напоминаю ему.
Тело, совершенно не согласное с голосом разума, требует продолжения некстати прерванной прелюдии, но я стойко борюсь с собственными страстями.
— Женщины любят ушами… — с улыбкой выдыхает он, целуя меня в щеку. — А я все никак не мог понять смысл вашей поговорки.
Я хмурюсь и легонько кусаю его за нос. Курт смеется.
— С чего бы начать? — он заправляет прядь моих волос за ухо и хитро улыбается. — Эта история началась полгода назад, когда в офисе Мариуса я увидел журналистку Эвелину Яблокову. Девушка так очаровательно трусила и шмыгала носом, что я просто не смог остаться равнодушным.
Смущенно улыбаюсь, вспоминаю, как орала от страха, вцепившись в перила подъемника.
Подумать только, а ведь если бы Стерва не дала мне то на первый взгляд нереальное задание, то я не застряла бы напротив офиса Буркхарда, не встретилась с Куртом и скорее всего не стала бы лаэрой.
Судьба, неужели мне надо сказать тебе спасибо?
— Но если я так уж тебе понравилась, то почему на обед меня пригласил Мариус, а не ты, — обвинительно тычу пальцем в широкую мужскую грудь.
— Потому что я навел о тебе справки, и ты была стопроцентным человеком. Это меня остановило от дальнейших шагов…
