— Какие, между прочим, были отношения у Гормундингов с Брекингами?
Эгир, разглядывавший туманный горизонт, ответил не сразу. Очевидно, он был занят собственными соображениями и до него поначалу не дошел смысл вопроса.
— Враждебные… но это было так давно, до основания империи… А почему ты спрашиваешь? — Он, наконец, оторвался от лицезрения Бодварского залива и повернулся ко мне.
Сегодня с утра, несмотря на пасмурную погоду, господа сорвались с места и отбыли. Не надолго, надо полагать, поскольку часть свиты осталась здесь. Эгир, несомненно, знал больше моего и потому волновался.
— Так… существуют разные предания… Два таких древних рода… — Тут он ожил окончательно: — Во-первых, наш род древнее. А во-вторых, все это почти сплошь враки. Ты, может, и балладу о Бреки слышала? Там одни выдумки. Скажут тоже! Собственный меч отрубил ноги Бреки-ярлу за то, что тот нарушил клятву мести! Это мой предок Улоф Гормундинг самолично изувечил Бреки, когда тот вероломно напал на его крепость, хотя и сам пал в бою. Но они, то есть мы и Брекинги, и вправду потом помирились. Сам святой Хамдир призвал их прекратить вражду…
Я поняла, что «правда» Эгира — всего лишь другая выдумка. Бун Фризбю, а он все же был человек образованный, не мне чета, утвержал, будто святой Хамдир — личность легендарная и в действительности никогда не существовал. И академическая «История», обожавшая деяния всяческих святых, его не упоминала. Зато «Хроника утерянных лет» на него ссылалась — правда, не в разделе о крещении эрдов, а в перечне любимых автором южных поэтов. Эрдский святой в компании карнионских бардов — это свидетельствует за себя.
— А что стало с Брекингами потом?
— Не знаю… — Эгир несколько растерялся. — Жили как-то… Служили империи… Я не слышал, чтоб кто-нибудь из них был сейчас жив. Странно, — добавил он, — ты не первая, кто меня спрашивает о Брекингах. Знаешь, кто еще задавал этот вопрос?
— Знаю. Патрон.
— Откуда?
— Догадалась. Я заметила, что у него большой интерес к эрдской истории.
Мой ответ, кажется, вполне успокоил Эгира.
— А вот о Бикедарах я не слыхала никаких историй, даже лживых.
— Еще бы! Дворянству Хрофта не намного больше ста лет, — произнес Эгир с превосходством человека, чья родословная длиннее раз в десять. — Его прадед был комендантом порта где-то западнее Тримейна, кажется в Солане, а дед во время Пиратских войн возжелал непременно содержать собственный полк, ну и пустил по ветру все состояние семьи… «И внук со своим столетним дворянством оказался там же, где и ты со своим тысячелетним», — мысленно закончила я. И стало быть, желает восстановить семейное состояние. Так же, как Эгир — так или иначе вернуть Гормунд. Что ж, причины вполне достойные, не хуже, чем у других.
— Я, пожалуй, выйду в город.
Эгир на мои слова отозвался нервным:
— Зачем?
— Просто разведаю что и как.
— Я с тобой.
— Нет. Кто-то из нас должен ждать патрона, и, сдается мне, лучше, если это будешь ты.
— А что я ему скажу, когда он вернется?
— Скажешь правду. Да может, я и сама вернусь раньше него.
— Возьми с собой хоть Малхиру! — крикнул он мне вслед.
— Тебе он нужнее, — ответила я не оборачиваясь. В Бодваря предпочла отправиться пешком, хотя расстояние от Хольмсборга было довольно приличным. Привычка, знаете ли, — на всадника в маленьком городе всегда обращают больше внимания, чем на пешехода. Спустившись с холма, я вышла на проезжую дорогу, что вела прямо в городишко. Забавно — всякий уважающий себя город, пусть и небольшой, всегда огражден стенами, а у Бодвара, хоть я и была уверена, что жители его себя уважают, стен не было. Укреплен был замок на скале, а не питающий его город. Падет замок, не будет и города.
Море сегодня было темно-серым, порой почти черным, с масленистым оттенком, а то вдруг начинало отливать бледно-зеленым. Вдоль бухты толпились опрятные белые дома под черепичными крышами. Из-за пасмурной погоды глянец на черепице потускнел, и она казалась не красной, а бурой, цвета засохшей крови. Что за сравнение, право… Я отвела взгляд. На берегу, возле рыбачьих лодок, торговали свежепойманной рыбой, омарами, устрицами. Ежели кто покупает устриц, то можно без ошибки сказать, что это для господского стола
— городское сословие в Эрде, даже те, кто при деньгах, устриц не жалуют, полагая, что такое кушанье солидному человеку принимать не пристало. Но сегодня покупателями были лишь гостиничные слуги и жены горожан. А в замок, без сомнения, рыбу доставляют поставщики, время свое здесь не тратящие. Надо бы взять на заметку, кто они… — Немного дальше, на небольшом мысу, разделявшем рыбацкую и корабельную пристани, виднелась приземистая церквушка. Сложенная из грубых необработанных камней, она показалась мне очень старой. Я спросила о том у торговки, едва не тычущей мне в лицо огромным палтусом, и она, гордо подбоченившись, кивнула.
— Угу. Сам святой Эадвард церковь заложил, еще ни города не было, ни замка.
— Разве он здесь жил? — Насколько я помнила, легенды связывали деяния этого святителя Эрда с более северной частью герцогства.
— Ты что думаешь, я вру? — оскорбленно вопросила женщина.
— Упаси Господи! — Последнее дело спорить с торговками рыбой, из всех торговок они самые горластые, уж не знаю почему. Но палтус я, конечно, не купила. Ничего не имею против свежей рыбы, но как бы я вперлась с ней в церковь?
Рыба была символом первых христиан, не здесь, в Эрде, а еще в Римской империи, говорил мне Фризбю. И рыба на языке символов также означает душу…
Может, поэтому святой Эадвард здесь церковь и основал.
Подойдя поближе, я поняла, почему церковь выглядела такой маленькой. Первоначально она была выше, но сильно ушла в землю. Если ей не семьсот лет, как утверждают, то все равно она немногим моложе. Здесь тоже шла торговля — точнее, сидела — в лице местного служителя. Свечи, освященные ладанки с изображением святого Эадварда, которые следовало бы продавать внутри, он вынес наружу и зазывал посетителей не хуже ярмарочного балаганщика, что делать под сводами дома молитвы было бы как-то неподобно. Я не собиралась останавливаться, но он так верещал, что я рассудила — лучше немного потрепаться, дешевле выйдет. Я спросила его насчет святого Эадварда, и он подтвердил — да, в древние времена святой жил здесь отшельником, как раз на этом мысу стояла его хижина, и отсюда он ушел, повинуясь велению свыше, на Север, дабы заложить там аббатство Тройнт.
Тройнт. Тальви упоминал это аббатство… да, в связи с книгой Арнарсона.
Но здесь не может быть никакой связи! Святой Эадвард жил на полтысячелетия раньше, чем на землю Эрда ступили пресловутые изгнанники. Или Тальви опять чего-то недоговаривает?
