Глеб, молниеносно развернувшись, нажал на спуск. Грохот выстрела потряс мертвый город, и острые осколки обрушились Ставру на голову.
– Леший! – испуганно крикнул парень, стряхивая с головы и с плеч полупрозрачные острые осколки. – Что это было?
– Ловушка, – ответил Глеб.
– Но…
– Все вопросы потом. Нам нужно двигаться дальше.
Они снова зашагали вперед. Глеб впереди, Ставр и Евдокия – в паре шагов от него.
Осторожно ступая по каменистой тропке, Евдокия услышала тихий жалобный звук. Она повернула голову и увидела на каменной плите крохотного котенка. Тощий, несчастный, со славной симпатичной мордочкой, котенок настороженно и жалобно смотрел на Евдокию.
– Боже… – прошептала она и невольно улыбнулась. – Какой славный.
Не сознавая, что делает, проповедница шагнула с тропы и двинулась к котенку, намереваясь взять его на руки.
– Стой! – крикнул Глеб.
Евдокия остановилась. Глеб подхватил с земли осколок большого камня и швырнул его на плиту. Стоило камню коснуться поверхности плиты, как плита с грохотом сложилась пополам, и обе ее половинки сомкнулись, будто огромные челюсти, подняв в воздух облако щебня и пыли.
Проповедница вскрикнула, отшатнулась назад, закрестилась и забормотала севшим от пережитого ужаса голосом:
– Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей…
– Я же сказал – ни шага с тропы, – раздраженно напомнил Глеб. – Еще раз сойдешь, на мою помощь не рассчитывай.
Беззвучно выругавшись, он повернулся и зашагал дальше. Матушка Евдокия осторожно двинулась за ним.
– Кто соорудил эти ловушки? – тихо спросила она, стараясь идти точно по следам Первохода и опасаясь смотреть по сторонам.
– Не знаю, – ответил Глеб. – Может быть, уцелевшие не́люди. А может быть, само Гиблое место.
Еще минут двадцать шли они по городу, прежде чем достигли его границы, обозначенной неглубокой, поросшей густой травою канавкой. Перебравшись через канавку и ступив в царство леса, путешественники облегченно вздохнули. Кишень-град был позади.
Боль прошла, уступив место всепоглощающему чувству свободы. Рах стремительно шагал по лесу, размахивая длинными, мускулистыми руками и сжимая в когтистых пальцах выжигатель. Никогда прежде он не чувствовал себя таким сильным и бодрым.
Страх покинул душу рыжего охоронца, и Гиблое место стало для него родным домом. Он знал, что отныне ни одна темная тварь не решится на него напасть. А если нападет, он расправится с ней в одно мгновение, даже не прибегая к помощи выжигателя.
Рах сильно изменился за последние полчаса. Он стал выше ростом почти на голову. Тело его оплели толстые жгуты мускулов, на голом животе и спине (рубаха разошлась по швам, когда тело начало трансформироваться) заколосилась густая рыжая шерсть. Иногда Рах с наслаждением проводил языком по острым клыкам, которые выросли у него взамен выпавших зубов.
Рах смутно догадывался, что со стороны походит на некое ужасающее подобие огромной рыжей обезьяны – что-то среднее между гориллой и орангутаном, но ни одна обезьяна не обладала такими мощными челюстями и такими крепкими когтями, как те, что появились у него. Каждый из его десяти когтей был равен крепостью и остротой сулебскому алмазному кинжалу.
Мощный, быстрый, ловкий, неутомимый – Рах чувствовал себя совершенным орудием для убийств, и, несомненно, таковым и являлся. Трансформация, которую он пережил, отняла огромное количество энергии, и перед тем, как двинуться в дорогу, Рах был вынужден сожрать тело Крева.
Но и сейчас, отдалившись от места битвы всего на четыре версты, Рах по-прежнему чувствовал голод. Теперь он жалел, что не забрал с собой тело воеводы Видбора. Времени на охоту не было, и голодный Рах довольствовался тем, что ловил на бегу крохотных зверьков, не успевших спрятаться от него в норы, бросал их в пасть и глотал, почти не жуя.
Изредка он подумывал, не вернуться ли ему за Видбором, но каждый раз отбрасывал эту мысль как вздорную. Впереди – мальчишка и его провожатые. Настигнув их, Рах вдоволь набьет желудок свежим человечьим мясом.
Рах улыбнулся своим мыслям. Теперь он не понимал, как можно было испугаться обретенной силы? Подыхая, Крев передал эту силу ему, и то, что поначалу ужаснуло Раха, теперь казалось ему чем-то вроде высшей формы справедливости. Победитель получает все, не так ли?
Он прикончил ловчего и получил в награду его жизненную силу. Конечно, пришлось принести в жертву этой Силе свой человеческий облик, но Рах не расстраивался. Во-первых, ничто в мире не дается без жертв. А во-вторых, Раху не впервой было менять внешность.
Очередной спазм голода заставил его замедлить ход и поморщиться, но Рах вскинул выжигатель и, переключив панель на слабый заряд, выстрелил в пролетавшую над головой уродливую птицу.
Птица, хлопая обожженными крыльями, упала к его ногам. Швырнув пернатую тушку в рот, Рах быстро разжевал ее и проглотил, а затем, отрыгнув перья, стремительно двинулся дальше.
Впереди был Кишень-град, место опасное и смертоносное, но, втянув воздух трепещущими ноздрями, Рах учуял все его ловушки. Не так уж они были и сложны. Мысль о новых возможностях, которые даровал ему, умирая, Крев, еще больше приободрила Раха, и он убыстрил шаг, пребывая в самом отличном расположении духа.
Костяная стрелка лешьей указки завращалась как бешеная, потом вдруг сорвалась с иглы, пролетела с полшага и упала на траву.
– Это здесь, – проронил мальчик, взглянув на траву. – Рах зарыл сумку здесь.
– Ты уверен? – взволнованно спросила матушка Евдокия.
Мальчик кивнул.
– Да.
Он уже стоял на ногах, однако без посторонней поддержки обойтись еще не мог.
– Как ты себя чувствуешь, Ростих? – спросила Евдокия.
Мальчик слабо улыбнулся и ответил:
– Нормально. Нужно достать сумку.
Глеб вынул из ножен кинжал и присел на корточки. Несколькими точными, скупыми движениями он взрезал дерн и убрал его в сторону, затем ковырнул клинком землю. Клинок сразу же наткнулся на что-то твердое.
Глеб отложил кинжал и дальше стал копать руками. Вскоре из земли показался угол черной кожаной сумки. Ставр, стоя над Глебом, слегка присвистнул.
– Вот это да! А мальчишка-то не соврал!
Откинув несколько пригоршней земли, Глеб ухватился за ремень и потянул. Сумка медленно выползла из земли. Поставив ее на траву, Глеб поднял взгляд на мальчика и спросил:
– Ростих, ты хочешь, чтобы я ее открыл?
Мальчик кивнул:
– Да. Вам надо на это посмотреть.
Глеб опустил взгляд на сумку и, поколдовав над позолоченными замками, нешироко распахнул ее. Исследовал взглядом ее содержимое, затем, слегка отпрянув, позволил заглянуть в сумку Евдокии и Ставру.
