Глава 20
— Ты поедешь?
Мирейн переоделся для пира в пышные одежды с полным набором украшений, но на Элиан все еще оставались платье и плащ, которые она надевала в храм, и мантия пророчества, словно случайно оказавшаяся на ее плечах. Никто не осмелился дотронуться до Элиан или заговорить с ней. Теперь она стала объектом благоговения, провидицей из Хан-Гилена.
Она почти не обращала внимания ни на это, ни на слуг, суетившихся вокруг Мирейна, надевавших на него тяжелое золотое ожерелье, вплетавших золотые шнуры и нитки жемчуга в его волосы и наносивших солнечное пятнышко отца между его бровей. — Ты поедешь? — спросила она еще раз. Мирейн отошел от слуг и приблизился к ней. Он не был похож на остальных: он осмелился снять с ее плеч черную мантию и зеленый плащ и прикоснуться к кружевной отделке ее платья.
— Я поеду, — сказал он и кивком головы подозвал слугу, который поспешно приблизился с водопадом белого и золотого, оказавшимся платьем принцессы и королевы.
Неизвестно откуда появившиеся женщины, лица которых были как будто знакомы Элиан, переодели ее, словно она была статуей. Подавляя вздохи при виде ее коротко подстриженных волос, успевших, впрочем, немного отрасти, они украсили ее голову драгоценной цепочкой, подкрасили ей глаза, щеки и холодные губы. Когда все было закончено, к ее лицу поднесли серебряное зеркало, но она в нем не нуждалась. Мирейн склонился к ее рукам и поцеловал обе ладони. — Ты — прекраснейшая из женщин, — сказал он. Она тщетно искала ответные слова. Над его королевским нарядом, она чувствовала, витала смерть. И тем не менее прикосновение его было теплым и полным жизни, рука — сильной, а улыбка — лучезарной. Маленький ребенок, живущий в ее душе, хотел прильнуть к Мирейну и никогда не отпускать. Новоявленная пророчица держалась отчужденно, позволяя ему руководить собой, но не отвечая ни словом, ни жестом.
Они вышли из его покоев, девушки и слуги следовали за ними. У двери стояли два охранника: один из его людей в алом и одна из ее женщин в зеленом. Мирейн улыбнулся им. Элиан не смогла изобразить ничего большего, чем простой кивок головы.
«Надменная леди, — издевательски спросил ее разум, — как они могут терпеть тебя?»
— Потому что они тебя любят, — мягко ответил Мирейн так, чтобы слышала только она одна.
Элиан содрогнулась. Оцепенение прошло. Она остановилась так резко, что люди свиты чуть нс столкнулись с ней.
— Ты поедешь, — сказала она. — Пусть будет так. Но сначала ты сделаешь меня своей королевой.
Мирейн обернулся к тем, кто шел следом, но они сделали вид, что ничего не слышали. Его брови поднялись, словно он пытался найти обоснование такому яростному натиску, совершенно неожиданному, да еще перед лицом целого отряда слуг. Однако Элиан и не думала о мести.
— Таково твое пророчество? — спросил Мирейн. — Таково мое желание.
Он пристально посмотрел на нее. Элиан выдержала его взгляд. Губы его сжались.
— Почему? Почему сейчас, после такого упорного сопротивления?
С горящим лицом и сжатыми кулаками она ответила: — Потому что… в конце концов… я поняла… что люблю тебя.
— Потому что твоя сила говорит тебе, что я умру. — Это было жестоко, но он сделал ей еще больнее. — За меня нельзя выйти замуж из жалости, Элиан.
Она застыла, словно он ударил ее, и тем нс менее ответила с безупречным спокойствием:
— Даже если это надо будет сделать ради продолжения династии?
Мирейн со свистом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы.
— Когда я вернусь из Ашана, — сказал он, тщательно выговаривая слова, — тогда мы и отпразднуем нашу свадьбу. Если твоя воля не изменится.
Элиан тряхнула головой. Страх охватил ее сильнее, чем гнев. — Нет! Я хочу сейчас. Сегодня. Пир готов. Одеты мы оба соответственно. И потом…
— Ребенок, да и только, — сказал Мирейн с величайшей нежностью. — Если уж ты чего-то захочешь, то будешь стремиться к этому всем своим существом. — Ты хочешь этого так же, как и я. — Но иначе. Когда я женюсь на тебе, ты станешь моей королевой, а не боевой подругой. Все будет без спешки и без сожаления. — Я никогда не пожалею.
— Правда? — Мирейн улыбнулся и прикрыл своей рукой ее ладонь. — После Ашана, — пообещал он.
Мирейн был непреклонен. Она будет принадлежать ему, но только тогда, когда он этого захочет. Она нс могла даже прикоснуться к его разуму, не то что подчинить его своей воле.
Пир был чудесным, самым великолепным из всех, которые она могла припомнить. Члены всех правящих семей из Ста Царств украшали зал своим присутствием: князья и их близкие родственники, знатные лорды и их жены, вожди с севера в килтах и украшениях из горной меди и даже посол Асаниана с вечно болезненным выражением лица, словно пребывание среди всех этих дикарей утомляло его.
Мирейн восседал за столом не как господин, а как почетнейший гость, а Элиан сидела рядом с ним, и все смотрели на нее и удивлялись ей. Вот для этого она и родилась: она стала легендой, оказавшись в стороне от своего родственного клана. Этим вечером ей довелось услышать множество песен и разговоров о себе.
Ее кубок в третий раз опустел. Подошел паж, чтобы наполнить его. Но Мирейн остановил пажа. — Поешь сначала, — велел он ей. — Ты что, моя нянька? — сверкнула глазами Элиан.
Мирейн рассмеялся, взял кусок со своей тарелки и с легким вздохом предложил ей. При всей своей веселости он очень хорошо знал, что делает. Если она примет это, значит, примет и его сватовство, что станет началом формальной помолвки. Элиан посмотрела на свою тарелку затуманенным от вина взором. Самого Мирейна она изучала еще внимательнее. — Сегодня? — спросила она. — После Ашана.
Глаза Элиан сузились. Она медленно взяла его подношение. Это был кусочек медового пряника, тяжелый от сладости. Со своей тарелки она взяла другой кусочек. Мирейн не стал так медлить, как она.
Взяв в руку кусок ее пряника, он поднялся. Пальцы его дрожали. Со всех сторон раздались восторженные крики. Но он повернулся к князю и княгине и поклонился, как король кланяется королю.
— Мой господин, — произнес он отчетливо, — и моя госпожа. Вы осыпали меня дарами, о которых не может мечтать ни один император. И тем не менее я осмеливаюсь просить вас еще об одном. Обещаю, что эта просьба будет последней.
Князь поднялся навстречу ему. «Каким молодым он кажется, — подумала Элиан. — Чуть старше Халенана, который лучезарно улыбается за его спиной». Князь Орсан улыбался редко, да и сейчас был серьезен, но его глаза и голос были полны тепла.
— Ты, который являешься моим господином и в то же время моим приемным сыном, знаешь, что все мое имущество слишком ничтожно, чтобы быть подарком для тебя. Тебе достаточно только попросить то, чего ты хочешь, и это будет твоим. Глаза Мирейна блеснули.
