— Я узнавал последние новости по своим источникам, — произнес Риди, как бы нехотя, — Так вот, они утверждают, что знали о том, что будет, еще несколько недель назад и тщательно приготовились к оборонительной операции. Если бы твоему Сикнлеру не пришло в голову очень громко заявлять о своих намерениях, то никто бы даже ничего не заметил.
— Твои источники ошибаются! — безапелляционно заявил я.
Губы Риди согнулись в саркастической ухмылке:
— Ну-ну… Мой сокурсник работает в Белом доме, так что за достоверность сведений могу ручаться.
Проклятье!
Я рывком схватил со спинки кресла свитер и рюкзак, и попытался выйти из комнаты. Дик моментально загородил мне дорогу:
— Далеко ли собрался, Чарли?
— Так, слетаю на околоземную орбиту, убью одного человека и вернусь, — пообещал я. Риди схватил меня за плечо. Пальцы у него были железные, не иначе синяк останется на предплечье.
— Единственное, куда ты сейчас направишься, это Чикаго, Ривер-сайд, дом номер тридцать пять. Я понятно объясняю, или стоит подкрепить слова еще какими-нибудь стимулами?
А в самом деле, подумалось мне, что дальше?
Все, чего я хотел — улететь и забыть о "Квебеке" навсегда, жить вместе с Чейсами, увидеть Джой, наконец — вот оно, на ладони. Но…
— Что они собираются сделать? Они хотят его убить, да? — вырвалось у меня, — Пусти ты меня, наконец, больно же.
Дик подозрительно оглядел меня:
— Я как-то тебя уже отпустил. Напомнить, что было дальше?
Помнится, в тот раз я сбежал от Риди самым что ни есть простейшим способом: двинув ему в место, куда мужчин не стоит бить из соображений гуманности. Обиделся он тогда здорово, и припоминал этот случай в каждую нашу встречу еще полгода после.
— Мне уже не двенадцать, — усмехнулся я невесело, — Да и ты второй раз не попадешься.
На пару секунд мне показалось, что в его глазах промелькнул огонек иронии, но тотчас пропал, сменившись странным выражением, которое я расшифровал как сочувствие.
— Я не знаю, что будет с этим твоим Синклером, но уверен, что ничего хорошего. Международный трибунал, как минимум. В крайнем случае, погибнет в ходе операции, и — видит бог — я бы хотел, чтобы этого ублюдка застрелили.
Меня словно окатили холодной водой. Дик не мог такого сказать, это же…мерзко. У Риди конечно масса недостатков, но подлецом он не был никогда.
Ну, или я не замечал за ним такого.
— Что ты мелешь? Ты что, гад, мелешь?!
Его рука, лежащая на плече, наконец разжалась, и я сразу же проверил онемевшее место на целостность. Вроде кость находилась на месте, хотя полной уверенности у меня не было.
— Да он в сто раз лучше тебя или моей мамаши, или еще кого бы то ни было! Слышишь меня? — выкрикнул я зло.
— Не глухой, — огрызнулся Дик, — Отлично слышу. Рад, что ты наконец нашел себе идеал для подражания, жаль только что выбрал ты человека, которого разыскивают все спецслужбы мира. Впрочем, это было закономерно. А мне, дураку, еще казалось, что ты выбрал для себя нормальную жизнь с семьей и друзьями… Черта с два! Стоило Полю Синклеру поманить тебя, ты побежал за ним как собачонка.
Меня передернуло. Пока Риди нес свой бред, меня начало колотить, озноб пробирал до самых костей. Он был несправедлив и ко мне, и к капитану, и вообще, не имел никакого права со мной так говорить.
И, кажется, я обиделся.
— Да пошел ты, — сказал я, после того, как Дик закончил свою тираду, и отвернулся. За окном начал появляться народ, видимо, рабочий день начинался независимо от того, что сейчас творилось на орбите. Войны, террористы, космические корабли — все это не могло прекратить обыкновенную жизнь, с десятичасовым рабочим днем, зарплатой, и вечеринками в клубах и барах.
— Чарли, — Риди снова дотронулся до плеча. Я прошипел пару-тройку ругательств: было, между прочим, жутко больно, и он отдернул руку, — Извини, извини. Пойдем. Все равно, сейчас ни ты, ни я ничего не решаем, как бы нам того ни хотелось.
Солнце уже поднялось выше небоскребов, и осветило весенние улицы, и я почему-то вспомнил старую песню коренных нью-йоркцев, сочиненную больше ста пятидесяти лет назад.
— И будет наш Манхэттен, Нью-Йорк и остров Сэттен, — словно прочитав мои мысли пропел в тишине Риди, фальшивя через каждую ноту и нещадно перевирая мелодию. Я едва удержался от того, чтобы демонстративно закрыть уши ладонями.
Но это дурацкое совпадение мыслей меня даже обрадовало. Мы с Диком, конечно, постоянно ссорились, но все-таки друг друга понимали. Всегда.
— Мне надо тебе объяснить, — тихо сказал я. Риди наклонил голову и внимательно на меня посмотрел. Сейчас в его взгляде не было злости, только любопытство, и я все рассказал, начиная с того дня, как в чикагском доме Чейсов появилась моя мать и заканчивая моментом высадки на Землю, когда пилот по имени Дейв высадил меня во флайер-порту Нью-Йорка, воспользовавшись то ли фальшивыми, то ли просто чужими позывными.
Я рассказал о Синклере и его сыне, о том, чем занимался на "Квебеке", о том, как красива из космоса планета, и о том, что ужасно соскучился по Мелани, Лоуренсу, Питеру и Джой ("особенно, вероятно, по Джой" вставил Дик ехидно), и о том, что чертовски сложно сдержать данное слово, если ты находишься в совсем небольшом расстоянии от тех, кто тебе дорог.
Оказывается, мне просто надо было выговориться. Я говорил без остановок, минут, наверное, сорок, а потом почувствовал, что бешенство, сидящее внутри, понемногу проходит, и я уже не рвану черт знает куда чтобы уничтожить предателя. Теперь можно просто все обдумать, а потом уже решить, что делать, а не наломать кучу дров с перепугу.
— Вот так. — закончил я, — Все еще считаешь его подонком, да?
Дик нашел на тумбочке мою самодельную пепельницу — бывшую банку из под джема, вытащил из кармана пачку и закурил. Как ни странно, "Мальборо", а не "Кэптен Блэк".
— Пытаюсь бросить, — усмехнулся он, заметив мой недоуменный взгляд, — В конце концов, надо же подавать хороший пример для таких, как ты.
— А-а-а, — протянул я понимающе. Говорить о том, что таким, как я хороший пример подавать уже поздно, было наверное бестактностью, поэтому я промолчал. Кажется, Риди правильно все понял, и поэтому не стал развивать тему.
— Мне жаль, что все так вышло, — сказал он, и я сразу же понял, о чем речь. — Может, тебе и впрямь лучше было остаться на "Квебеке".
Я потянулся за свитером. Квартирка, в которой я жил, была, конечно, дешевой, но отапливали в ней хреново. Хотя, по правде, свитер тоже грел мало.
— Не знаю, — признался в собственной беспомощности я, — И что теперь делать, тоже не знаю.
