— С чего ты это взял?!
— Я знаю. Чувствую. Отпусти, — он шевельнул рукой, стремясь освободиться из цепких пальцев богини памяти. — Мне нужно идти.
Гештинанна на миг закрыла глаза, борясь с волной, которая своей ледяной пеленой накрыла ее с головой, разрывая все цепи и оковы, созданные ею самой.
— Прости меня, — она виновато взглянула на него. — Прости. Я… Я не хотела тебя обидеть, просто… Ну, — она нервно дернула плечами, — я не знаю, что на меня вдруг нашло. Прости! И, пожалуйста, не сердись на меня! Я… — стыдливо опустив взгляд, она замотала головой, словно отгоняя от себя наваждения, всхлипывая, словно какая-то смертная девчонка, стремившаяся к одному, а получавшая совсем другое.
— Я не сержусь, — спокойным, ровным голосом проговорил он. Колдун уже почти освободил свою руку, как Гештинанна сжала ее с новой силой.
— Я очень хочу помочь тебе! Всем, чем смогу! Только объясни мне все еще раз!
— Дети спят…
— Да, да… — на этот раз она просто слепо приняла на веру то, что маленькие смертные нуждаются в помощи и теперь мысленно искала выход… — Мы могли бы позвать Гуллу. После того, что ты сделал для нее в Керхе, она совершит ради тебя все возможные и невозможные чудеса… Но ты ведь сам столько знаешь о врачевании, больше всех нас… И если… Если ты не можешь им помочь, то кто же тогда сможет?
— Я не думаю, что дети больны. Здесь что-то другое… У меня такое чувство, — после некоторой паузы продолжал Шамаш, — что они не просыпаются потому, что их удерживают за гранью сна.
— Но кто?!
— Лаль.
— Он может, — став вмиг серьезной, кивнула богиня. — Если ему стало скучно одному в мире сна и надоело придумывать себе неживых друзей по играм. Но в этом случае он не отпустит детишек. Он сделает так, чтобы им не хотелось и было некуда возвращаться. Убьет родителей. А потом попытается с помочью спящих изменить людской мир, подчинив его сну… — она поежилась от вдруг нахлынувшей на нее волны холода и страха. Богиня, жившая прошлым, не могла забыть того, что случилось когда-то… — Так и происходит? — едва слышно прошептала она, а затем, прикусив губу, замерла в трепетом ожидании ответа.
— Да.
— Все повторяется… — она побледнела. Голос угас, лишившись силы и твердости, с каждым новым словом все больше и больше походя на неразборчивое бормотание старухи. — Сперва история с Керхой, а теперь это… Но что нам делать, как помешать ему? Ты ведь знаешь: Лаль находится по другую сторону реальности. Точно так же, как он не в силах проникнуть в наш мир иначе, чем в сон спящих, мы не в состоянии достичь его владений…
— Сможем, если уснем.
— Все не так просто! Снов ведь много и как найти нужный? И, потом, тогда мы будем в полной его власти, ведь он — повелитель сновидений, а мы лишь гости — спящие… Получается, — она горько усмехнулась, — даже самые могущественные боги бессильны перед малышом Лалем… Но, — она задумалась, — зато люди… Прошлый раз они справились со всем сами…Ты помнишь?
— Нет, — качнул головой колдун. — Все, что мне известно, я прочел в легендах… Я хотел бы поговорить с теми, кто их написал…
— Летописцы — не те помощники, которые тебе нужны, — горько усмехнулась богиня истории, — они всегда были и будут только наблюдателями, свидетелями — не более того. Здесь же должны быть деятели… Но где взять второго Мара? — она качнула головой, всем своим видом говоря: "Увы, это невозможно…"
— Тогда будем надеяться, что ответ найдет Кигаль.
— Где она? — Гештинанна встрепенулась, нервно дернула плечами, закрутила головой в поисках своей хозяйки. — Ты уже говорил с ней?
— Да. Она не знает, как помочь спящим. Сон — не ее стихия. Я просил ее узнать…
— У кого?
— У Айи.
— Айя… — лицо женщины погрустнело, в глазах вспыхнули тайные огоньки зависти и обиды.
— Лаль ее брат.
— И враг, — поспешно добавила Гештинанна.
— Однако, Айя ведь тоже богиня сновидений. И кому, как не ей знать, что происходит.
— Уж от кого от кого, а от нее люди помощи никогда не дождутся…Так было и так будет… Ей нравится, когда ей поклоняются, когда ее превозносят или боятся… Однако ради этого она не ударит и палец о палец. Есть — хорошо. Нет — ну и не надо…
— Позови, пожалуйста, летописцев, — прервал ее Шамаш.
— Да, сейчас… — задумавшись, она скрестила руки перед грудью, опустила голову, словно ища ответ на каменном полу у себя под ногами. — Лаль… — ее губы дернулись, растянулись в болезненной усмешке. — Он ведь самый младший среди нас, ты знаешь… Забавный паренек, который… — не договаривая одной фразы, она бралась за другую, чтобы и ее бросить, словно все речи, мысли потеряли свое завершение. — Я так давно о нем ничего не слышала… С древней эпохи… Да, с тех самых пор… — она вздохнула, качнула головой, умолкая, погружаясь еще глубже в свои размышления.
— Гештинанна, все же, не могла бы ты поторопиться, — вынужден был повторить свою просьбу колдун, видя, как песком сквозь пальцы утекают мгновения, которые, возможно, в конечном итоге, решали все.
Но богиня просто не слышала его.
— Может быть… — начала она, но договорить не успела: в яркой вспышке света в зал вошла Кигаль.
— Шамаш, у нас проблемы, — она поспешно приблизилась к колдуну, — Айя спит. И я не смогла ее разбудить.
Он кивнул. Хотя на его лицо и набежала тень, однако оно осталось спокойным, словно он ожидал чего-то подобного.
— Спит? Что это за сон, от которого не может проснуться даже повелительница сновидений! И вообще, что, в конце концов, происходит? — воскликнула Гештинанна, вмешиваясь в их разговор. — Я летописец и должна знать!
— Шамаш, ты что, так ничего и не объяснил ей?
— Я пытался, — колдун развел руками, показывая тщетность всех своих усилий.
— Все действительно настолько серьезно? — переводя взгляд с Шамаша на Кигаль, спросила Гештинанна.
— Да, — ответили те в один голос.
— И даже более того, — продолжала богиня смерти. — То, что происходит, каким-то образом раскачивает границы между явью и сном. А это представляет опасность не только для людей, но и всех нас, когда мы — такая же часть реальности, как и смертные. Я не хочу вдруг заснуть и проснутся какой-нибудь мерзкой тварью вроде снежной змеи или городской помоечной крысы!
— Значит, Лаль вновь что-то замышляет… — пробормотала богиня прошлого.
— Гешти, чем ты слушаешь? Именно это я и сказала!
— Как во времена древнего цикла? Но разве минувшая вечность не доказала, что подобное ему не по силам? К чему повторять то, что уже раз закончилось суровым наказанием? Ему не хватит могущества…
