Проблема в другом. Я не то, чтобы очень сильно любил отца, но одному в большом доме жить скучно, я быстро прошел стадию попоек с друзьями по корпусу, и мне по-настоящему стало грустно. Я приводил домой бродяг, они крали у меня и сбегали, а мне всего-то нужен был сожитель-друг, тот с кем можно было бы перекинуться парой слов за завтраком да пожелать спокойной ночи. О сдаче квартиры или о том, что можно нанять помощника я как-то тогда не думал. Пока ты маленький, ты о многом не думаешь, точнее думаешь о многом, но что-то все не о том.
Я прогуливался в тот проклятый день рядом с вокзалом, когда впервые увидел живых женщин, настоящих живых женщин. Это был шок. Причем, я сразу обратил внимание именно на Марго — она была фатально красива, как свет ночника для мотылька, я умолял ее и Игору пожить у меня.
Они задержались аж на два года. Два года рая. Я от радости с ума сходил только когда думал, что эта великолепная женщина живет со мной под одной крышей. О том, чтобы спать с ней или открыто ухаживать даже, я и думать не мог, мечтать не смел. Слушать, что она говорит, дышать с ней одним воздухом, это было все, что нужно тогда для полного счастья.
И я дышал, и слушал, и учился вместе с Игорой, был способнее ее только потому, что мною двигало желание показать чего я стою, я влюбленный пятнадцатилетний пацан. Марго заметила… она сразу знала, мне кажется, что так и будет. Спустя три месяца она пришла ко мне в ночь и предложила урок иной науки, науки нежной страсти, как это великолепно выразился Пушкин. Я тогда отказался. Я был смертельно перепуган и не заснул всю ночь. Стоило мне закрыть глаза, как сонмы жутких (как мне тогда казалось), образов плыла чередом. Все это было грязно и мерзко и никак не сочеталось с тем светлым, чистым образом, каким была для меня Маргарита. Я был печален весь следующий день и всю следующую неделю. Но Маргарита добилась своего хитростью. Воспользовалась недомоганием — скорее душевного свойства — и расставила свои сети. Она многому меня научила, и как ублажить женщину и как (что важнее) соблазнить ее. На какие точки надо давить, чтобы в короткие строки женщина стала твоей. Но мне казалось, что все это бред, зачем мне все это, если есть она?
Маргарита пару раз пыталась меня убить, виной тому была жадность, но ее неумелые попытки меня устранить я принимал за обиду и вымаливал прощение унижением. Больше я ни одной женщине не позволяю даже намекнуть мне на унижение, никогда. А одним вечером я заснул с ней, а проснулся один. Ни ее, ни Игоры, никого, я один в пустом доме. Вот тогда я первый раз попал в полицию за избиение. Я избил кого-то в баре, до сих пор стыдно, хоть парень и остался жив. Потом я решил найти Маргариту и понять, почему она просто исчезла из моей жизни?
Я не нашел ее. Только Игору, с которой слава Богу нас связывает добрая дружба. Игора тогда потеряла след своей воспитательницы, так что я нашел друга, но не свою первую любовь.
Во время поисков на меня иногда нападала агрессия, мне хотелось убить или жестоко унизить какую-нибудь женщину, как это делала Маргарита. Но выходило чуть ли не наоборот. Все мои дамы уходили довольные вдрызг. Я стал выводить свои теории, я начал разбирать те тайные письмена, которыми написаны женщины. Тем, кому доступно читать их, доступно доставлять сладчайшее из удовольствий в первую очередь себе. Меж тем секрет прост, женщин нужно уметь слушать, нужно впитать ее слова, вопросами подпитать ее. Только искренний интерес способен пробудить женщину. Но это не подходило для меня, так как ровно половина сразу стала мне не интересна, она говорила о странных вещах, к которым не то что интерес проявить сложно… на них сложно даже внимание сконцентрировать. Потом я понял, что был не прав и исправился. Тогда я был молод, и месть превратилась в хобби.
Я нашел Игору, а потом поступил на Линкор, пришло время отдавать долг… воинский. На линкоре я страдал и нравственно (пока не встретил Вильяма) и физически (пока мы были на корабле). В женских городах я пускался вразнос, страшно вспомнить.
Максимус замолчал, переводя дух, он выпил еще сока и долго еще молчал.
Я терпеливо ждала и не спешила переваривать информацию данную мне хозяином. Особо мне не было его жаль, всякое с людьми случается, каждый по-своему несчастен и счастлив. У каждого свой крест. Но к Маргарите я стала испытывать стойкую неприязнь.
— Дружба с Вильямом это красная линия. Что было ДО и ПОСЛЕ. Но ни до ни после я не оставлял надежду найти все-таки ответ на свой вопрос. Я переживал за друга, пока он жил своей драмой, не забывал совершенствоваться в своем искусстве, оттачивать технику и скорость "чтения", находил неизменно знаки, которые мне были еще не знакомы. Изучал их. А потом вдруг сообразил, что можно нанять помощника.
Мне предложили Лиду, но я не взял ее. Я решил, что женщин в МОЕМ доме больше не будет. У меня вдруг родился какой-то страх, что Лида тоже меня соблазнит и бросит. Поиграет со мной и забудет, что я такой на свете был.
Потом одумавшись, я решил, что ничего, если Лида не станет моей любовницей, а просто будет моей помощницей. Этакий тест на силу воли. В какой-то момент я перестал замечать ее. А потом как-то резко открылись на нее глаза. Мы тогда кажется были на вокзале. Я вдруг на ее месте увидел снова пятнадцатилетнего себя, такой же дурацкий сбитый с толку вид, широко распахнутые восхищенные глаза, улыбка.
Мне стало жаль ее. Чистая девочка полюбила такого урода, как я. Каким же мерзким я, должно быть, казался ей. И забудь все, что я тебе говорил тогда. Лиду я сотворил в каком-то смысле сам. Я дал ей направление. Любить она научилась сама. Но когда я почувствовал, что она становится мне дороже жизни, я запаниковал. Другие женщины были тут ни при чем. Я видел во, что превращаю ее. Нежное, свободолюбивое создание я запер на острове. Она была счастлива, но часто печально вздыхала, ей нужно было больше, а я не мог ей больше дать. Я не помню, как ко мне пришла эта мысль, но я ее бросил, я так же позорно сбежал от нее, как когда-то Маргарита. Но я даже тогда не понял ее. Я понял только одно: она испугалась, чего? Не пойму уже никогда.
Я последний подлец, что поступил так с Лидой, но я не мог иначе, меня разрывало пополам. То тянуло к Лиде, то тянуло на свободу. Я не знал, а что мне еще с ней делать? Все самое важное, да и более того уже сделано, а что еще? Быт? Он убивал нас обоих, мы тихо гасли, как две свечки.
Но после Лиды я стал внимательнее к тем, кто был со мной рядом, я стал разборчивее, нежнее. Теперь в лице каждой женщины я старался умалить свою вину перед Лидой.
А тогда, когда, прости пожалуйста, я положил тебя в ванну и ты заснула, я посмотрел в твое лицо и понял, что это мой шанс начать все заново. Я допустил какую-то ошибку с Маргаритой и Лидой и ты поможешь мне исправить ее. Это я понял, когда тебя привела Мисхора, я думал о том, что мы с тобой очень часто ругаемся и искал причину. Самое главное я для тебя сделал, Аиша.
