Оставаться человеком.
– «Лл… Луна…» – грохот доспехов, разваливающихся вокруг, словно карточный домик, ворвался в мои уши, словно гром среди ясного неба. Упав на холодный, стальной пол, я заскулила, получив по голове тяжелым, шипастым куском стали, по счастливой случайности, не напоровшись ни на одну из граненых хреновин, испачканных в чьей-то крови. Упав возле поверженной сестры, Луна водила над ней потрескивающим от магии рогом, с которого, как и в виденном мной предостережении, вновь и вновь, срывались водопады потрескивающих звездочек, гаснувших на изрезанной, окрашенной кровью шкуре. Какие-то раны затягивались, но большая часть не спешила поддаваться магии Принцессы Ночи, лишенной своих невероятных декоктов.
– «Не уходи!» – встав на ноги, я с трудом выбиралась из кучи покореженной стали, стремясь вперед, туда, где угасая, еще светилась большая, высокая фигура, широко раскинувшая руки над обломками того, во что превратила меня смерть. Рванувшись, я растянулась на полу, в очередной раз, расквасив уже изломанный нос, но даже не заметила этого – «Прошу тебя, не оставляй меня! Слышишь?!».
И тишина. Лишь негромкое, прерывистое дыхание Селестии, да сосредоточенное пыхтение Луны, звенящей своим рогом, словно бесполезной погремушкой. Как он там говорил? «Всегда оставаться человеком»?
– «Отойди» – решение пришло сразу, стоило мне вспомнить этот странный полусон-полуявь. А может, ничего этого и не было, лишь бредни мозга, лишенного кислорода в утробе стального гиганта. А может, я и в самом деле мертва, и это все – мой маленький, персональный ад? Но если он мог оставаться человеком в своем собственном чистилище, то разве не могу оставаться такой же и я?
– «Прошу тебя, Луна. Не мешай» – наклонив голову, я скосила глаза на кончик гладкого, острого рога. Нет, не так. Не колдовать. Как там сказала эта гадюка? «Просто захоти?».
И я захотела.
– «Нет… Не смей…» – с трудом поднимая голову с окровавленного пола, разорванным ртом прохрипела богиня. Магия Луны делала свое дело, и несмотря на то, что младшая из двух сестер куда как хуже владела лечебной магией, не рискуя соперничать в ней даже с обычными единорогами, она все-таки смогла передать своей сестре часть собственных сил, и теперь, бессильно лежала рядом, тихонько позванивая рогом, искрящим фонтанчиками звезд, шипящих на шкуре белоснежного аликорна.
«Я видела это, но несколько по-другому. Что же я наделала?!».
– «Нет…» – прошептала Селестия. Губы изувеченной богини шевелились, едва выговаривая слова – «Нет… Не нужно… Не отвергай… Дар…».
– «Нужно» – я поставила окончательную точку в этом вопросе, обрушивая на лежащего аликорна потоки гудящего, алого пламени. Закрыв глаза, я стиснула зубы и терпела, терпела терзавшую меня боль, проходящую сквозь все мое тело. Я вспоминала каждый удар, каждую рану, нанесенную мне кинжалами, мечами, ножами, когтями и копытами тех, кто пытался меня убить – что значили сейчас они, когда передо мной лежала та, о ком я даже и не смела мечтать? Та, что всегда была рядом, и даже если в чем-то ошибалась, то я – я поступила с ней еще хуже, чем можно было бы представить себе.
Я подняла свою ногу на ту, что меня создала.
– «Скраппи! Остановись!» – крик Луны донесся до меня через рев кровавых протуберанцев. Не открывая глаз, я мотнула головой, ощущая, как отлетает в сторону та, кто по праву могла называться моей матерью, окутываясь шипящими язычками карминового огня – «Скраппи, я могу это сделать! Не нужно…».
– «Нужно» – теперь, я и в самом деле осталась одна. Я не ощущала в груди той теплоты, той привычной наполненности, что поддерживала меня все эти годы – и выжигая себя, полностью отдалась процессу лечения, с ловкостью опытного карточного шулера тасуя перед своими глазами картинки, содержимое которых могло бы показаться пугающим или тошнотворным для неосведомленных, но для меня они были картами, атласами и схемами, по которым я восстанавливала поврежденные ткани. Я не залезала в анатомию, не пыталась манипулировать с генами, как отчаявшаяся аликорн, а просто восстанавливала то, что измяла, разорвала, раздавила – и теперь лечила, отдавая ей саму себя. Катившиеся из глаз слезы не значили ничего – лишь соленая влага, выдавливаемая из меня болью, раздиравшей мои ноги и позвоночник, конденсируясь на кончике рога. Это странное образование на моей голове казалось, готово было разорвать мой череп, плавясь и осыпаясь, словно использованный электрод, но я терпела, ведь все самое страшное уже было позади.
Нужно было просто оставаться самой собой. До последнего мига – просто оставаться человеком.
– «Зачем ты это сделала, глупая?».
Раскинув крылья, я лежала у ног принцесс. Что толку было в беспомощных порхалках, когда я просто устала жить? Я отдала все, что имела, и теперь, могла лишь наслаждаться краткими мгновениями, проведенными с теми, кого я полюбила, и кого спасла – но лишь ценой своих ошибок и нанесенных им ран.
– «Скажи, зачем?».
– «Потому что… Так было честно» – прошептала я, глядя на золотой накопытник. Оплавленный, изодранный когтями той, кого пони назвали бы Найтмер Дред. Мне лень было двигаться, лень говорить и даже дышать – жизнь утекала из меня через многочисленные раны и гематомы, вновь появившиеся на моем теле, стремительными толчками вырывалась из дыры во лбу, но этот поток становился все слабее, и вместе с ним, слабела и я. Я засыпала, и клянусь, у меня уже не было возможности или желания останавливать этот бег, что странным образом, забирал с собой всю мучившую меня боль. Лишившись этих фальшивых, заемных сил, отказаться от которых так и не смогла когда-то одна розовая пегаска, найденная в темном лесу, я медленно умирала, но это приносило мне лишь облегчение. Я вновь стала мелкой, пятнистой кобылкой, избитой и изувеченной теми, кого я поклялась себе защищать, и наверное, это было даже правильно.
– «Потому что так было нужно. Прости, что не оправдала твоих надежд».
– «Не смей так говорить!» – рванувшись вперед, Луна опустилась рядом со мной, но даже легчайшее прикосновение ее крыла заставило меня вздрогнуть от вернувшейся на мгновение боли – «Я… Мы поможем тебе! Просто… Просто замри и держись!».
– «Как? Да и зачем?» – я бледно усмехнулась, глядя в склонившиеся надо мной прекрасные, зеленые глаза – «Все это – не настоящее. Это мир ушедших от нас духов – и для духов, в котором мы становимся теми, кто мы есть, но я поняла это только сейчас. Я умерла и буду проклята за то, что не уберегла свою крошку, но…».
– «Скраппи, ты ошибаешься! Ты…».
– «Но я смогла остановить эту тварь, этого выползка из древних времен, учившего пони быть такими же тварями, как и он сам» – я ощущала, как слабею, и в предсмертном бреду пыталась донести до склонившихся надо мной сестер все то, что воспринимал мой хаотично мечущийся разум – «Мы – огрызки древнего зла, и нам не место в этом мире. Неужели вы и вправду хотели выпустить в этот добрый и красивый мир все то зло, которое принесла бы с собой я, став Найтмер Дред? Не делайте этого, прошу!».
