Вещей было не так и много, Риш выложил на траву два рюкзака, большой сверток и пару закрытых тканью корзин. С трудом развернув коляску на пятачке между лесом и оврагом он уехал, выслушав напутствие Ригера.
— В пятнадцатый день церния, Риш. Примерно к этому же времени мы уже будем тебя ждать…
Я с любопытством смотрела на мягкий тюк с вещами. Кажется, я догадывалась, что может там лежать.
— Ну вот, Калина… Переодевайся!
Легкая льняная рубаха и удобные плотные брюки, тонкие серые гольфы и мягкие сапожки.
— А смена?
— Не переживай, смена одежды есть на месте.
— Долго нам идти?
— Часа два, как раз аппетит нагуляем.
— Ну, я бы и сейчас перекусить не отказалась.
— Значит, сейчас и перекусим. Переодевайся.
Пока я возилась с одеждой, Ригер прорубил в кустах небольшую просеку и на крошечном клочке земли, между слегка расступившимися деревьями, разложил костерок. В одной из корзин нашелся приличный запас пирожков и отличный запеченный кусок свинины. И крошечный горшочек с медом. В котелке закипала вода. Чай на свежем воздухе — это то, чего мне так не хватало! А главное — никого вокруг, никаких дел и забот. Это напоминало мне время нашего знакомства, когда мы присматривались друг к другу и вынуждено укладывались в один спальник. Когда ели сытно, но не всегда вкусно, когда он был слаб, как котенок, и не мог даже сам снять рубаху… На глаза навернулись слезы…
— Калина?! Ты плачешь?!
— Нет, Ригер, нет… Я просто… я не знаю, как объяснить тебе… Я просто вспомнила, как мы там с тобой выживали…
— Да, как ты кормила меня и как заботилась обо мне. Вспоминаю сейчас и думаю, как там было здорово, не смотря на все проблемы…
— Ты прав, Ригер. Я тоже часто вспоминаю то время.
— Ну вот, я и решил, что самый лучший отдых для нас с тобой — пожить в простых условиях, без прислуги и кухарок. Мы справимся?
Я счастливо засмеялась:
— Может быть, я не смогу готовить тебе такие разносолы, как Вальма, но с голоду мы не умрем. Конечно, если ты будешь приносить добычу к костру!
Корзину с пустым горшочком и кружками мы оставили прямо в кустах.
— Заберем на обратном пути, а в доме есть посуда.
Идти по лесу оказалось не так и легко. Дважды мы натыкались на буреломы, многовато было и гнилых мест, под ногами прогибалась и пружинила моховая подушка, но через два часа, поднявшись на невысокий бугор, мы уже подходили к небольшому озеру с песчаным берегом. Но песок — только проплешина в зарослях камыша и плакучих ив. Здесь было очень красиво и очень спокойно. Мягкий ветерок дул со стороны озера и бережно качал мохнатые хвойные лапы. На бугре хвойник заканчивался и постепенно переходил в светлый березовый лес.
Старый дом стоял совсем не далеко от берега. Крепкий, с узкими окошками, с крышей, похожей на шишку — дранка, которой он был крыт, слегка топорщилась от жары. При доме были какие-то постройки. Недалеко от входа в землю вкопан стол и рядом расположен каменный очаг.
— Чей это дом, Ригер?
— Когда-то очень давно здесь жил лесничий. Я прибегал сюда в детстве к старику Моссу, таскал ему из замка мед и белые булки. Он был большим любителем сдобы. Напрямую от замка раньше можно было пройти часа за четыре. Но, много лет назад, бурей свалило целую полосу леса. Он сгнил, обходить — очень далеко, ползти по нему — опасно, лесины уже трухлявые, может придавить… Ну, когда Мосс умер — нового лесничего брать не стали. Иначе этот завал разобрали бы. А сейчас, я думаю, стоит нанять снова семью или охотника. Западный край леса крестьяне вырубают нещадно. Значит, там и нужно ставить дом. Но это все дела, давай лучше посмотрим, что у нас сегодня на ужин.
Внутри было чисто, только чуть пыльно. Не застарелая грязь, а как бывает, когда хозяева возвращаются домой из отпуска. Это не совсем крестьянский дом, в одном окне даже было стекло из трех кусочков. Остальные затянуты чем-то вроде пленки.
— Что это, Ригер?
— Это — промасленный пергамент. Он новый. Еще весной я посылал сюда людей для ремонта.
Середину дома занимала большая печь. Именно печь, а не камин. В полу, сероватом от старости, сливочно светились заплаты из новых досок. Широкая низкая лежанка у одной из стен была завалена новыми подушками и одеялами. Рядом стоял деревянный сундук, в котором я нашла чистое белье и полотенца, несколько смен одежды на меня и Ригера.
Большой крепкий стол у окна, на стене несколько полок, прикрытых чистой рогожкой, чтобы посуда не пылилась. Ларь с простыми продуктами, мука-сахар-крупы… И фантастическое ощущение покоя и тишины…
Я смахивала с мебели и окон пыль, полы Ригер вымыл сам. Во второй корзине, которую он принес целой — отличный ужин. Значит, сегодня можно не возится с едой. У нас был даже запас печенья и горшок варенья к чаю! Обязательно нужно сделать приятный подарок Вальме.
Я разбежалась с горки прямо от дома и с визгом прыгнула в воду…
Какое фантастическое удовольствие купаться голышом в прогретом на солнце озере! И впереди еще целых две недели!
Ригер, который выскочил из дома на мой визг, смеялся на берегу и торопливо скидывал рубаху.
— Я и не знал, что в этом озере водится такая крупная рыба!
— Сперва поймай, потом будешь хвастаться!
Конечно, он меня поймал…
Утром Ригер ушел на пару часов.
— Я посмотрю, что нам приготовил лес на ужин. Может птицу принесу или грибов. Хочешь прогуляться со мной?
— Неа… Я буду валяться и бездельничать! А потом пойду загорать!
— Если я задержусь — не волнуйся. Тут, слева от дома, совсем рядом, есть хороший ягодник, пока, конечно, еще рано, но на солнечной стороне уже некоторые ягоды можно брать.
Он чмокнул меня в нос и ушел, а я осталась жмурится от удовольствия в огромной мягкой постели. Но уснуть больше так и не получилось. Прихватив с собой небольшой коврик, я устроилась на крыльце с чашкой холодного чая — при доме был отличный сухой погреб. Сидела, вытянув ноги, щурилась на отблески испаряющейся росы, любовалась легкой исчезающей над водой дымкой и ни о чем не думала…
Здесь и сейчас я приняла этот мир всей душой и всем сердцем…
Он еще так молод, он подвержен всем болезням роста — рабство, жестокость, пираты, войны…
Но он так прекрасен именно по тому, что он — человечен. Кроме этой накипи цивилизации в этом мире есть Дик, который ушел и есть маленький Дик, который никогда больше не будет бездомным. Есть замечательная Тагина и строгая Ранда, есть пожилая Пайпа и ее малышка-внучка, есть странный Гомиро тер Ванг и беспечный Риш, скромная Нита и молчаливый Гайт, муж Ранды… В этом мире есть Ригер, человек, который не предаст… Этот мир — мой!
Пятнадцать дней каникул пролетели как вспугнутая птица. Пора было возвращаться к делам и заботам, к макаронам и ремонту…
В путь мы вышли после плотного завтрака. С вечера прибрали дом, утром я простирнула постельное, прокипятила и развесила на натянутую Ригером веревку возле дровника, под навесом. Мы обязательно вернемся сюда, пусть оно будет чистое и сухое. От кордона мы отошли не так и далеко, когда я услышала плачь:
— Я-а-а-о-а…
— Слышишь?! Это ребенок!
— Подожди, Калина. Думаю, тебе показалось…
— Послушай…
Мы ждали и ждали, но плача больше не было…
Я уже и сама начала думать, что приняла за детский голос какую-нибудь птицу, которые свиристели по всему лесу на разные голоса. Но вот опять:
— Я-а-а-о-а…
— Это там! — четко уловил направление Ригер…
Глава 61
«Там» оказалось волчьей ямой буквально в двадцати метрах от нашего пути.
Волчица мертва была уже несколько дней — она упала на колья. Крупные зеленые мухи покрывали ее тело, периодически взлетая темным роем и опускаясь снова, образуя шевелящееся покрывало. Из трех щенков шевелились только двое. Один из них и скулил, второй лежал практически неподвижно, только иногда начинал жалобно и очень тихо попискивать. Смрад стоял неимоверный…
