Люджина сидела на аккуратно застеленной кровати, с папкой медицинских документов рядом, на зеленом покрывале. Собранная, бледная, чуть похудевшая, с внимательными синими глазами, пробивающейся черной щетиной на обритой голове и кривым розоватым шрамом, пересекающим макушку. И в какой-то бежевой пижаме.
Как это он не подумал, что нужно приехать с одеждой?
— Полковник, — сказала она радостно и попыталась подняться навстречу. Позади него сердито вздохнул доктор.
— Люджина, вставать я вам разрешил только через неделю. Полковник, пожалуйста, проследите за этим. Пациентка упорно хочет продлить себе срок реабилитации. Сейчас сюда подвезут коляску и вы сможете транспортировать ее. А уж в Рудлоге только на вас вся надежда. Где она будет наблюдаться?
— В королевском лазарете. Завтра прием у врача. И, конечно, прослежу, — пообещал Игорь. Капитан Дробжек сидела смирно, но руки ее дрожали.
— Тремор будет сохраняться до месяца, — пояснил хирург, — как и некоторая раскоординированность в движениях. Потом все встанет на место. Еще нормативы чемпионские сдаст, если предписания все будет выполнять. Все мои рекомендации в папке. И, если будут вопросы, обязательно звоните. Не забудьте дать мой номер врачу!
Они обменялись рукопожатием, и доктор ушел. А они остались ждать медсестру. И Стрелковский молчал, думая, как начать разговор. И капитан молчала, вопросительно и немного удивленно глядя на него.
— Как вы чувствуете себя? — спросил он, когда пауза стала слишком очевидной.
— Слишком слабой, — хрипло ответила Люджина. — Как старушка. Руку поднять и то тяжело. Вы думаете, как сказать, что я уволена, полковник? — без всякого перехода спросила она.
Женщины. И когда она успела напридумывать себе всякого?
— Не говорите глупостей, — резковато ответил он, — почему вас должны уволить?
— По служебному несоответствию, — спокойно сказала капитан. — Я слишком слаба как боевой маг.
— Люджина, — Игорь потер пальцами переносицу. — Вы остаетесь в Управлении. Вас отправили в отпуск, все реабилитационные процедуры будут оплачены. А думаю я о том, как сказать вам, что вы будете продолжать лечение в моем доме. Так, чтобы вы не заупрямились и не отказались.
Облегчение в ее глазах сменилось хмурым недоверием.
— Зачем это вам, полковник? Мне не нужна благотворительность.
— Это не благотворительность, а здравый смысл, — жестко произнес Стрелковский. — И мое удобство в том числе. Выслушайте меня, не перебивайте, — скомандовал он — северянка пыталась что-то сказать, но послушно замолчала. — Я крайне занят сейчас на работе, и у меня не будет времени навещать вас в общежитии, проверять ваше состояние. Но я обязан это делать как ваш командир. Вам на коляске ездить до реабилитационного центра и обратно, даже при наличии сиделки и машины будет тяжело. Дом у меня большой, неудобства от соседства со мной вы испытывать не будете. Все процедуры можно будет проводить на дому, занятия тоже.
— Это все? — серьезно спросила Дробжек.
— Нет. Из-за моей недальновидности вы пострадали. Я ответственен за вас. Поэтому и задача поставить вас на ноги ложится на меня, капитан.
— Чувствуете себя виноватым? — усмехнулась она. — Я уже давно отвечаю сама за себя, полковник. Вы подумали, что скажут в управлении? Какие слухи пойдут?
— Вас это смущает? — поинтересовался Игорь. Она задумалась, покачала головой.
— Нет.
— Вы согласны?
— Так точно, Игорь Иванович. Вы оставите меня работать с вами? — Люджина глядела на него прямо, испытующе, и на бледном лице отчетливо был виден разливающийся по щекам румянец.
— Об этом вы должны сейчас думать меньше всего, — сказал он и оглянулся — зашла медсестра с коляской, поздоровалась. Стрелковский достал телефон и набрал придворного мага. И не увидел, как нервно сжала пальцы его напарница.
Дом его оживал. Он был двухэтажным, очень удобным, но при этом слишком большим для одного человека. Игорь купил его, когда собирался жениться. Планы завести семью ушли в прошлое, а дом остался. И он все-таки привез сюда женщину, пусть не хозяйкой, а гостьей — ну хоть на это сгодился.
Кляйншвитцер открыл Зеркало прямо ко входу в дом. И хорошо — потому что в своей пижаме напарница наверняка бы замерзла. А так даже нашла в себе силы оглядываться, рассматривать небольшой сад у дома. И он тоже посмотрел, будто заново увидев. Последние дни было не до этого — работа захватила его с головой, и Игорь целыми днями находился в Управлении, впахивал, пил кофе, уставал, как собака — и недоумевал, как целых семь лет обходился без этого напряженного труда.
Уже подровняли разросшийся газон, побелили деревья в саду, поставили новые скамейки. Вымыли окна, подкрасили стены, почистили крышу. Внутри все еще кипела работа, нанятые слуги приводили дом в порядок, повар, получив карт-бланш, колдовал на кухне, а горничные уже должны были подготовить комнаты на первом этаже для Люджины и сиделок, распаковать массажный стол и установить его.
— Я пошлю за вашими вещами в общежитие, — сказал он напарнице. — Сейчас познакомлю вас с сиделками и горничными. И прошу вас, нет, приказываю, капитан. Подумайте, что вам нужно из вещей. Вечером к вам зайдет экономка, она поедет завтра за покупками. Подготовьте для нее список и не смейте ущемлять себя. Понятно?
Он вез ее по коридору, устланному синей ковровой дорожкой, и смотрел на ее бритую голову — на страшный шрам, на аккуратные уши, сильную шею, плечи.
— Понятно? — повторил он, потому что Люджина молчала.
— Не пережимайте, полковник, — отозвалась она хрипло. — Деньги мне выдадут, вы сами сказали.
— Люджина, — она с трудом повернула голову, взглянула на него синими уставшими глазами, — вы уже согласились принять мою помощь. Мне нужно ехать в Управление, не заставляйте тратить время и убеждать вас. Мне все равно некуда и некогда тратить свое состояние. И вряд ли вы сделаете меня нищим.
— Я вам все верну, — произнесла северянка.
— Вернете, — покладисто согласился он. — А пока выполняйте приказ. Может, есть что-то, что вы хотите прямо сейчас?
Она хмыкнула.
— Спать. И шоколада. А вообще, дайте мне прийти в себя, Игорь Иванович. И не забывайте, что я с Севера. Там неженок нет.
— Дробжек, — сказал он мягко, открывая дверь в ее комнату, — меньше всего вы похожи на неженку. Будет вам шоколад. Осваивайтесь. И не вздумайте вставать!
— Неделю потерплю, — ответила Люджина, оглядывая комнату, пока он вез ее к кровати. И он тоже осмотрелся. Горничные постарались, получив указание подготовить покои для гостьи. Но Люджина среди нежно-розовых и белых обоев и тканей, кресел с цветочной обивкой, резного дамского будуара с большим зеркалом и множеством ящичков для украшений и косметики, изящной мебели, среди всего этого женского великолепия смотрелась чуждо. Как солдат в спальне для маленькой принцессы.
