Кости. На ширину пяти шагов от божницы земля была усыпана костями. То, что Даг издалека принял за сучья мертвых деревьев, оказалось обглоданными ребрами. Ничего удивительного, что викингам мечталось как можно скорее убраться из этого места — Перуна десятки, а то и сотни лет кормили кровью.
— Я отпущу всех ваших и не стану поджигать лес, — объявил Волкан старикам. — Но нам нужны сокровища, которые вы прячете в горе. Отдайте нам их, и мы уйдем.
Вместо ответа волхвы захихикали. Слезящиеся глаза одного из них вдруг замерли, остановившись на Даге. Северянин находился во второй шеренге, довольно далеко, но волхв его безошибочно выделил.
— Возьми сам, коли… — просипел жрец, обвиснув в жилистой руке дренга. Конец фразы Даг не понял, что — то вроде «не пожалей».
Волкан только засмеялся и велел привязать стариков к дереву. Они не сопротивлялись. Затем форинг послал десяток самых бесшабашных в пещеру за спиной кумира, проверить, где прячутся селяне. Дальше — как положено, выставили караулы, разожгли костер и начали раздевать истукана.
Ждать пришлось недолго. Едва разгорелся огонь, как из чащобы донесся тоскливый вой. Казалось, он прилетел одновременно со всех сторон. Северянин услышал, как кто — то из викингов зашептал молитву. Потом ему стал вторить другой, на чужом языке. А потом откуда — то, словно из глубины, послышались вопли ужаса.
«Все погибли, — осознал Даг. — Все десять. Волкан сделает очень глупо, если пошлет в нору еще десяток. Но он не может уйти, все сочтут его трусом. Но туда нельзя лезть…»
— Хлив, Магнус, как дела? — нарочито громко, будто пытаясь разогнать вязкую тишину, спросил Волкан.
Херсиры бодро отчитались, что задания выполнены, оборона сломлена, взяты пленные, найдено серебро и прочие приятные вещи. Вот только многим жителям городища удалось удрать, благо лес слишком близко.
— Они все там, — подобравшийся Али кивнул Дагу на черное жерло пещеры позади божницы. — Я видел, они спрятались там и спрятали своих женщин. И все их сокровища там! Они верят, что их деревянный истукан их спасет. Волкан ждал всех, чтобы окружить холм. Сейчас мы их выкурим!
Али старался говорить бодро, а сам непроизвольно поглаживал свои амулеты.
— Мы их не выкурим, — сказал себе Даг. Но ни отступить, ни повернуть назад он не имел права, пока не прикажет хевдинг.
Клочки синего неба окончательно заволокло черными тучами. Костер горел все ярче, но свет словно наталкивался на преграду. Кумир упрямо оставался в тени. Викинги взобрались на истукана и выковыривали рубины из его глазниц. Где — то захрустели ветки, донесся вой, уже гораздо ближе.
— Это что, волки? — удивился кто — то. — В сытное время волки не вылезают…
— Горбун, где твои люди? — нервно осведомился Волкан.
Ему ответом было долгое рычание. Из прохода, куда совсем недавно направилась разведка Горбуна, выбрался крупный седой волк. Он сел, слизнул свежую кровь с губ и обнажил клыки.
И сразу стало ясно, что люди Горбуна не вернутся.
Глава тридцатая,
из которой становится ясно, что чем больше будет трупов, тем больше золота достанется живым
— Ждан, убей его! — быстро выкрикнул Волкан. Но еще до того, как хевдинг произнес фразу, один из лютых стремительным движением отбросил щит, снял со спины лук и наложил стрелу. Северянин даже позавидовал — он с таким чудесным луком управиться бы не сумел. Лук был, как у стрелков из команды Ульме, — в рост взрослого мужчины, а не маленький, гнутый, как у лесных людишек, что нападали на реке. Стрелы Ждан тоже подбирал одну к одной, все с оперением, с хитро сплющенным наконечником. В дружине имелось не так много викингов, принадлежавших к клану Стрелы. И не потому, что стрелять по врагам из лука считалось менее почетным, чем рубить секирой. Просто попадать с пятидесяти шагов в мишень и так умел каждый, а положить белку или зоркого часового шагов с двухсот — это считалось редким искусством.
Стрела Ждана свистнула впустую — волк исчез. За замшелым туловом Перуна вновь зияла черная дыра. В тот же момент по поляне пронесся вихрь и часто застучал дождь. В глаза посыпались еловые иголки, шишки, куски бересты. В третий раз, совсем близко раздалось протяжное голодное рычание. Связанные волхвы захихикали, во мраке они почти сливались с корнями ели. Темнело, будто надвигался буран. У Дага задергалась щека. Метка на макушке словно бы превратилась в горячий бур, воткнувшийся в мозг. Парню внезапно вспомнилась ночная заснеженная река, сани финской вельвы Пиркке и наглая волчья стая, которую еле удалось отогнать. Те кошмарные события произошли несколько лет назад, но по сравнению с нынешним страхом казались полной ерундой.
Ждан изготовился со следующей стрелой. Подняли луки еще четверо. Парни, собиравшие камни, застыли.
— Магнус, я тебе что велел? — прохрипел Волкан. — Эй, Горбун — твою смену — в караул и разжечь костер. Этого бородатого не подпалите! — Он ткнул пальцем в Перуна.
— Клянусь, мы гнали крестьян до этой дыры, — стал оправдываться Магнус, херсир второго отряда. — Мы все сделали, как ты приказал. Мы гнали их, они вывели нас сюда. В эту дыру влезло человек сорок взрослых, с ними были дети. Никаких волков…
— Что встали? — гневно повернулся Волкан к Хливу. — Еще людей туда! Зажгите ветки, возьмите копья. Выкурите оттуда эту тварь и ищите золото!
— Золото? — оживился Горбун.
— Золото? — навострили уши викинги. В суматохе как — то все подзабыли, что добыча не сводится к нескольким крестьянским девкам и дюжине рубинов.
— Я вам говорю — там должна найтись куча золотых монет. Эти русы продают зерно и шкуры, а потом всегда закапывают деньги, они им не нужны!
— Надо уходить… бежать надо, — промелькнуло в голове Северянина. Он прекрасно понимал, что без команды никуда не побежит, но времени почти не осталось. Волосы на голове встали дыбом, пальцы на ногах сами подогнулись, он сгорбился, борясь с желанием зарычать. Хорошо, что в суматохе никто не замечал, что творится с сыном ярла.
Даг чуял их повсюду. Волки бесшумной иноходью неслись по своим узким тропкам, неудобным и почти невидимым для человека. Ни один нормальный вожак стаи не повел бы летом своих сородичей на верную смерть. Повадки зверья Даг выучил с самого детства, когда дядья брали его на охоту. Ни волки, ни другие хищники не попрут против сотни мужиков, воняющих смертоносным железом. Их удел — рвать отставших, подкапываться зимой в овчарни, душить больных коров.
Но эти волки совсем не походили на оголодавшую свору. И Дагу совсем не хотелось с этой стаей встречаться. Он боялся, но не волков. Он боялся… себя.
