Алёна Харитонова - Охота на ведьму

Волшебник огляделся, гадая, где окажется на этот раз. Увиденное не разочаровало — маленькая комната в обычной деревенской избе. В комнате царили темнота и тишина. Такая тишина бывает по ночам, когда все звуки умолкают и остаются лишь стоны ветра за надёжными стенами дома, да потрескивание углей в камине. И правда, в углу горел очаг, а у тёмного окна за самым обычным обеденным столом устроился на скамье человек неслабого сложения и при свете сальной свечи что-то писал на малом листе пергамента. Человек сидел спиной к Торою, и волшебник видел длинные русые волосы, рассыпавшиеся по широким плечам. Больше в комнате не оказалось никого и ничего — разве только ещё лавка, на которой покоился сам Торой.

Низложенный маг неуверенно сел, ожидая, что тело в любой момент подведёт и вновь откликнется приступом необъяснимой немочи. Но нет, обошлось. Голова оставалась ясной и по-прежнему лёгкой.

— Ты, садись, садись. И часы достань, — посоветовал, не оборачиваясь, сидящий за столом богатырь.

Да, мужик и впрямь был крепким. Из таких, как этот неизвестный писарь (до чего смешно он смотрелся с тонким гусиным пером в могучей руке) можно было скроить двух Тороев, да ещё и на половинку Люции осталось бы…

— Ты кто? — решился, наконец, маг.

Слышать собственный голос оказалось невыразимо радостно. Всё-таки это замечательно, когда можешь говорить без усилий, исторгая из груди не жалкий хрип, а вполне внятную человеческую речь.

Богатырь хмыкнул и ответил:

— Следи за временем. Его у нас очень мало. Так что, чем трепаться без толку, достань часы. — И добавил со знанием дела: — Они у тебя в правом кармане.

Торой решил не спорить, хотя оставалось только гадать, откуда детинушка знал о том, в каком кармане у мага находятся часы. Внезапно волшебника накрыло вполне определённое понимание, в памяти всплыл образ умирающего зеркальщика Баруза и его последние слова, перекликающиеся со словами сидящего за столом богатыря: «Следи за временем».

Потому-то чародей и замер на долю мгновения, осенённый неожиданным воспоминанием. Конечно, препираться было бессмысленно, а самое главное — незачем, и маг подчинился приказу неизвестного собеседника. Часы и впрямь нашлись в правом кармане. Он достал их и осторожно нажал на кнопочку. Крышка откинулась с лёгким щелчком. В ущербном свете догорающего очага циферблат переливался красными сполохами, но вот что было странно — часы шли! Причём шли в другую сторону!

— Сколько там? — по-прежнему не оборачиваясь, спросил дюжий молодец.

Торой лишь растерянно ответил:

— Да нисколько. В другую сторону идут — справа налево.

Богатырь кивнул:

— Здесь время не движется вперёд. Только назад. Но я думаю, что у нас есть полчаса, может, чуть больше, может, чуть меньше. — С этими словами он отложил, наконец, перо и обернулся к собеседнику. — Здравствуй, Торой.

Маг склонил голову набок и пристально всмотрелся, насколько позволял висящий в комнате полумрак, в нового знакомого.

Широкоплечий мужчина был бородат, и возраст его в эдакой темноте, да ещё под прикрытием густой растительности на лице определить оказалось весьма сложно. Однако Торой подозревал, что незнакомцу было никак не меньше сорока лет.

— Здравствуй. — Волшебник чувствовал себя круглым дураком. Оказался неизвестно где, неизвестно с кем, неизвестно как. И при этом человек, сидящий напротив, знал его, а вот он этого человека видел впервые. У Тороя была неплохая память на лица, но он мог бы поклясться, что раньше не встречался с незнакомым богатырём. Меж тем богатырь поднялся со скамьи и подсел к магу.

— Меня зовут Рогон. — Ответил он на немой вопрос собеседника.

Собеседник, который в момент откровения делал очередной вдох, подавился воздухом и закашлялся, ухватившись руками за лавку.

— Следи за временем. — Напомнил ему назвавшийся Рогоном. — Когда стрелки замрут, наша встреча завершится. Нельзя проворонить, иначе ты навсегда потеряешься между своим миром и миром Скорби.

Торой всматривался в лицо богатыря и никак не мог свыкнуться с действительностью происходящего. С детства он мечтал увидеть Рогона, с детства мечтал о таких же магических способностях, с детства представлял волшебника умудрённым опытом тщедушным старцем, вроде Золдана, или молодым хрупким юношей, вроде Алеха, но уж никак не дюжим бородачом из тех, кто, не моргнув глазом, согнёт в пальцах подкову.

Рогон представлялся ему субтильным, стройным, красивым, но уж точно не сельским увальнем, с бородищей и космами чуть не до пояса. Он и одет-то был как простой деревенский пахарь — в рубаху из небелёной ткани и простые холщовые штаны. И в этакого-то простецкого детину влюбилась томная красавица с фиалковыми глазами? Н-да… А потом Торой понял, насколько смешны все эти мысли, промелькнувшие в сознании буквально за долю мгновения. И правда ведь, маг, развязавший войну, должен сам быть похожим на воина.

— Я не развязывал войну, друг мой… — улыбнулся Рогон. — Войну развязал Аранхольд, ну да, Сила с ним, не о том нынче речь.

Торой вздрогнул, осознав, что новый знакомец без труда и стеснения прочёл его мысли. И всё же, прежде чем низложенный волшебник успел осмыслить всю глупость вырвавшегося затем замечания, он сказал:

— Я представлял тебя другим.

— Ну, прости, что разочаровал, — дюжий маг развёл ручищами. — Знал бы, явился тебе в образе прыгающей с ромашки на ромашку маленькой феи.

Торой усмехнулся.

— Ладно, — посерьёзнел Рогон и уже без прежних шутливых интонаций продолжил, — слушай внимательно. Времени мало, а, чем больше ты будешь задавать вопросов, тем быстрее оно будет идти, поэтому пока молчи. Я постараюсь сперва рассказать всё, что озадачило меня и подвигло на эту встречу. Таким образом, мы сможем выиграть хоть какие-то мгновения.

Торой послушно помалкивал и смотрел на циферблат барузовских часов. Странное дело, стоило заговорить Рогону, как секундная стрелка побежала медленнее. И всё-таки низложенный волшебник с присущей ему страстью первооткрывателя, не удержался от мальчишеской выходки и спросил, по-прежнему глядя на циферблат:

— Я что же, в твоём времени?

Едва отзвучали эти слова, как секундная стрелка дёрнулась и буквально полетела вперёд, покрыв за считанные мгновения расстояние в четверть минуты. Рогон хмыкнул, давая тем самым понять, что он думает о научных опытах и детских выходках непутёвого Тороя, а потом терпеливо заключил:

— Воруешь время. — При звуках его голоса стрелка вновь поползла медленнее. — Ну да пусть. Несколько секунд не сделают погоды, а ты, по крайней мере, удовлетворил своё любопытство.