- Заметано. Ну все, бегите. И отпразднуйте!
Я повесила трубку и рухнула на диван, который мы поставили в угол как раз на такой случай.
- Чарли, - угрожающим тоном сказала Кук, - ты просто обязана все мне рассказать. До последней мельчайшей подробности.
- Говоришь, прямо как Кит.
- Чарли Дэвидсон…
- Да расскажу я, расскажу! Обещаю. Как только сама все переварю. Правда, не знаю, поверишь ты мне или нет.
- Я слишком много видела, чтобы не поверить. – Куки глянула на Пип и заговорила таким голосом, каким обычно разговаривают с детьми: – Да-да, правду тебе говорю. Я такое видела, что взрослые дяденьки намочили бы штанишки. А они, между прочим, подгузников не носят.
Меня так и подмывало рассказать подруге о метках на Пип. Точно до утра не уснет!
Я в совершенстве освоила
правильный способ все делать неправильно.
Надпись на футболке
Гаррет, Ош и я сидели за отремонтированным кухонным столом и смотрели на маленькую мисс Пип, которая никак не могла решить, погонять нас еще немного или все-таки поспать. Честно говоря, это было трудное решение даже для нас. А все потому, что она агукала. Никто и ничто на свете не издает такие звуки. И это самая настоящая уловка. Трюк, заставляющий взрослых впадать в умиление и влюбляться.
Надо признать, трюк срабатывает безотказно.
Однако на столе (то есть на пледе, конечно же) наша куколка лежала не просто так, а чтобы все увидели ее родимое пятно. Точнее чтобы я показала его остальным. Оно было едва заметное, и все же эти линии ни с чем нельзя было спутать. На теле Пип, как и на теле ее отца, была карта к адским вратам.
- Ничего не понимаю. Как? – спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь. – В смысле карту «напечатали» на Рейесе, когда его создавали в адском пламени. Как она могла перейти к Пип?
Никто не ответил. Да и вопрос, собственно, был риторический.
К тому же Рейес не мог поделиться мнением, потому что все еще был на улице. А не так давно я и вовсе потеряла его из виду. Может быть, опять пошел ставить эксперименты на адских псах. Зуб даю, им это и близко не нравится. А еще он почти наверняка до сих пор на меня злится. Ну, допустим, смоталась я в ад. Мне ведь нужна была информация, а это самый быстрый способ ее получить. Точнее единственный способ. И благодаря этому мы спасли девочке жизнь. Понимаю, затея сама по себе опасная, но ведь опасность – одно из моих вторых имен. Я-то считала, Рейес к такому давно привык. Думала даже, что ему во мне это нравится. Видимо, ошибалась.
Ясное дело, ему не давала покоя мысль о возможном семейном воссоединении на земле. Встреча лицом к лицу со злобным папашей после разлуки длиной в несколько столетий кому хочешь настроение испортит.
Кстати о настроении. Из-за внимания, которого, между прочим, Пип не просила, она явно стала склоняться к активным вариантам из всего спектра возможностей. Я завернула ее в плед, как буррито, нагрела бутылочку грудного молока, которое сцедила чуть раньше, и мы пошли гулять по дому, воркуя обо всем на свете. Правда, это больше смахивало на театр одного актера, потому что второй в процессе наедался до отвала.
Дядя Боб забрал Квентина в Санта-Фе. Куки с Эмбер тоже уехали. Эмбер, к величайшему ее огорчению, нужно было завтра идти в школу, а Куки собиралась пробежаться по магазинам, что-то приготовить и привезти сюда.
Клянусь, однажды я подумывала о том, чтобы попробовать свои силы на поприще кулинарии. Однажды.
Пип все еще кушала, поэтому мы продолжали бродить по дому. Отчасти потому, что поглядывали в окна, надеясь увидеть ее папу, и отчасти – чтобы избавиться от нервного напряжения. Походом в ад я причинила Рейесу боль, и это лишь половина проблемы. Каким-то образом мы оказались в прачечной, и я, как могла, объяснила Пип, зачем нужны стиральная машина и сушилка. Потом включила сушилку и положила на нее дочь. Вибрации подействовали, как колыбельная.
- Ну уж нет, - сказала я, опять взяв Пип на руки. – Ты еще не срыгнула. Если я не дам тебе срыгнуть, меня арестует полиция по срыгиваниям, и тогда…
Фразу я не закончила. Именно в той стене, в которой Рейес проделал дырку, была врезана дверь в чулан. Должно быть, сломав гвоздь, он привел в действие какой-то механизм, потом что сейчас дверь была чуточку приоткрыта.
- Ну наконец-то, - вздохнула я, подходя с Пип к загадке века, и спросила: - Как думаешь, мы готовы узнать, что там?
Дочь не ответила.
Я сдвинула тяжелую дверь, и заскрипели ржавые ролики. Теперь понятно, почему эта зараза не открывалась, когда мы на нее давили. Дверь была узкая, но тяжелая, в толщину – не меньше семи сантиметров. Я заглянула внутрь и… ни капельки, блин, не впечатлилась.
- И это все? – спросила я у Пип.
Потом достала из кармана сотовый и включила фонарик. За дверью оказалась крошечная круглая комнатка с кучей пыли и паутины. Правда, кое-что почти интересное было – сводчатый потолок. Но ни одной полочки, ни единого шкафчика, ни намека на трупы. Вообще ничего.
- Ну и зачем, бога ради, сделали эту комнату?
Так и не найдя выключателя, я вошла внутрь и задвинула дверь. О том, что она снова не откроется, я почти не переживала, потому что уже поняла, как она работает. В общем, мы с Пип немного постояли, потом покрутились туда-сюда. Напрочь разочаровавшись, я открыла дверь.
- Что ж, - осмотревшись напоследок еще разок, я вышла из комнатушки, - в общем и целом, абсолютно бесполезное помещение.
Развернувшись, чтобы уйти, я едва не наткнулась на всех тех, кто остался в доме. И смотрели они на нас с приоткрытыми ртами.
- В чем дело? – спросила я, вытирая лицо и приглаживая волосы. – Ну?
- Твой свет, - наконец подал голос Ангел. – Пока ты была внутри, он полностью погас.
- Правда? – Я повернулась к чулану. – Странно, да?
Ош зашел в комнатку.
- Ни черта не понимаю. У твоего света нет границ. Он вечный и постоянный. Нет ничего, что могло бы его скрыть. Именно поэтому его видят из тысяч других миров.
Я подняла руку и показала на себя:
- Но я-то не вижу.
- Попробуй еще раз, только осторожно, - велел даэва, ни с того ни с сего проникшись недоверием к чулану.
Надо признать, комнатушка действительно казалось чуточку зловещей. А вдруг это портал в ад? Или чулан для швабр? Чуланы для швабр всегда казались мне подозрительными. Зачем швабре собственный чулан?
Я опять зашла внутрь, закрыла дверь и стала ждать сигнала. Ничего такого мы не обговаривали, но наверняка мне дадут знать, когда выходить. Впрочем, я уже начинала думать, что нас как-то одурачили, как вдруг позади услышала мужской голос:
