Следующий ментальный приказ Трис отправил командиру колесниц с тяжелыми арбалетами. За спинами «черепах» началось движение: колесницы перемещались на левый фланг, чтобы тяжелыми снарядами смести первые ряды врагов и облегчить работу штурмовым отрядам.
Теперь Трису уже не нужно было сообщать окружающим офицерам о продвижении южан. Между готовыми к сражению армиями оставалось не более пятисот шагов, и Этла-Ниты стиснули в руках оружие, ожидая приказа к началу атаки. Но вдруг армия южан остановилась. Это было так неожиданно, что солдаты удивленно и разочарованно переглядывались.
«Что они замыслили? – Принял Трис недоуменные мысли Мага-Советника. – Неужели, хотят вступить в переговоры? Или это как-то связано с их новым магическим приобретением?»
Вопросы быстро разрешились. Между крыльями копейщиков-южан образовался проход, из которого на свободное пространство, разделяющее противников, вылетели две легкие колесницы. На одной из них стоял глашатай, а на другой виднелась чья-то низкая широкая фигура…
«Это Греан-Мор! – Передал Трису Крон-то-Рион. – Именно от него исходит черная аура. Он – носитель нечеловеческой магии.»
«Я чувствую это. – Спокойно отозвался Трис. – Сейчас узнаем, чего он хочет.»
Колесницы южан остановились точно посередине между армиями. Глашатай прокричал:
– Эй, вы, жалкие северяне! Вспомните заветы предков, когда судьбы государств решались поединком между правителями. Великий воин Греан-Мор вызывает на бой вашего командующего! Бой на смерть!
Этла-Ниты презрительно рассмеялись. Все помнили, каким позорным поражением для Греан-Мора закончился поединок чести с Трисмегистом на Храмовой площади столицы. И только маги, и особенно Крон-то-Рион, настороженно молчали, понимая, что на этот раз победа будет зависеть не от человеческого оружия, а от магических сил противников.
«Не соглашайся! – Раздался в голове Триса умоляющий крик Мага-Советника. – Я чувствую, что это какая-то смертельная ловушка для тебя. Моя магия бессильна против черной ауры, окружающей Греан-Мора.»
«Я не могу отказаться. – Ответил Трис, передавая свой арбалет и колчан Ретору-Литли. – Вы же сами все прекрасно понимаете… Даже если это ловушка, я надеюсь на свои силы и на свой скафандр.»
Он прошел между рядами копьеносцев, провожавших своего героя пожеланиями быстрой победы, и вышел на открытое пространство. Греан-Мор и его глашатай узнали Триса.
– Тебе не помогут ни волшебные доспехи, ни боевое искусство. – Пробормотал про себя коротышка. – Я убью тебя быстро, и ты даже не успеешь понять, что происходит.
Тем временем Трис одел шлем-капюшон. Встроенные насосы наполнили его водой, а спереди с тихим шелестом опустилось прозрачное смотровое стекло. На внутренней стороне засветились показания датчиков, сообщавшие, что скафандр герметично закрыт и не имеет никаких повреждений. Трис еще раз попытался дотянуться до карлика своими магическими приемами, но вновь потерпел поражение. Тогда он поудобнее перехватил свою алебарду и пошел вперед…
Греан-Мор спрыгнул с колесницы. Только сейчас Трис понял, что на коротышке не было надето никаких доспехов, и в руках его не видно никакого оружия. Нехорошее предчувствие ледяными каплями проникло в мысли Триса.
«Будь осторожен! – Послышалась мысль Крон-то-Риона. – Это все неспроста.»
«Если он надеется, что в скафандре я стал менее подвижен, то скоро поплатится за эту ошибку. – Попытался успокоить старого мага Трис. – Ведь на мне не тяжелые латы, космокостюм совершенно не стесняет движения.»
Греан-Мор приблизился к Трису на десять шагов.
– Прощайся с жизнью, глупый северянин. – Раздался в наушниках скафандра его насмешливый голос. – Это тебе не поединок чести. Теперь я стал воистину непобедим.
И Греан-Мор резким прыжком взвился вверх и вперед. Трис пригнулся, выставив перед собой острие алебарды и увидел, что в руках коротышки оказался короткий синий цилиндр, испускающий тонкий бледно-красный луч длиной около полутора метров.
В последний момент Трис сумел увернуться от удара, однако его алебарда оказалась разрублена пополам, а кончик луча чиркнул по передней части скафандра. В следующее мгновение к Трису одновременно пришли два сообщения, одно другого хуже.
«Авария! Прорвана внешняя защита скафандра!» – Замигала красная надпись на стекле шлема.
«У Греан-Мора Лучевой Меч! – Раздался горестный вопль Крон-то-Риона. – Все пропало!»
Но Трис не собирался сдаваться без боя. Коротышка еще готовился к новому удару, и он надеялся, что успеет перехватить его руку, сжимающую Меч, вывернуть ее и завладеть проклятым всемогущим оружием. Поэтому Трис метнулся к Греан-Мору, распластавшись в стремительном прыжке и, уже оторвавшись от земли, понял, что не успевает дотянуться до заветной цели…
Бледно-красный луч опустился сверху на его голову, и последнее, что увидел Трис, было перекошенное злорадством лицо коротышки, и его губы, шепчущие:
– Ненавижу…
В той части Императорского дворца Этла-Тиды, где жила жена Тзота-Локи Каррил-Томитек-Тилан, или попросту Карри, было светло, уютно и празднично. До рождения ребенка оставалось меньше месяца, и поэтому молодая женщина была окружена заботой приближенных и слуг. Она ни в чем не нуждалась, любое ее желание исполнялось моментально, и только одно омрачало ее радость – отъезд супруга вместе с армией на войну с Южной Империей. Но даже это не заботило ее так сильно, как жизнь и здоровье все чаще и чаще сообщающего о себе толчками рук и ног ребенка. Советники Мага-Императора, и особенно их жены, часто навещали Карри в ее добровольном затворничестве, рассказывая о последних происшедших в стране событиях, передавая самые свежие новости и слухи.
Принцесса Лорана тоже время от времени заходила к своей приемной матери, которая, правда, была старше ее всего на четыре года. Их беседы скорее напоминали разговор двух сестер или близких подружек, поверяющих друг другу свои самые сокровенные тайны. И сегодня Лорана сидела за маленьким низким столиком рядом с Карри, украдкой разглядывая изменения, происшедшие с женщиной во время беременности.
Нельзя было сказать, что Карри подурнела. Если говорить честно, она никогда не отличалась внешней броской красотой. Ее красота была внутренней, глубинной, которую можно разглядеть и понять только при беседе, при общении, когда она смотрела на собеседника своими добрыми голубыми глазами, мягко и ласково улыбалась, неторопливо и обдуманно произносила слова. И теперь беременность словно-бы подчеркнула ее лучшие качества, сделала их более явными и выпуклыми. Как Лоране хотелось в этом походить на свою приемную мать! Но вслух она никогда и никому не сказала бы этого…
