Довольная леди Рада устало, но с видимым удовольствием махнула рукой «Ах, душечка, оставьте!», явно ожидая продолжения моих излияний. Именно в этот, как нельзя более подходящий момент наш разговор прервал мой всегдашний спаситель.
– Леди Рада, ваш сын делает успехи…о Боги, простите! – в дверях появился сэр Мэверин в очень обтягивающем спортивном трико красного цвета.
Сухое печенье застряло у меня в горле, и я начала кашлять, краснея от недостатка воздуха, а не от того, о чем подумал доктор. Увидев меня, он попытался прикрыть свой необычный костюм руками, потом, видимо, плюнул на эти тщетные попытки и принял красивую позу, чтобы нам было удобно любоваться его подтянутой фигурой.
– Сэр Мэверин, у меня к вам один очень деликатный вопрос, – издалека начала я, когда мы с доктором вместе возвращались от поместья.
– Я весь во внимании.
– Даже не знаю, как начать… Лорд Гордий – это вообще реальный человек или плод воображения леди Рады?
– Несмотря на то, что это реальный человек, мне он больше всего напоминает именно плод воображения его матушки, – путано ответил доктор.
– С ее авторитарной манерой общения этого стоило ожидать. И какой же он?
– Ооо, он прирожденный узник и подпольный борец за свободу. Ему бы надо служить делу революции в какой-нибудь угнетенной стране, но боюсь, что леди Рада не одобрит. Сегодня, к примеру, он очень убедительно просил устроить ему побег.
– И вы, конечно же, согласились?
– Отнюдь. Это может показаться крайне неблагородно, но в данном случае я не вижу причин лишать себя гарантированного куска хлеба.
– Надеюсь тогда, что ему удастся сделать это и без вашей помощи.
– Более того, это ему уже не раз удавалось.
– Но почему же…
– Птицы возвращаются в клетки не из-за металла ее прутьев, а потому что внутри тепло и есть кормушка.
Я помотала головой в полном недоумении:
– Доктор, я, конечно, понимаю, что вы поэт, но пожалейте мои бедные мозги.
Сэр Мэверин рассмеялся:
– Лорд Гордий возвращается каждый раз, как только проголодается, потому что совершенно не в состоянии позаботиться о себе самостоятельно.
Конец дня прошел в обычных домашних хлопотах, и, только пересчитав перед сном количество братьев в доме, я смогла, наконец, в спокойствии и тишине поразмышлять над сведениями, полученными от леди Рады. Путей для дальнейших расспросов было не так уж много. Единственное, что еще можно сделать, так это узнать у господина Клауса, кому из перечисленных лиц он бы продал полученные от нас земли. Но фабрикант далеко: писать ему по этому поводу письма для меня слишком двусмысленно, и даже его ответ на этот вопрос не будет говорить ни о чем.
Вздох вышел очень прочувствованным: ожидать, что приедет кто-то из родителей и возьмет все проблемы на себя, тоже не приходилось. В середине зимы я не выдержала и написала матери, сначала умоляя, а потом уже приказывая вернуться домой – в ответ получила лишь коротенькую записку, что, дескать, она бы с превеликой радостью, но в теперешнем положении долгие путешествия для нее нежелательны.
В теперешнем положении?!!
Что-что, а появления на свет очередного брата я ну никак не ожидала. В нашем доме нет даже просто комнаты для еще одного ребенка, не говоря уж о душевных и физических силах!
Мои размышления прервал громкий, резкий звук: во входную дверь стучали. Тревожно и яростно.
«Медвежья шкура!» – отчего-то первым делом подумала я, затем отругала себя за излишнюю впечатлительность и пошла вниз посмотреть, что случилось. Если соседи опять привели кого-то из моих заигравшихся братьев, еще двадцать минут назад сидевших по своим комнатам, то проворство провинившегося достойно не сколько наказания, сколько удивления.
– Кто там? – предусмотрительно спросила я, не открывая двери.
– Спрячьте меня, умоляю вас! Спасите! За мною гонятся! – голос нежданного визитера дрожал и прерывался.
Я осторожно отодвинула задвижку и слегка приоткрыла дверь, чтобы взглянуть, так ли уж обижен и несчастен проситель. Из темноты умоляюще смотрели два блестящих глаза. На крыльце, сжимая в руках мешок с пожитками, переминался субтильный подросток в одном исподнем. Теперь понятно откуда такой блеск в глазах – замерз до бесчувствия.
Я безбоязненно открыла дверь и впустила его в прихожую – если что, от такого задохлика можно отбиться одним зонтиком, торчащим в подставке перед вешалкой. Незваного гостя трясло и, что не мешало ему некоторое время испуганно оглядываться. Я молчала, ожидая, пока он сам пояснит свое появление. Но мое молчание было расценено совсем по-другому.
– Если надо, я заплачу. Вот, – это чудо протянуло мне букет серебряных ложек с каким-то сложным фамильным гербом.
Так, за свою жизнь можно не опасаться, а за сохранность вещей в доме – пожалуй, стоит. Откуда этот голодранец взял столовое серебро?
– Не бойтесь, я их не украл! Берите! – подросток продолжал наивно подсовывать мне под нос ложечки тонкой до синевы рукой.
– Не надо, спасибо, у нас есть, – отвергла я подношение. – Лас, Ивар, Ефим, спускайтесь! – не одной же мне теперь охранять семейную собственность. – Почему ты не одет в такой мороз? У тебя же вещи с собой. Или они не твои?
– Мои, – паренек замялся и покраснел.
Так-так.
– Кто это? – удивленно спросил Ефим, свешиваясь с перил. За ним показалась вереница остальных братьев
– Отведи его греться к камину – заодно и спросишь. А я пока заварю чай.
– Нормальные девушки тащат домой брошенных котят, а ты, я вижу, на мелочь не размениваешься, – острослов скатился с лестницы и критично осмотрел гостя.
– Хочешь проверить, подбирают ли девушки кого-то кроме котят? Могу тебе это устроить прямо сейчас, – я выразительно посмотрела на дверь.
– Я редкое животное – меня точно подберут, – самоуверенно заухмылялся Ефим.
– Ага, животное, – пробурчал сзади Оська, – только не редкое, а редкостное.
По пути на кухню я с чувством пожала сорванцу руку. Все же в том, чтобы иметь много братьев, есть свои преимущества: даже если обижает один, всегда заступится другой.
Вернувшись в гостиную с большой дымящейся кружкой чая, я обнаружила, что гостя заставили одеться, завернули в плед и посадили поближе к камину. В свете разведенного огня стало видно, что пришелец далеко не подросток, как можно было предположить с первого взгляда. Светлые волосы, светлые глаза, прозрачные брови и ресницы – казалось, кто-то только что распахнул старинный шкаф и этот человек вылетел из него гигантской молью. Вместе с серебряными ложками.
– Николетта, ты ни за что не догадаешься, кто он такой! – радостно воскликнул Оська, когда я приблизилась.
