Ее зоркими глазами она, вероятно, видела слишком многое.
- Выкладывай, - сказала Манона, прислонившись к столбику кровати.
Астерина и Соррель держались у двери, контролируя подслушивающих.
Элида осталась на полу, ее нога была повернута в сторону. Но глаза, которые встретили Манону, вспыхнули со вспыльчивым темпераментом, который девушка редко показывала.
- Существо, открывшее дверь, было красивым мужчиной - мужчиной с золотыми волосами и ошейником на шее. Но он не был человеком. В его глазах не было ничего человеческого.
Должно быть это был один из принцев.
- Я делала вид, что падаю, так я могла выиграть больше времени, чтобы увидеть, кто открыл дверь. Когда он увидел меня на земле, то улыбнулся мне - и эта темнота просачивающаяся из него…
Она покачнулась к ведру и склонилась над ним, но ее не рвало. Спустя мгновение она добавила:
- Мне удалось посмотреть мимо него, в комнату позади.
Она уставилась на Манону, затем на Астерину и Соррель.
- Вы сказали, что они должны были быть подвержены имплантации…
- Да, - сказала Манона.
- Знаете ли вы, сколько раз?
- Что? - вздохнула Астерин.
- Знаете ли вы, - сказала Элида, ее голос неровный, с гневом или страхом, - сколько раз они были подвержены имплантации потомства, прежде чем были отпущены?
Все в голове Маноны затихло.
- Продолжай.
Лицо Элиды было белым как смерть, заставив ее веснушки быть похожими на засохшие брызги крови.
- Из того, что я видела, они произвели, по крайней мере, по-одному ребенку каждая. И уже собираются родить еще.
- Это невозможно, - сказала Соррель.
- Дети ведьм? - вздохнула Астерина.
На сей раз Элиду действительно снова вырвало.
Когда она закончила, Манона овладела собой достаточно, чтобы сказать:
- Расскажи мне о них.
- Они не дети ведьм. Они не младенцы, - Элида плюнула, закрывая лицо руками, как будто хотела вырвать свои глаза. - Они - существа. Они - демоны. Их кожа похожа на черный алмаз и у них их, у них есть эти морды с зубами. Клыки. У них уже есть клыки. И не как ваши.
Она опустила руки.
- У них зубы из черного камня. Они ничем не похожи на вас.
Если Соррель и Астерина были испуганы, то они ничего не показали.
- Что с Желтоногими? - требовала Манона.
- Они держат их прикованными цепями к столам. Алтарям. И они рыдали. Они умоляли мужчину отпустить их. Но они…они были так близки к родам. И тогда я побежала. Я бежала оттуда с такой скоростью, какой могла, и…о, боги. О, боги. - Элида начала плакать.
Медленно, медленно Манона повернулась к своим Второй и Третьей.
Соррель была бледна, ее взгляд бушевал.
Но Астерина встретила взгляд Маноны - встретила его с яростью, направленной на нее, которую Манона никогда не видела.
- Ты позволила им сделать это.
Показались когти Маноны.
- Это мои приказы. Это - наша задача.
- Это - отвращение! - крикнула Астерина.
Элида прекратила плакать. И попятилась для безопасности к камину.
Тогда появились слезы - слезы в глазах Астерины.
Манона зарычала.
- Твое сердце смягчилось? - голос, возможно, был как у ее бабушки. - У тебя не хватает отваги для —
- Ты позволяешь им делать это! - проревела Астерина.
Соррель возникла прямо перед лицом Астерины.
- Отойди.
Астерина оттолкнула ее в сторону так яростно, что Вторая Маноны врезалась в комод. Прежде чем Соррель смогла прийти в себя, Астерина была в дюйме от Маноны.
- Ты отдала ему тех ведьм. Ты отдала ему ведьм!
Манона набросилась, ее руки обхватили горло Астерины. Но та схватила ее за руку, впиваясь в нее железными когтями так сильно, что пошла кровь.
На мгновение, кровь Маноны, капающая на пол, была единственным звуком.
Должно быть, Астерина поплатится жизнью за пролитие крови их наследницы.
Свет отразился от кинжала Соррель, когда та приблизилась, готовая вонзить его в позвоночник Астерины, если Манона прикажет. Манона могла поклясться, что рука Соррель немного дрожала.
Манона встретила испещренные золотом черные глаза Астерины.
- Ты не сомневаешься. Ты не спрашиваешь. Ты больше не Третья. Веста заменит тебя. Ты —
Резкий, надломленный смех.
- Ты не собираешься делать с этим что-нибудь, не так ли? Ты не собираешься освобождать их. Ты не собираешься бороться за них. За нас. Потому что так сказала бы Бабушка? Почему она не ответила на твои письма, Манона? Сколько ты их уже послала?
Железные когти Астерины вонзились глубже, разрезая плоть. Манону охватила боль.
- Завтра утром, за завтраком, ты получишь свое наказание, - прошипела Манона и оттолкнула свою Третью прочь. Оправившись, Астерина шатаясь направилась к двери. Манона оставила окровавленную руку висеть сбоку. Ее нужно было перевязать в ближайшее время. Кровь — на ее ладони, на ее пальцах — чувствовалась такой знакомой…
- Если ты попытаешься освободить их, если ты сделаешь какую-нибудь глупость, то, Астерина Черноклювая, - Манона продолжила, - следующее наказание, которое ты получишь, будет твоя собственная казнь.
Астерина издала еще один безрадостный смех.
- Ты бы не ослушалась, даже если бы там были Черноклювые, не так ли? Верность, покорность, жестокость - именно это ты.
- Уходи, пока еще можешь ходить, - тихо сказала Соррель.
Астерина повернулась в сторону Второй, и что-то, словно боль, промелькнуло в выражении ее лица.
Манон моргнула. Те чувства…
Асерина повернулась на каблуках включил и ушла, хлопнув дверью позади нее.
Элида сумела расслабиться и ясно думать к тому времени, когда предложила обработать и перевязать руку Маноны.
То, что она видела сегодня, в этой комнате и в той камере ниже …
Ты позволяешь им сделать это. Она не обвиняла Астерину за это, даже если это потрясло ее настолько, что ведьма полностью потеряла контроль. Она никогда не видела, чтобы любая из них реагировала на что-либо, кроме хладнокровного развлечения, безразличия или неистовой жажды крови.
Манона не произнесла ни слова с тех пор, так как приказала Соррель уйти, чтобы следовать за Астериной и держать ее подальше от глупостей.
Будто спасение тех Желтоногих ведьм может быть глупостью. Будто такое милосердие было безумством.
Манона уставилась в никуда, когда Элида закончила наносить мазь и потянулась за бинтами. Колотые раны были глубокими, но не настолько, чтобы потребовались швы.
- Действительно ли ваше разрушенное королевство стоит того? - посмела спросить Элида.
Те глаза цвета жженого золота переместились в сторону потемневшего окна.
- Я не ожидаю, что человек поймет, каково это - быть бессмертным без родины. Быть проклятым, во вечном изгнании.
Холодные, отстраненные слова.
Элида сказала:
- Мое королевство было завоевано Королем Адарлана и всех, кого я любила, казнили. Земли отца и титул были украдены у меня моим же дядей, а моя лучшая возможность безопасности теперь заключается в отплытии на другой конец света. Я понимаю, что это словно пожелание - надеяться.
- Это не надежда. Это - выживание.
Элида аккуратно обернула бинт вокруг предплечья ведьмы.
- Это - надежда на вашу родину, которая ведет вас, которая заставляет вас повиноваться.
- А что насчет твоего будущего? Несмотря на все твои разговоры о надежде, ты, кажется, смирилась с бегством. Почему бы не вернуться в свое королевство - чтобы бороться?
Возможно, ужас, который она увидела сегодня, придал ей храбрости, чтобы сказать:
- Десять лет назад мои родители были убиты. Мой отец был казнен на плахе для забоя скота перед тысячами. Но моя мать… Моя мать умерла, защищая Аэлину Галатинию, наследницу трона Террасена. Она выиграла время, чтобы Аэлина сбежала. Они проследовали по следам Аэлины к замерзшей реке, где они сказали, что она, должно быть, упала и утонула.
- Но, как вы знаете, у Аэлины была магия огня. Она, возможно, пережила холод. И Аэлина…Аэлина никогда не любила меня или играла со мной, потому что я был такой застенчивой, но…, я никогда не верил им, когда они говорили, что она была мертва. Каждый день с тех пор я говорила себе, что она сбежала, что она все еще там, выжидает момент. Подрастает, становится сильной, так, чтобы однажды она могла бы явиться, чтобы спасти Террасен. И вы - мой враг, потому что, если она вернется, то будет бороться с вами.
- Но в течение десяти лет, пока я не приехала сюда, я терпела Вернона ради нее. Из-за надежды, что она сбежала, и жертва моей матери не была напрасной. Я думала, что однажды, Аэлина придет, чтобы спасти меня - вспомнит о моем существовании и спасет из той башни.
Это было ее большой тайной, которую она никогда не осмеливалась рассказывать кому-либо, даже ее няне.
- Даже при том, что…даже при том, что она так и не пришла, даже при том, что теперь я здесь, я не могу отпустить это. И я думаю, именно поэтому вы подчиняетесь. Поскольку, каждый день вашей несчастной, отвратительной жизни вы надеялись, что вернетесь домой.
