- Расскажи мне о принцах-валгах, - приказала она.
- Они - темнота, они - слава, они вечны.
- Стеван, скажи мне. Есть ли один здесь - в Рафтхоле?
- Да.
- Чье тело он занял?
- Наследного принца.
- И принц находится внутри также, как и ты?
- Я никогда не видел его - никогда не говорил с ним. Если...если внутри него принц... Я не могу сдерживать, не могу остановить это существо. А если это - принц…Он будет ломать его, использовать и держать в плену.
Дорин, Дорин…
Мужчина вздохнул:
- Пожалуйста, - его голос настолько пустой и тихий по сравнению с существом в нем. - Пожалуйста - просто прикончите его. Я не могу удержать его.
- Лгун, - промурлыкала она. - Ты отдал себя ему.
- Не было выбора, - выпалил человек. - Они пришли в наши дома, наши семьи. Они сказали, что кольца были частью униформы, поэтому мы должны носить их.
Дрожь прошла сквозь него, и что-то древнее и холодное улыбнулось ей.
- Что ты, женщина? - он облизнул свои губы. - Позволь мне попробовать тебя. Скажите мне, кто ты.
Аэлина изучала черное кольцо на его пальце. Кейн - когда-то давно, месяцы и жизни назад, Кейн боролся с существом внутри него. Однажды днем, в залах замка, он выглядел преследуемым, словно на него охотились. Как будто, несмотря на кольцо…
- Я - смерть, - сказала она просто. - Если ты хочешь этого.
Мужчина обмяк, демон исчезнет.
- Да, - вздохнул он. - Да.
- Что ты предложишь мне взамен?
- Ничего, - вздохнул человек. - Пожалуйста.
Она посмотрела на его руку, на его кольцо, и полезла в карман.
- Тогда слушай внимательно.
***
Аэлина проснулась вся в поту и запутавшись в простынях, страх сковал ее, словно сжатый кулак.
Она заставила себя дышать, моргать - чтобы посмотреть на купающуюся в лунном свете комнату, повернуть голову и увидеть принца-Фэ, дремлющего поперек кровати.
Живой - не подвергнутый пыткам, не мертвый.
Однако, она протянула руку через море одеял между ними и коснулась его голого плеча. Очень твердая мышца, заключенная в мягкую, как бархат, кожу. Реальный.
Они сделали то, что необходимо, и валг-командующий был заперт в другом здании, готовый и ждущий завтрашней ночи, когда они приведут его к Сторожевой башне, тогда одолжение Аробинну будет, наконец, выполнено. Но слова демона звучали в ее голове. И затем они смешались с голосом принца-валга, который использовал рот Дориана, будто марионетку.
Я разрушу все, что ты любишь. Обещание.
Аэлина вздохнула, стараясь не потревожить Принца-Фэ, спящего около нее. На мгновение, было трудно отпустить руку, касающуюся его руки - на мгновение, она испытала желание провести пальцами по его изогнутым мышцам.
Но сегодня ночью ей нужно было сделать одну последнюю вещь.
Поэтому, она убрала руку.
И на сей раз, он не проснулся, когда она прокралась из комнаты.
Было почти четыре утра, когда она вернулась в спальню, сжимая ботинки в одной руке. Она сделала всего два шага - два очень тяжелых, обессиленных шага - прежде чем Рован сказал с кровати:
- Ты пахнешь как пепел.
Она просто продолжала идти, пока не забросила свои ботинки в шкаф, переоделась в первую попавшуюся рубашку и ополоснула лицо и шею.
- У меня были дела, - сказала она, забираясь в кровать.
- На этот раз ты была более скрытной.
Гнев, кипящий в нем, был достаточно горячим, чтобы прожечь одеяла.
- Это было не особо рискованно.
Ложь. Ложь, ложь, ложь. Ей просто повезло.
- И я полагаю, что ты не собираешься рассказать мне, пока не захочешь?
Она откинулась на подушки.
- Не бесись из-за того, что я улизнула от тебя.
Его рык сотряс весь матрас.
- Это не шутка.
Она закрыла глаза, ее руки и ноги были словно свинцовые.
- Я знаю.
- Аэлина —
Она уже спала.
Рован не бесился.
Нет, раздражение охватило его.
На следующее утро, он все еще был зол, когда проснулся раньше ее и проскользнул в шкаф, чтобы рассмотреть одежду, которую она сбросила. Пыль, металл, дым и пот щекотали его нос, черная ткань была в пятнах грязи и пепла. И только несколько кинжалов лежали разбросанные поблизости — никаких признаков Златинца или Дамариса, перенесенных из шкафа, где он бросил их прошлым вечером. Никакого запаха Лоркана или валгов. Никакого запаха крови.
Либо она не хотела рисковать потерять древние клинки в бою, либо не хотела тащить лишний вес.
Она растянулась на кровати, когда он появился, его челюсть сжалась. Она даже не потрудилась надеть одну из тех нелепых ночных рубашек. Она, должно быть, была истощена настолько, что не обеспокоилась о чем-либо, кроме той большой рубашки. Его рубашка, заметил он с немалым количеством мужского удовлетворения.
Она была огромной на ней. Было так легко забыть, насколько она была меньше, чем он. Насколько смертна. И как абсолютно ничего не знающий о контроле, он должен был тренироваться каждый день, каждый час, чтобы держать ее на расстоянии вытянутой руки, чтобы не коснуться ее.
Он сердито посмотрел на нее, прежде чем выйти из спальни. В горах, он заставил бы ее пойти на пробежку, или колоть дрова часами, или принять дополнительное дежурство на кухне.
Эта квартира была слишком мала, слишком полна мужчин, привыкших использовать собственные методы, и королевы, привыкшей к своим. Хуже, королева, одержимая хранением тайн. Он имел дело с молодыми правителями прежде: Маэва посылала во многие иностранных дворы, поэтому он знал, как заставить их преклониться. Но Аэлина…
Она брала его на охоту за демонами. И все же, эта задачу, независимо от того, что она сделала, даже от него, она сохранила в неведении.
Рован наполнил чайник водой, сосредотачиваясь на каждом движении - только бы удержаться от выбрасывания его в окно.
- Делаешь завтрак? Как по-домашнему для тебя.
Аэлина прислонилась к дверному проему, непочтительна как обычно.
- Разве ты не должна спать, как убитая, учитывая твою напряженную ночь?
- Мы можем не влезать в драку по этому поводу, прежде чем выпить первую чашку чая?
Со смертельным спокойствием он поставил чайник на плиту.
- Тогда, после чая?
Она скрестила руки, солнечный свет ласкал плечи ее бледно-голубого халата. Такое создание роскоши, его королева. И все же - в последнее время она не купила для себя ни одной новой вещи. Она выдохнула, и ее плечи немного опустились.
Гнев, текущий по его жилам, на мгновение смягчился. И смягчился снова, когда она прикусила губу.
- Мне нужно, чтобы сегодня ты пошел со мной.
- Куда угодно, куда тебе необходимо, - сказал он.
Она посмотрела в сторону стола, на плиту.
- К Аробинну?
Он ни на секунду не забывал того, куда они пойдут сегодня вечером - с чем ей предстоит столкнуться.
Она покачала головой, а затем пожала плечами.
- Нет — я имею в виду, да, я хочу, чтобы ты пошел сегодня вечером, но… Есть кое-что еще, что я должна сделать. И я хочу сделать сегодня, прежде чем все произойдет.
Он ждал, сдерживая себя от приближения к ней, от того, чтобы попросить рассказать ему больше. Это было их обещанием друг другу: пространство, чтобы разобраться в их собственных несчастных жизнях — чтобы разобраться в том, как поделиться ими. Он не возражал. Большую часть времени.
Она потерла брови большим и указательным пальцами, и когда она расправила плечи — те облаченные в шелка плечи, которые заставляли его сделать что-либо, чтобы успокоить ее — она подняла подбородок.
- Есть могила, которую я должна посетить.
***
У нее не было черного платья, пригодного для траура, но Аэлина полагала, что Саэм предпочтет видеть ее в чем-то ярком и прекрасном, так или иначе. Поэтому, она надела тунику цвета весенней травы, ее рукава были увенчаны запыленными золотым бархатными манжетами. Жизнь, подумала она, когда шагнула на небольшое, симпатичное кладбище с видом на Эйвери. Одежда, которую Саэм хотел бы видеть на ней, напомнила ей о жизни.
На кладбище было пусто, но надгробные камни и трава были ухожены, и на возвышающихся дубах уже набухали почки с новыми листьями. Бриз, приходящий от мерцающей реки, играл с ее распущенными волосами, которые теперь снова были медово-золотого цвета.
Рован остался около небольших железных ворот, прислонившись к одному из тех дубов, чтобы наблюдать за прохожими на тихой городской улице позади них, оставаясь в тени. Если его заметят, то в черной одежде и с оружием примут за простого телохранителя.
Она планировала придти одна. Но этим утром она проснулась, и просто…он был нужен ей.
Свежая трава смягчала каждый шаг между бледными надгробными камнями, купающимися в солнечном свете.
По пути она подобрала камешки, отбрасывая бесформенные и шероховатые, оставляя те, которые мерцали частичками кварца или цветные. Она сжала горсть их к тому времени, когда приблизилась к последней линии могил на краю большой, грязной реки, лениво текущей мимо.
