— Просите, — милостиво согласился Оратис.
Он ожидал от нее вспышки ярости, злости, чего угодно, но только не этой теплой, исполненной благодарности улыбки, от которой таяло даже сердце старого интригана.
— Намин Оратис, прошу вас, — с улыбкой произнесла девушка, — не оставляйте меня наедине с Айтен Раллахом. Он же старше меня и опытнее, он меня размажет по пергаменту и заставит кровью договор подписать, на невыгодных для Лиотиссии условиях! — с притворным ужасом прошептала Айрин.
Оратис не сдержал смеха, но тут же прикрыл его кашлем:
— Намина Вегейрос, — он впервые с улыбкой посмотрел на девушку, — так и быть, я спасу вас.
— Вы мой рыцарь в сияющих доспехах, — так же сдерживая смех, но при этом голосом, исполненным благодарности, произнесла Айрин.
— Мне не столько жаль вас… — тут же поспешил осадить ее бывший министр.
— Понимаю, — прошептала Айрин, — но все же речь идет о возможности подписания договора, который пошатнет положение Лиотиссии.
— Вот именно, — высокомерно согласился Оратис, но девушка бросила на него хитрый взгляд, и невольно мужчина улыбнулся в ответ. — Полагаю, это будет незабываемо.
— Надеюсь на это, — шепнула Айрин, — нам еще нужен договор с Истрианом, но король Шейтаран несколько скептически относится к нашим начинаниям.
— Он лучше всех знаком с императором Артианом и его методами, — тоже шепотом ответил Оратис, — как вы знаете, он потерял острова Ветанкла.
— Значит нужно пообещать, что он вернет островные территории и Шейтаран наш, — уверенно заявила Айрин, — главное в договоре лишь прозрачно намекнуть на сроки.
Несколько минут Оратис молчал, но затем тихо произнес:
— Не могу не признать, намина первый министр, вы вызываете восхищение. Я займусь королем Шейтараном.
— Спасибо, — искренне ответила Айрин, — я не знала, как просить вас об этом, но вы единственный кто всегда умеет добиваться поставленных целей.
Самодовольно усмехнувшись, бывший первый министр покинул ее, но при этом чувствовал себя победителем и одновременно осознал, что с этой девочкой ему будет чрезвычайно интересно работать. В конце концов, она единственная заметила и оценила ту единственную черту его характера, которой он и сам весьма гордился, а король называл его консерватором.
Вновь сосредоточившись на речи короля Илара, Айрин отметила, что написанная ею речь имеет успех, и в глазах других правителей уже сверкает неподдельный интерес, а некоторые едва сдерживаются, чтобы не кивать в знак согласия с каждым его новым утверждением.
Едва король завершил выступление ему рукоплескали стоя. Илар бросил восторженный взгляд на Айрин, и та ответила ему искренним восхищением. Далее следовал банкет, после посещение оперы, после заката торжественный салют и бал — в Лиотиссии умели развлечь гостей. Намина первый министр терпеливо дожидалась, пока правители покинут конференц-зал, так как Илар, как хозяин обязан был уйти после гостей, а Айрин обязана была его сопроводить.
— О, моя светлая девочка, — восторженно прошептал король, едва она подошла, — какой успех! Я и рассчитывать не мог на подобный успех! Впервые я контролировал свою аудиторию и достиг того, что каждое мое слово проникало в их сердца!
— Еще рано торжествовать, — осадила монарший пыл Айрин, — сейчас они ловили каждое ваше слово, но пройдет время, они обсудят это со своими советниками, и их усердие следовать нашему курсу угаснет. В политике каждый соблюдает лишь свои интересы, здесь не место высоким идеалам.
— Что меня искренне поражает в вас, намина Айрин, так это столь мудрые слова в устах юной девушки! — Илар пропустил ее в вперед следуя этикету придворного, но не правилам для монарших особ, однако ему нравилось оказывать солнечной принцессе подобные знаки внимания. — Исходя из сказанного вами, драгоценная намина, моя речь сегодня имела эффект лишь в сотрясании воздуха?
— О, нет, — девушка мило улыбнулась, — но не стоит надеяться на многое, в конце концов, монархи не всегда принимают решение самостоятельно и вы должны понимать это, Ваше Величество.
— Кому как не мне понимать это, — с притворной грустью произнес монарх, — намина Айрин, вы будете присутствовать на балу?
— Да, Ваше величество, однако я буду вынуждена пропустить основную программу увеселений.
— Я мечтал потанцевать с вами, — признался Илар.
— Наш с вами танец происходит под самую прекрасную мелодию, — Айрин остановилась у королевских покоев, демонстрируя, что не намерена сопровождать монарха далее, — мы танцуем под мелодию власти!
— И танец наш носит имя — политика! — понял ее мысль король, — что ж, прелестная намина, позвольте еще раз выразить мое восхищение вашим умом и вашим даром управлять всеми, включая короля.
— Я лишь выполняю свою работу, — Айрин склонилась в реверансе, и выпрямилась лишь когда король вошел в двери.
Затем намина первый министр легко развернулась и, улыбаясь всему миру, направилась в свой кабинет, расположенный на первом этаже королевского дворца. Летящей походкой спустившись по лестнице, она не забывала улыбаться и приветствовать придворных и чиновников, и те отвечали ей столь же приветливыми улыбками. Айрин во дворце любили, причем в большинстве своем искренне. Она без труда научилась видеть в каждом только хорошее и только за хорошее хвалила. В министерстве в первые дни все чиновники удивленно взирали на нового министра, которая только хвалила, но делала это так что из ее кабинета все вылетали счастливые, донельзя довольные собой, и преисполненные энтузиазма добиться очередной похвалы. Лень и апатия, владевшая прежде госслужащими, которые работали из-под палки, сменилась целенаправленной деловой активностью. Айрин умела поручить каждому именно то дело, с которым он мог справиться, и это стало ее очередной победой.
Намину первого министра боготворили, ею восхищались все подчиненные, о ее невероятном таланте управлять говорили все придворные, а солнечная принцесса лишь грустно улыбалась — эти знания не были талантом, это были именно знания, которые передала ей бабушка. Впрочем, и Ориниана жила во дворце, и тоже во многом помогала дочери, хоть и не одобряла ее действий:
— Айрин, зачем тебе эта игра? Ты не любишь власть, ты же ненавидишь себя сейчас? — в который раз вопрошала женщина, пытаясь остановить дочь.
— Объясни мне, — вместо ответа настаивала дочь, — почему бабушка, если обладала навыками манипулирования, потеряла власть? Я просто хочу понять, что она сделала не так?
— Моя мать слишком любила императора, — с грустью призналась Ориниана, — исступленно любила. Он был всем для нее, она и в политике действовала не так как считала нужным, а так как хотел он…
