Он обошел телепорт по кругу и уже приблизился к ним, когда сзади раздались выстрелы. Стрелял Игорь, пробивая в груди Смитсена кровоточащие дыры. Черный махнул рукой, и Стрелковский отлетел к стене, замер там поломанной куклой. Враг приближался, шатаясь, все-таки человеческая оболочка была уже мертва.
- Девочки, все мне за спину, - быстро сказала королева, разводя руки в стороны. Черный дошел до защитного купола и остановился, трогая его с кривой ухмылкой. Так, кружа по залу, переступая через трупы, они дошли практически до того места, где лежал ее муж. Он был еще жив, и даже пришел в сознание, и теперь сидел на полу, зажимая культю рукой. Бледный, сильно раненный, он был ей не помощник. Сзади рыдали в два голоса Каролина и Маринка. Она явственно чувствовала страх дочерей и это заставляло ее отчаянно пытаться их спасти, выгрызть врагу горло, сражаться за них, как кошке за своих котят.
- Зачем тебе все это? - спросила она, пытаясь выиграть время и вспомнить точную вязь мощного проклятия. Не было уверенности, что оно подействует, ведь ее враг был Черным, а проклятия - их стихия.
- Ваше Величество, - рассмеялся Смитсен, ощупывая, как слепец, защитный купол, - считайте, что я восстанавливаю историческую справедливость.
- Не понимаю, - произнесла она, отбивая в голове ритм проклятия.
- И не нужно, - произнес Черный, пытаясь найти тонкое место в защите. - Если бы не ваше желание сохранить трон, сегодня не было бы крови. Это только ваша вина, королева. Ваша и вашей немерянной гордыни.
Краем глаза она увидела, что лежащий у стены Игорь шевельнулся, неуверенно поднялся. Одна рука у него висела, видимо, сломанная, изо рта шла кровь. Пытающийся распутать защитное заклинание Черный ничего не заметил. Он поддел пальцем одну из светящихся нитей купола, что-то прошептал, и купол лопнул с звенящим звуком, как мыльный пузырь. В этот же момент королева накрыла детей щитом и ударила по врагу со всей мощью, так, что в зале посыпались стекла, а бегущего к ней Игоря сбило с ног.
Смитсен остался стоять, хоть и выглядел теперь, как обугленная головешка, а глаза его, утратившие все человеческое, сверкали змеиной зеленью сквозь спекшиеся глазницы бывшего когда-то Фабиусом Смитсеном.
- Упрямая, - прохрипело существо, и, падая в агонии, выпустило в сторону королевы шипящую черную кляксу, стремительно врезавшуюся ей в область груди. Дети закричали. Ирина понимая, что не успевает, дернула, уже сгибаясь от невообразимой боли, амулет, висящий на груди, раздавила хрупкое стекло в руках, и прокричала, давясь кровью, несколько слов, намертво зазубренных еще в глубоком детстве.
Сзади воцарилась мертвая тишина.
Умирая, она видела бегущего и падающего перед ней на колени Игоря. И сквозь льющиеся от невообразимой боли и осознания скорой смерти слезы, судорожно комкая влажной рукой то самое платье, пропитанное кровью, она все-таки успела прошептать ему: "Игорь... тоже тебя люблю".
Алмаз Григорьевич Старов проснулся от настойчивого звонка в дверь. "Кого еще нелегкая принесла", - ворчал он про себя, проходя через ночной двор, и открывая ворота. Увидев стоявшего напротив ворот человека, он скривился, но жестом пригласил его войти.
О чем они разговаривали, неизвестно, но к себе он поднялся, качая головой и периодически тяжело вздыхая. Гость прожил у него две недели, и уехал так же неожиданно, как появился, получив то, за чем явился.
Тем временем в стране было сформировано новое правительство, возглавляемое премьером Северяном. Часть дворян покинула Совет и разъехалась по своим владениям. Народу, взбудораженному смертью королевы и предшествующими событиями, объяснили, что королева пала жертвой своих интриг и понесла заслуженное наказание от неизвестного мстителя, безусловно, потерявшего голову от смерти своих родных на площади перед дворцом. Похоронили ее тихо и быстро на закрытом фамильном кладбище, и никто не видел, как через две недели после похорон на могилу королевы пришел человек, молча просидевший там несколько суток.
Агенты, работавшие на Стрелковского, в большинстве своем поувольнялись, не желая работать на предателей, и на его место сел один из тех, кто голосовал против королевы на памятном Совете. Были и попытки найти королевскую семью, которые не увенчались успехом. Несколько месяцев нанятые ищейки безрезультатно прочесывали страну. Рудлог был большим государством, и девочки с принцем-консортом словно канули в воду. Дружественные государства разорвали с Рудлогом дипломатические отношения, а Талия вообще грозила войной, и только посредничество короля Блакории позволило избежать полноценного военного конфликта. Верные королеве офицеры уходили со служ Страна медленно падала в хаос, потому что верные монархии люди не желали смириться с существующим порядком, а их противники у власти использовали все имеющиеся возможности, чтобы заткнуть им рот.
А еще через пару месяцев в Иоаннесбурге произошло первое убийство. Премьер-министр Северян, возглавивший правительство после смерти королевы и уничтожения монархии, был найден застреленным у себя дома, в своей спальне. На пропитанной кровью подушке следователи нашли игральную карту - красную королеву. Вслед за ним в течение месяца были убиты новый спикер Совета, два министра, заместитель Смитсена Щеглов и новый руководитель разведуправления. Сыскари сбились с ног, разыскивая неведомого убийцу, собирающего кровавую жатву и оставляющего рядом с жертвами свою красную королеву.
Генерал Бельведерский сидел в кресле библиотеки, когда открылось высокое окно веранды и в библиотеку вошел знакомый ему человек. Он был страшен - исхудавший, высокий, с заросшим бородой лицом. Только глаза горели яростным огнем фанатика, огнем без тепла, огнем поломанной души.
- Я ждал тебя, - сказал генерал и поднял голову. - Я это заслужил. Давай.
Человек поднял пистолет, когда в библиотеку вбежала коротко стриженная девочка четырех лет с криком "Деда, я не лягу, пока ты мне не почитаешь!". Увидев человека с пистолетом, она притихла, молча подошла к генералу, настороженно блестя черными глазами, положила голову ему на колени. Человек с пистолетом перевел взгляд на книгу - это были детские "Сказки про бурундучка и мешок бобов".
- Анюш, иди ложись, я сейчас договорю с дядей и приду, милая, - мягко проговорил Бельведерский, подталкивая ребенка к двери.
- Точно придешь? - смешно шепелявя, спросила девочка.
