– Зато полно денег, – заметил Крафт.
– На которые в округе ничего не купить, – добавил Питер. – К тому же и не у кого, ведь эти твари подчистят в руинах даже бродячих собак.
– Итак, господа, – на север, а север – это... – Капитан покрутился, посмотрел на светлеющее небо и, наконец, указал верное направление: – Нам туда, вперед!
Первые несколько часов идти пришлось по холмистой, заросшей лесом местности, то спускаясь с одного склона, то поднимаясь на другой. Везде, где попадались тропы, в пыли отчетливо виднелись следы ночных чудовищ – эртадонтов. Особенно много их встречалось в низинах, возле источников и даже небольших лужиц, из чего капитан сделал вывод, что в вечернее время от воды лучше держаться подальше.
После долгого марша, когда стало слишком жарко, чтобы двигаться, они остановились в редколесье, на вершине небольшого холма.
– Уф, после этого мешка я прямо летать могу! – сказал Крафт, оставив нелегкую ношу. Мешок с казной тащили по очереди, но на холм снова выпало нести Крафту, тем не менее он не сел отдыхать и решил налегке побродить по лесу, чтобы собрать земляники.
– Я видел несколько кустиков, когда мы поднимались, уж где-нибудь здесь она должна расти.
Пока Крафт ходил в поисках ягод, Питер и фон Крисп сняли обувь и обмотки, чтобы просушиться. Питер путешествовал налегке, завязав амуницию в узел, иначе он давно бы сварился заживо – солнце жарило совсем по-летнему.
Между тем фон Криспу тоже не сиделось. Выбрав дерево покрепче и повыше, он босым забрался наверх и попытался определиться с направлением.
– Что там? – спросил Питер.
– Как будто дальше протяженная долина, там могут оказаться селения, а стало быть, еда и питье.
– А ваше вино осталось закопанным под кустом, – вспомнил Питер. – Всего в нескольких шагах от шалаша.
– Признаться, я об этом вине даже не вспомнил!
Капитан спустился и, стряхнув с костюма несколько прилипших листочков, показал на одежде порезы – следы от когтей эртадонтов.
– Слышал бы ты, как скрежетали их когти по моей кирасе! Там даже следы остались, как от наконечников стрел, – сказал он, указывая на свои увязанные с пожитками доспехи.
Вернулся Крафт и принес сплетенную из прутиков маленькую корзинку, полную ежевики.
– Вот, земляники не оказалось, зато этой – хоть завались.
– А сам чего же? – спросил Питер, пробуя на вкус ягоду.
– Не хочу, что-то у меня с брюхом не в порядке. Мы водой из источника не могли отравиться?
– Вода в источнике показалась мне необыкновенно свежей, – сказал фон Крисп, также отдавая должное спелой ежевике.
– Но там были следы этих тварей...
– Следы были на берегу, возле тропы, а мы пили в другом месте, – напомнил Питер.
– Что я точно знаю, так это то, что пить из следов этих чудовищ категорически нельзя. Последствия могут быть самые ужасные, – сказал капитан.
– Я, пожалуй, присяду.
Крафт расположился под деревом и снял сапоги, подаренные ему капитаном.
– Эх, хорошо! Так бы и сидел здесь, если бы не знал, что наступит ночь и повсюду станут рыскать эти людоеды.
– Ты бы снял накладки, – предложил ему Питер. – Спаришься ведь.
– Не, я к жаре привычный. Постромки ослабил, и мне нормально... Спокойнее даже. Лазутчик, он ведь как жертву выбирает? Смотрит, кто в доспехах запарился и снял их на привале, чтобы прохладнее было...
– Какой лазутчик? – недовольно спросил фон Крисп.
– Известно какой – с арбалетом. – Крафт прикрыл глаза и задремал, но спустя пару минут очнулся. – А сколько мы миль отмахали, ваше благородие? – спросил он.
– Четыре-пять, не больше. По холмам особо не разбежишься.
– До ночи еще столько одолеем?
– До ночи идти не будем. – Капитан пожевал травинку и посмотрел на дерево, с которого осматривал окрестности. – Пока существует опасность встречи с чудовищами, о месте ночлега нужно побеспокоиться заранее.
– Наверное, это снова будет дерево, – усмехнулся Питер.
– Увы, этого исключать тоже нельзя, но я надеюсь найти ночлег в приличном месте. Ну, хотя бы в крепком сарае.
Посидев на траве еще с полчаса, они собрались и стали спускаться в разведанную капитаном долину. Близкая с высоты холма, она оказалась довольно далеко, и идти до нее пришлось около четырех часов, попутно обходя заросли колючего терновника и небольшие промытые в глине овраги.
Но труды путников были вознаграждены. Дорога пошла под уклон, глиняные кочки с жесткой травой сменились настоящими луговыми цветами, а вместо колючих зарослей стали попадаться рощи с плодовыми деревьями, явно посаженными человеческой рукой.
– Дым, я чувствую запах дыма! – сообщил фон Крисп, принюхиваясь. – Я был прав, где-то здесь должно быть поселение.
– Надеюсь, это не дым остывающих пожарищ, – сказал Крафт.
– Нет, друг мой, огонь разрушающий и огонь созидающий имеют разный дымный запах.
– Вот уж никогда бы не подумал, – признался Питер.
– И тем не менее это так. Поверьте старому солдату, я всегда отличаю запах очага. А стало быть, мирного и спокойного места.
Солдатское чутье фон Криспа не подвело, вскоре, за очередной рощей, показался хутор, состоявший из большого добротного дома с пристройками и помещениями для скота.
По периметру хутор был окружен невысокой, футов в пять насыпью, на которой был установлен частокол высотой еще в десяток футов.
Сторожевая вышка не требовалась, дом был достаточно высок, и с его верхних башенок можно было видеть всю прилегающую территорию до самых рощ.
Охранять владения хозяевам помогали несколько больших свирепых собак, одна из них была привязана возле перехваченных железными лентами ворот, по виду мало отличавшихся от крепостных. Увидев незнакомцев, она залаяла и стала рваться с цепи, а с внутренней стороны частокола ее поддержали другие собаки.
– Неплохая оборона для обычного хутора, – сказал фон Крисп. – Держу пари, заметили нас давно.
– Но не слишком рады, – добавил Крафт.
– Здесь никому не рады, если только ты не располагаешь звонкой монетой.
– Не нравится мне это место, – сказал Питер, оглядываясь. – Мы здесь как на блюдце, кругом холмы, а от рощи к роще можно подобраться совсем незаметно.
– Друг мой, но не хочешь же ты сказать, что тебе нравится ночевать на дереве? Кстати, вон и хозяин.
Открылась створка ворот, и из-за нее, натягивая поводки, стали рваться четыре огромных сторожевых пса, шеи собак были прикрыты широкими ошейниками, чтобы защищать их от взаимных склок и нападения врага, а зубы могли соперничать с клыками эртадонтов.
Злобных псов сдерживал бородатый широкоплечий мужчина лет пятидесяти. Его глаза смотрели из-под косматых бровей недоверчиво и даже враждебно. Чуть позади него стоял мужчина помоложе, внешне похожий на старшего, и держал заряженный арбалет.
