Понятно, что он не обо мне беспокоился, а о сохранности своей драгоценной кухни и шкуры, поэтому не стала вдаваться в подробности. Всего лишь упомянула, что близкий мне оборотень находится между жизнью и смертью…
Шеф-повара ответ ввел в глубокую прострацию. Он минут пять сидел с отсутствующим взглядом, затем встал, достал из шкафа бутыль с прозрачной жидкостью, налил ее в оловянную кружку, до краев, и залпом выпил. Вытер рукавом выступившие на глазах слезы и, пошатываясь, куда-то побрел. Я пожала плечами, переглянулась с растерянными поварятами и принялась доедать завтрак. Мало ли какие могут быть причины для пьянства с утра. Возможно, он мой приход решил отпраздновать?
Я поставила грязную посуду в мойку, захватила для Профессора бутерброды с копченым окороком и бутыль с соком. Его мозги тоже нуждаются в дозаправке органическим топливом.
Я прокралась по коридору, удивляясь встреченным по пути слугам. Заплаканные лица, скомканные платки в руках, фигуры сгорбленные, торопливые шаги, траурная одежда, словно второпях наброшенная поверх повседневной.
В замке кто-то умер? Почему я об этом не знаю?
Еще больше меня удивляли сочувствующие взгляды. Когда я добралась до кабинета брата, то в голове начали шевелиться смутные подозрения: неужели они догадались? Тогда где охрана возле двери и толпа разъяренных оборотней?
Оглянувшись по сторонам, не заметив никого подозрительного, я проскользнула в кабинет. Со вчерашнего вечера внутри ничего не изменилось: полено все также цвело, разве что трава немного подвяла, жаровню Профессор поднять не удосужился. Сам источник неприятностей спал, вытянувшись на жесткой кушетке. М-да, такими темпами трех дней ему на выполнение поставленной задачи не хватит.
— Проснись! — я дернула Профессора за ухо.
— А? Что? Где? — мальчишка вскочил, запутался в конечностях и рухнул обратно на кушетку. — А, это ты… Чего надо? — проворчал он, потянулся и погладил кушетку.
— Забыл? — я дала брата легкий подзатыльник, чтобы освежить память. — Хочешь покататься на аттракционе под названием виселица? Я — нет.
— Ладно-ладно, я понял. Приступаю к работе, — Профессор зевнул. Смущенно кашлянул, обнаружил еду и с радостным криком бросился работать. Челюстно-лицевыми мышцами.
Мужчины! Пока три своих основных инстинкта не удовлетворят, ничего делать не могут.
Напомнив брату о необходимости заняться делом, я отправилась на разведку. Меня интересовали две вещи: хватился ли кто-нибудь Айриса и что произошло в замке? Я остановила первого же убитого горем слугу и попросила просветить меня.
О, Господи! Кешиар умер…
Неужели от того, что я его вчера напоила коктейлями составленными из того, что Бог на кухне послал? Быть такого не может! Вроде ничего вредного в напитки не добавляла, хотя откуда мне знать, что из содержимого многочисленных баночек и бутылочек на кухне, поданных мне поварятами, было вредным, а что пригодным к внутрижелудочному употреблению… Похоже, я в самом деле убила Карсимуса. Случайно! Но Кзекаль разбираться не станет. Я вечеринку затеяла — меня и на плаху, а Профессора следом. И плевать ему, что мы последние представители вымершей расы. Он об этом даже не знает!
Блин, мало мне одного обвинения в покушении на убийство, теперь еще и второе пришьют. Я становлюсь закоренелой преступницей!
Что же делать? Бежать, прихватив с собой бревно, или остаться, извиниться и уповать на милосердие оборотней? Да какое к чертям собачьим милосердие?!
Я развернулась и…
— Попалась! — победно завопил гвардеец.
— Нет! Нет, не хочу! Отпусти меня сын гадюки, выкормыш ежа! Я ничего не сделала! — я извивалась в цепких руках Кзекаля.
Земо, игнорируя мои крики, сорвал с талии пояс, скрутил мне руки и поволок за собой. Хорошо бить не стал, хотя желание на его роже написано было.
Из кабинета выскочил Профессор. Посмотрел на меня, на гвардейца, нахмурился. Парень открыл рот… и осел на землю, получив в грудь сгусток серебристого света! Оборотень довольно стряхнул остатки магии с пальцев, пробормотав:
— С ним я потом разберусь…
Гвардеец притащил меня в спальню Кару. Кешиар лежал на кровати лицом вниз, раскинув руки и ноги в сторону. Похоже, он на самом деле был мертв!
— Посмотри! Посмотри, что ты натворила! — Кзекаль швырнул меня на кровать.
Случайно я прикоснулась к руке Карсимуса и вздрогнула. Она обжигала, как сухой лед! Я отшатнулась, свалилась с кровати и умоляюще посмотрела на возвышающегося надо мной оборотня.
— Я ничего не делала! Правда… — нижняя губа задрожала. Черт, я скоро расплачусь. Где же Аайю, когда он мне так нужен?!
Стоило вспомнить…
Расталкивая всех с дороги, в комнату вошел блондин. На щеке земо я разглядела свежую царапину, рукава художественно разорванной рубашки едва прикрывали красные следы на запястьях, на шее красовались… засосы?! Без разговоров земо ударом кулака в челюсть свалил Кзекаля. Шикнул на меня, развязал руки, подошел к Карсимусу и пощупал пульс на шее правителя. Выругался.
— С-скотина! — прошипел блондин. Ударил кулаком по подушке. — Где Профессор?
— Возле рабочего кабинета, если жив, конечно, — пролепетала я.
— Что значит "если жив?"?! — зрачки блондина расширились, превратившись в отсвечивающие багровым черные дыры.
— Так его этот, — я показала пальцем в сторону гвардейца, — магией приласкал, а меня сюда утащил! Впрочем, уточнять, жив ли Профессор, нам не понадобилось. За дверью раздался взрыв, испуганных зевак раскидало в разные стороны, и на пороге в облаке дыма возник живой и здоровый брат собственной потрепанной персоной. Дико вращая глазами, испустив нечеловеческий вопль, он прыгнул на гвардейца и вцепился Кзекалю зубами в ухо!
Боль привела земо в чувство. Он вскочил, запрыгал по комнате и попытался оторвать от себя Профессора, но тот вцепился крепко. Не желая попасть под ноги разозленного оборотня, я запрыгнула на кровать и прикрылась телом Карсимуса. Ему уже все равно, а я живая… Пока… Еще… Аайю бросился разнимать дерущихся, но, получив ногой в живот, упал на колени, хватая ртом воздух. Я вытащила из-под Кару подушку, прицелилась и швырнула ее в гвардейца. Земо на инстинктах сбил ее магией. Подушка взорвалась, обильно украсив поле боя пухом и перьями. Брат и Кзекаль на молнию прервались, отплевались и вновь заплясали друг перед другом, выкрикивая оскорбления.
Воздух замерцал от заклинаний. В народ полетели щепки от мебели, куски портьер и штукатурки, осколки от люстры. Спасая себя и тело кешиара, я завернула нас в одеяло и затихла. Конечно, труп в кровати не лучшая компания для молодой девушки, но обстоятельства не позволяют выбирать.
