Итак, стражники на стенах Льва не видели, они, как и положено, взирали сверху на засыпающий город. Слуги и невольники тоже ничего не замечали, ибо Оболенский вдруг открыл в себе новую способность – по-хамелеонски сливаться с окружающим интерьером. Один раз он нагло прошёл большой освещённый участок, молча помогая какому-то служаке тащить большой ковёр. А в другой – так вообще промаршировал с десятком стражников, опустив голову и семеня за ними след в след, так что любой принял бы его за законно арестованного. Скорость движения Оболенский развил просто невообразимую благодаря тому же подсолнечному маслу. Теперь он ласточкой скользил по полированным кирпичам двора, неслышно огибал повороты и без напряжения протискивался в самые узкие двери…
Гарем нашёлся не сразу. Нет, если бы там над входом висела аккуратненькая табличка: «Гарем эмира. Приёмные дни – среда и пятница, с 10 до 20 часов. Посторонним вход воспрещён», тогда другое дело. А так, несмотря на разведданные скрупулезного Насреддина, найти нужное помещение оказалось не так просто. А проникнуть внутрь и того сложнее… Перед дверями стояли два неулыбчивых нубийца, тупо уставясь пустыми взглядами на алюминиевый полумесяц, интимно строящий рожки из-за главного купола дворца. Ошибка Оболенского заключалась в том, что он наивно счёл обоих обыкновенными евнухами…
– Здорово вечеряли, казаки! – бодро начал Лев, не скрываясь выходя им навстречу. – А я тут сегодня главный врач-гинеколог. Доктор, лекарь, знахарь и повивальная бабка в одном лице. Мне в гарем, по делу, срочно!
Нубийцы вообще не были евнухами (в смысле, толстыми кастратами с писклявыми голосами…). Эти двое лишились только языков и служили скорее для охраны от чрезмерно любопытных слуг, так и норовивших хоть одним глазком посмотреть на прекрасных жён эмира. Особо удачливые лишались глаза, не особо – жизни.
– Эй, братаны! Вы чё?! – неискренне завозмущался Лев, когда чернокожие, молча вытянув руки, взяли его в клещи. – Я ж без дураков говорю, что доктор! Меня эмир послал! У трёх его супружниц внеплановые месячные, в белом ходить не могут, а танцевать хочется… Эй, эй, эй! Когти прочь от нетрадиционной медицины!
Бесполезно… Сейчас он мог бы орать что угодно, но недолго. Нубийцы знали своё дело и бросились на незваного гостя с чисто звериной грацией. Лев так и не понял, почему и как он выскользнул… Видимо, сила душителей была очень велика, а слой масла на халате Оболенского достаточно обилен. Охрана валялась рядом, стукнувшись друг с другом лбами, а Багдадский вор, выскочивший из их лап, как скользкий обмылок, неожиданно услышал мелодичный смех у себя над головой. Откуда-то сверху, со второго этажа, бесшумно спустилась верёвочная лестница, и округлая женская ручка зазывно поманила в окно…
– Гарем! – восторженно прорычал Лев Оболенский, делая первый шаг…
Застенчивая стриптизёрша раздевается дороже.
Знание, помноженное на практику.
Каждый раз, когда я просил своего друга вернуться к этой щекочущей воображение теме, – глаза Льва подёргивались романтической поволокой. Его супруга Маша подобных рассказов не одобряла. Причём исключительно потому, что упрямо считала их плодом больного воображения мужа. Если бы она хоть на минуту поверила, что всё это было всерьёз… Нет, Машенька – умница, милейший человек и добрая душа, а посему ни мне, ни Льву не хотелось огорчать её ни малейшим образом (и мы беседовали на кухне, за чаем, полушёпотом плюс при включённом радио).
– Андрюха, гарем – это что-то… Вот веришь – нет, а я ведь там не один день провёл – впечатлений на всю жизнь! Я не ангел… Скорее, даже наоборот.
Да, чёрт побери, не сексуальный маньяк, но присутствие хорошенькой женщины, и не в моих руках, – это уже оскорбление! Я всегда старался, как мог, и «оскорбляли» меня не часто… Но дело не в этом… Гарем, он… в общем, вот как бы тебе на примере объяснить… Ты женщин завоёвывал?
– В смысле, брал на поле боя под угрозой пулемёта?!
– Очень смешно… Я имею в виду, ты ведь ухаживал, дарил цветы, кормил мороженым, короче – соблюдал всю необходимую в деле охмурения процедуру и, в конце концов, брал своё, так?
– Ну… где-то как-то вроде того.
– Так вот, а в гареме всё иначе. Скажи, только честно! Лично тебя когда-нибудь хотели три красавицы сразу? Кидали на подушки, раздевали на месте, целовали во все места и отдавались со страшной силой?! Причём ни разу не поинтересовавшись твоим мнением (типа: устал на работе, голова болит после вчерашнего и очень спать хочется…).
– Н…нет, пожалуй, такого не было.
– А у меня – было!
Лев не знал, куда он лезет, не имел ни малейшего понятия о том, какой приём ему готовят там, наверху, и всё-таки лез. О эта необъяснимая русская вера во «что бог ни делает – всё к лучшему»! О эта святая мужская простота, когда все судьбоносные решения принимаются не головой, а её уменьшительно-ласкательным прозвищем! О этот незыблемый дух собственного превосходства и неистребимого романтизма, толкающего нас проверить каждый разрез, измерить каждое декольте и заглянуть в каждую… Братья мужчины, будьте хоть чуточку осмотрительнее! Просто Багдадский вор нарвался на чрезвычайно отзывчивых и истосковавшихся по ласке юных жён эмира, а попади он двумя комнатами южнее… В том углу жили первые, то есть уже постаревшие и озлобившиеся, настолько верные тётки – кастрировать могли запросто! А тут, по словам Оболенского, он выполз в общий коридор где-то примерно через час-полтора, оставив позади сразу трёх, едва мычащих от умопомрачающего экстаза, гурий. Имён он не знал, они и не пытались представиться, но то, что это были именно гурии, – факт бесспорный! Ибо делали они с ним то, что, по убеждению всех мусульман, делают настоящие гурии в раю с настоящими праведниками…
Из всей одежды Оболенскому удалось захватить лишь тюбетейку. Впрочем, душа его пела, и когда дрожь в ногах немного прошла, он горделиво ускорил шаг, водрузив головной убор на приличествующее ему место. В смысле, на макушку… Общее здание гарема занимало два этажа и подразделялось на несколько помещений. На первом этаже: баня, столовая, кухня, комната для молитв и большой гостиный зал для собеседований. На втором этаже: уединенные комнатки-спаленки, отделённые друг от друга толстыми стенами. Это на случай, если венценосный супруг возжелает сам навестить какую-то из жён, а не призвать её в свои покои. Ну, короче, если будет эротический шум и вопли, чтоб прочие супружницы не захлебнулись слюной от зависти… Естественно, стража присутствовала только у входа на первый этаж, войти наверх мог исключительно эмир. Так что Льву в коридоре опасаться было некого, разве вновь доведётся попасться в нежные женские объятия.
