Я моргнула.
Крис удивленно приподнял бровь — и у него даже получилось почти удачно.
Я моргнула еще раз.
Крис медленно потянулся к ящику.
— Подожди еще немного, — вполголоса сказал вампир. — Шлюпка едва отошла от берега... Давай.
Воровато оглядевшись, Крис просунул в дыру на месте отодранной дощечки, прошуршав опилками, выудил изящный и очень напоминающий раковину флакон и с недоумением уставился на него.
— И как оно открывается? — жалобно спросил он.
Ох уж эти беспомощные мужчины!
— Дай сюда! — потребовала я.
— Лови!
Внимательно изучив пять с четвертью дюймов витого стекла, я уныло констатировала, что мое мнение о криворукости и слепоглазии отдельных представителей человечества было несколько преждевременным. У чертовой найтморлендской посуды и впрямь не имелось ничего, способного даже в первом приближении сойти за пробку.
— Ну?!
— Смотрю. Думаю.
— Или ждешь, пока остальные вернутся?
— Умный, да?
— Может, позволите мне... — начал вампир.
— Не позволю! — отрезала я. — У вас еще целый ящик.
— И в самом деле...
Следующие пять минут наша троица сосредоточенно буравила розовые стекляшки взглядами, периодически пробуя их так, сяк и эдак, на изгиб, кручение, зуб и клык — в зависимости от состояния интеллекта и челюсти пробователя. Впрочем, я особого желания к погрызению несъедобных предметов в себе не ощущала. Давно уже — с самых тех пор, как один нашпигованный дробью кролик стоил мне трех зубов, трех долларов местному знахарю, двадцати дней жуткой боли и еще двадцати трех долларов целителю в Остине: восемь монет за развеивание шарлатанского заклятия и по пять «зеленых спинок»[32] за каждый новый зуб соответственно.
— Николай, у тебя рубашка шелковая?
— Батистовая, а что?
— Я тут подумал... может, завернуть во что-нибудь плотное и аккуратненько тюкнуть прикладом? Над котелком.
— Мысль не лишена интереса, — хмыкнула я. — Только у меня есть дополнительный вопрос — высшие вампиры потеют?
— Не уверен, — задумчиво начал Рысьев, — можно ли поименовать сей...
— Ясно, спасибо, дальше можешь не продолжать!
— Слушайте, а оно магически открываться не может? На какой-нибудь сезам?
— Нуда! Скажи по-эльфийски «друг»... интересно, как будет по-найтморлендски «друг»?
— Тогда уж, — заметил вампир, — логичнее предположить, что открывающей командой будет нечто вроде «пить» или «разливайся».
— А ты знаешь язык Ночных Эльфов?!
— Знал... но, увы, — вампир тоскливо вздохнул, — забыл.
— Вообще-то, — сказала я, — забыть однажды выученный язык достаточно сложно.
— Верно. Но мне удалось.
Звон был едва слышный и очень мелодичный, словно рой травяных фей наигрывал на крохотных серебряных колокольчиках. Резко обернувшись, я увидела, как вершина Крисова фиала медленно, словно распускающийся под утренними лучами солнца бутон, раскрылась, превратившись из цельного флакона в узкий бокал.
— Как ты это сделал?!
— Подул.
— Что?!
— Дунул я на него, — похоже, мой муж больше всех был потрясен собственным достижением. — А он возьми и раскройся...
— Крис, — после минутной паузы осведомился Рысьев, — среди твоих предков, случайно, не было русских?
— Н-не знаю... папаша-финн считается?
— Быть может. Ничего обидного, но до сих пор, — пояснил граф, — только за представителями своей нации я числил способность заставить незнакомый доселе предмет действовать, просто повертев его в руках.
— Как вы сами говорите, — усмехнулась я. — Экий ты наивный! По мнению гномов, этой сомнительного достоинства способностью обладают все люди, а также произошедшие от них полукровки. Правда, гномы уточняют — в итоге «поверчения» предмет либо начнет действовать, либо сломается окончательно!
Ром, здравур, костер. Малыш Уин.
Цепкий взгляд Роники Тамм зацепился за розовое пятнышко на песке еще за десяток футов от костра.
— Я же говорила!
— Ну, — старательно пряча глаза, пробормотал Крис. — Оно само.
— Конечно! Само прыгнуло из ящика в руку, само открылось!
— Угадала! — радостно кивнул Ханко. — Ну в смысле... почти угадала. Я просто хотел рассмотреть фиал, эта... насладиться эстетическим совершенством форм эльфийского творения. Достал, поднес к носу... то есть к глазам, случайно кашлянул — а он возьми и распустись... в смысле откройся. Честно, я не хотел... даже капельку...
— Была бы у этих бутылечков нормальная человеческая пробка, — поддержала его жена, — заткнули и вернули бы обратно. А так — не пропадать же добру. О, ром, ром... давайте сюда, скорее!
Малыш осторожно опустил корзину с бутылками на песок.
— Сначала расскажите.
— А нечего рассказывать, партнер! — воскликнул Крис. — Этот... лепестковый чаек скучнее проповедника из Общества Трезвости! Ей-ей... не знаю, с чего Николай решил, что это и есть знаменитый найтморлендский здравур, — как по мне, так обыкновенная подслащенная... с газом.
— Как я уже говорил, — вяло возразил русский, — мое когда-то неплохое знание наречия Ночных Эльфов сегодня оставляет желать... желать. Ничего удивительного, что сочетание рун, принятое мной за «сакуровый нектар», на самом деле обозначает... И вообще, — обиженно буркнул он, — можно подумать, вы никогда не ошибаетесь!
— Никакой это не здравур! — решительно сказала Бренда. — Уж я-то знаю... пивала, то есть пробовала. Рюмочка, унций так... вот столько! — На взгляд Малыша, между большим и указательным пальцами правой руки Бренды могло уместиться полдюйма. — А уж стоила она... проклятье, кинет в меня кто-нибудь бутылкой рому или бедной женщине придется вставать?!
— Не придется, — не менее решительно заявил Крис, не предпринимая, однако, при этом ничего, до можно было бы счесть за попытку приподняться. — У тебя есть муж!
— В самом деле?! И где же он?
— Здесь!
Вспоминая эту сцену позже, Малыш решил, что и поведении оставшейся троицы все же можно было отметить некую неадекватность. Можно было бы — но Викки, отчего-то вдруг разучившийся видеть в темноте, в процессе поиска рома откупорил одну из бутылок. Попытка скрыть этот факт от Роники не удалась и привела лишь к тому, что обиженная наемница сочла себя обделенной. А сочтя, незамедлительно занялась тем, что поименовала «восстановлением равновесия», — далеко не самый, по мнению Малыша, удачно подобранный термин.
Впрочем, примерно на середине обратного пути бутылку у наемницы гномам удалось отобрать. Даже два раза — третья попытка закончилась всплеском за бортом и дружными проклятиями, причем виновник катастрофы ругался громче всех.
