— Ну, если ты в самом деле хочешь сыграть… Что можешь поставить на кон?
Мы принялись играть. Я видел, что чернобородый и тот, похожий на лисицу, по-прежнему слушают наш разговор. Саксы у входа казались достаточно безобидными: большинство из них были уже пьяны и говорили слишком громко, чтобы обращать внимание на кого-то еще. Но чернобородый, похоже, заинтересовался разговором.
Я бросил кости. Четыре и пять. Слишком хорошо — мне было нужно, чтобы Диниас выиграл. Не мог же я предложить ему денег, чтобы отправить его к девке! А пока надо сбить со следа чернобородого…
— Амброзий, говоришь? — сказал я не громко, но достаточно отчетливо. — Ну, ты знаешь, что о нем говорят. Ничего определенного я не слышал. Все те же байки, что ходят вот уже лет десять. Да, конечно, люди говорят, что он высадится в Корнуолле. Или в Маридунуме. Или в Лондоне. Или в устье Эйвона. Выбирай, где тебе больше нравится!.. Твой ход.
Чернобородый отвлекся. Я наклонился ближе, чтобы взглянуть на кости Диниаса, и понизил голос:
— А как ты думаешь, что будет, если он высадится сейчас? Тебе-то это лучше знать, чем мне. Как тебе кажется, то, что осталось от Запада, поднимется вместе с ним или останется верно Вортигерну?
— Поднимется, да еще как! Видит бог, так уже было. Удвоим или в расчете? Полыхнет, как в ту ночь, когда ты смылся! Господи, как я ржал! Мелкий ублюдок подпалил дворец и сбежал! Зачем ты это сделал? У меня две пятерки. Твой ход.
— Да, верно. Ты хочешь знать, зачем я сбежал? Говорю же — боялся Камлаха.
— Да нет, я не о том! Зачем ты дворец-то подпалил? Только не говори, что это случайно вышло. Все равно не поверю.
— Это был погребальный костер. Я поджег дворец, потому что они убили моего слугу.
Кости на миг замерли у него в руках. Он уставился на меня.
— Ты поджег королевский дворец из-за раба?!
— А почему нет? Если я любил Кердика куда больше, чем Камлаха…
Он взглянул на меня ошалело и бросил кости.
— Два и четыре.
Я отодвинул к себе пару монет.
— Пропади ты пропадом! — воскликнул Диниас. — Ты не имеешь права выигрывать! У тебя и так много денег. Ладно, давай еще раз. Слуга, надо же! Что-то ты слишком высокомерен для ублюдка, служащего писцом в монастыре.
Я усмехнулся.
— Ты ведь и сам бастард, не забывай, дорогой кузен!
— Быть может! Но я, по крайней мере, знаю, кто мой отец!
— Потише, люди ведь слушают. Ладно, кидай снова.
Мы умолкли, ожидая, пока остановятся кости. Я следил за ними с беспокойством. Пока что удача склонялась на мою сторону. Я подумал, как хорошо было бы, если б с помощью силы можно было управлять такими мелочами! Это было бы совсем легко, и все стало бы куда проще.
Но я чем дальше, тем яснее понимал, что сила ничего не упрощает. Овладеть ею — это все равно что ухватить за горло волка. Временами я чувствовал себя тем юношей из древнего мифа, который взялся править солнечными конями и мчался над миром, подобно богу, пока сила не спалила его. Я спросил себя: удастся ли мне вновь ощутить это пламя?
Кости вылетели из моих, увы человеческих, пальцев. Два и один. Зачем сила, когда есть удача? Диниас удовлетворенно заворчал и снова подобрал кости, а я подвинул к нему несколько монет. Игра продолжилась.
Я проиграл еще три раза, и кучка монет рядом с Диниасом заметно подросла. Он размяк. Никто на нас не смотрел. Наверно, мне вообще почудилось. Так что, видимо, пора продолжить расспросы.
— А где теперь верховный король? — спросил я.
— Кто? А, король! Он отсюда уехал примерно с месяц тому назад. Отправился на север, как только погода стала помягче и открылись дороги.
— В Каэр-ин-ар-Вон, говоришь? В смысле, в Сегонтиум?
— Разве я это говорил? Ну да, насколько я понимаю, он называет его своим лагерем, но кто же захочет, чтобы его заперли в этом углу между И-Виддфой и морем? Нет, говорят, он строит себе новую крепость. Ты вроде собирался заказать еще вина?
— Уже несут. Наливай себе, с меня уже хватит. Крепость, говоришь? И где же?
— Чего? А, да. Хорошее вино. Не знаю, где он там строится. Где-то на Снежной горе. Я тебе говорил. Динас-Бренин место называется. Вернее, будет называться, если достроят.
— А что ему мешает? Что-то случилось? Сторонники Вортимера или что-то новое? В Корнуолле ведь говорят, что за ним стоит тридцать тысяч саксов.
— И за ним, и перед ним, и со всех сторон у нашего короля одни саксы. Но только они не за него, а за Хенгиста. А Хенгист и король не сказать чтобы живут душа в душу. И обложили же нашего Вортигерна, я тебе доложу!
По счастью, он говорил довольно тихо, и его слова терялись в стуке костей и трактирном шуме. Наверно, он наполовину забыл о моем существовании и напряженно следил за катающимися по столу костями.
— Гляди. Сглазили их, что ли, провалиться бы им? Прямо как Королевскую Башню!
Его слова зацепили какую-то струну в моей памяти, и она тихо загудела, словно пчела в ветвях липы.
— Сглазили? — небрежно спросил я, бросая кости. — Как это?
— А, это лучше. Это я, может, и побью. Ну ты же знаешь этих северян — чуть холодный ветер подул, они уже кричат, что это, мол, дух смерти пролетел! У них в войсках и разведчиков-то нет, вместо них всякие провидцы и предсказатели! Я слышал, что стены четыре раза возводили до высоты человеческого роста, и каждый раз они к утру трескались… Ну, что там?
— Неплохо. Боюсь, мне этого не побить. А стражу ставить не пробовали?
— А то как же! Стража ничего не видела.
— Да и что они могли бы увидеть?
Похоже, не везло обоим: Диниасу не везло с костями, а Вортигерну — со стенами. Я, сам того не желая, выбросил пару дублей.
Диниас, надувшись, пододвинул ко мне половину своей кучки. Я сказал:
— Похоже, они просто выбрали неудачное место. Небось на песке строятся. Почему бы просто не перенести крепость?
— На утесе они строят, на самом подходящем месте во всем Уэльсе! Оно защищает долины к северу и к югу и стоит над самой дорогой в том месте, где она уходит в теснину. И там ведь раньше стояла крепость, будь я проклят! Местные с незапамятных времен зовут то место Королевской Башней!
Королевская Башня… Динас-Бренин… Гудение перешло в отчетливое воспоминание: белые, как кость, березы на фоне молочно-голубого неба. Крик сокола. Два короля, беседующие на ходу, и голос Кердика: «Слушай, пошли вниз, а? Я тебя в кости играть посажу…»
Я сделал это, сам не заметив как — не хуже покойного Кердика. Коснулся пальцем вращающейся костяшки и остановил ее. Диниас ничего не заметил — он вытряхивал в свою чашу последние капли из кувшина. Кости остановились. Два и один.
