На одном из плато, откуда хороший вид на крепость, на Эгорда нападает сын Зараха. Как и обещал, со спины.
Но Эгорд был готов, защитные и предупреждающие чары всегда с ним, воин-маг отразил коварный удар хвоста мечом с разворота, плоской стороной клинка: пока отрубать не хочется, успеет. Лучше развлечься, ощутить, каков Хафал на открытом пространстве...
И действительно, на свободе человек-скорпион - противник более грозный, хотя для Эгорда по-прежнему не опасен, если не терять бдительность. Не проходит и нескольких минут, а плато уже засеяно ледяными осколками, те продолжают сыпаться, звенеть, демон молотит, таранит ледяные наросты клешнями, хвост извивается, рассекает, жало брызжет ядом, даже не верится, что Хафал может быть таким быстрым, прыгает туда-сюда как обезьяна.
С края, на высоченном валуне, в позе дикой кошки наблюдает Велира, ветер играет черным костром волос. В кулачках стиснуты рукоятки, клювы сабель упираются в камень, напоминают передние лапы богомола.
- Помочь? - кричит пиратка.
- Не вздумай! - отзывается Хафал, не прекращая наступать. - Он мой!
Эгорд и Хафал пыхтят как гейзеры, по коже катятся капли, но меч и клешни звенят снова. Пока битва гонит по жилам горячую кровь, вспоминается, как Витор вот так же учил Эгорда сражаться.
Воин-маг снова утыкает острие меча в скорпионий панцирь.
- Отлично! - хвалит. - Еще раз!
Клинок скрещивается с жалом, Хафал кидается в атаку с яростью, под колючими бровями пылает ядовитое пламя, челюсти и жвала щелкают. Сталь звенит очередью, изливает искры, меч тычет сыну Зараха в живот, но глухой звук удара о хитиновые щитки тонет в рычании.
- Молодец! - выпаливает Эгорд. - Еще!
Хафал задыхается.
- Червяк ледяной!.. Ты... сильнее... пока...
- Ты хорош в атаке, но мало уделяешь внимание обороне. Потому и проигрываешь. Но это поправимо. Продолжим!
И они продолжают. Продолжение растягивается на долгие и весьма увлекательные минуты, до момента, когда рядом с очагом дуэли вспыхивает свет, разлетаются сочные белые ленты, открывая столь же чистую белизну жреческих одеяний. Халлиг! Вновь телепортировался...
Посох нацеливается на демона, тот мощным прыжком отлетает, лапы ударяются о поверхность валуна рядом с Велирой. Хвост извивается упруго, как металлический, выплескивает гнев в потоки ветра, две пары смотрят друг на друга в воющем безмолвии, Эгорд и Халлиг внизу, Хафал и Велира сверху...
- Еще встретимся! - рычит демон.
Прыжком через голову исчезает в каньоне. Велира соединяет сабли в золотые крылья, те уносят владелицу следом.
- Не сомневаюсь, - говорит Эгорд тихо, с улыбкой.
Старший жрец глубоко вздыхает, посох выравнивается по вертикали.
- Как здесь оказался? - спрашивает воин-маг.
- Увидел из окна крепости. Далеко, еле разглядел, но все-таки. А ты тут что искал?
- Просто гулял. Отдыхал.
- Вот как...
Молчание.
- Все собирался спросить... - наконец говорит Халлиг. - На корабле ты рассказывал, как дико боялся скорпионов... А сейчас боишься?
Эгорд качает головой.
- Нет.
- Почему?
Дыхание задерживается. Воин-маг с мелкой судорогой выпускает из легких яд.
- Из-за дурацкого страха бросил в беде лучшего друга, отца и учителя. А "младшая сестренка" стала демоном... Что может быть страшнее? Нет, не боюсь ни скорпионов, ни огня, ни крови, ни грязи... Самое страшное уже случилось, и бояться смысла нет. Остается только с этим жить.
Молчание.
- Что ж... - подает голос Халлиг. - Иногда полезно упасть на дно.
- Зачем?
- Ради опоры. Есть от чего оттолкнуться для взлета.
Не сразу и едва, но Эгорд усмехается. Бредут к обрыву, шаги разгребают осколки льда, те глухо перестукивают, от голубоватого облака кристаллов струится мороз. Эгорд и Халлиг замирают на краю плато, два взора устремлены на слегка замутненную дымкой огромного расстояния крепость, воздушная река теребит одежду и волосы...
- Как дела с последней ловушкой? - спрашивает Эгорд. - Ничего не придумал?
- Нет. Бесполезно. Похоже, тайна за дверью так и останется тайной.
- Обидно.
- Не то слово... Столько сил потратил зря.
- Пойду взгляну, может, что в голову придет...
- Попытайся... Только не клади руку в замок! Сгоришь мгновенно.
- Да уж понятно.
Спустя полчаса Эгорд на третьем этаже подземелья, на окраине черного лабиринта. В начале коридора, что заканчивает таинственной дверью.
Полусидит-полулежит в ледяном кресле. Недавно взращенная из фантазии мебель дышит туманом, лед выпускает мягкие лучи цвета океанской пучины, от основы расползлись кольчатые ледяные корни, пролегли вдоль стен, кончики мерцают в самой глуби коридора, около двери. Из этих червей льется такой же свет, земляное горло будто затоплено призрачной водой.
Сквозь десятки метров задумчивый взгляд Эгорда упирается в паутину дверных узоров и блестящую, как ложка, серебристую впадину в форме человеческой кисти - замок, на его дне залегла смертельная, непреодолимая ловушка... Что делать? От бесплодности размышлений взгляд становится сонным, упершись в ледяной подлокотник, воин-маг медленно трет подбородок, другая рука сжимает до треска и разжимает соседний подлокотник, нога вытянута, вторая - подогнута...
- Эгорд...
Воин-маг вздрагивает, голова делает пол-оборота, глаза косятся в сливовый сумрак.
Из темноты робко выплывают очертания волшебного морского платья. На предплечье Жемины висит корзинка.
- Принесла покушать, - говорит вкрадчиво.
Эгорд медленно выдыхает, внезапно на душе становится тепло и спокойно, наверное, это и есть капелька семейного счастья, когда человек кому-то нужен, когда о нем помнят и заботятся... Не мешает даже вчерашнее воспоминание.
- Спасибо, родная, - улыбается Эгорд. - А я совсем увяз в делах, приключениях, тайнах, нет сил выпутаться... Ты очень вовремя. Правда.
Жемина отвечает улыбкой.
- Я рада.
Бесшумно подходит к ледяному креслу, туфельки переливаются оттенками морской синевы, приседает напротив Эгорда, ему на колени опускается корзинка. Внутри выпечка, исходит парок и ароматы, пробуждающие голод, рядом горшочек, накрыт тугой тканью, горловина перетянута веревочкой.
- Поешь, любимый.
- Давай вместе, родная. Посиди со мной.
Эгорд отставляет корзинку на подлокотник, объятия раскрываются, Жемина пересаживается Эгорду на колени, воин-маг приказывает доспехам выделить тонкую пленку света, чтобы девушка не замерзла, та вжимается в широкую сияющую грудь, Эгорд обнимает.
- Прости, - шепчет Жемина. - Наговорила вчера много дурного...
- Моя вина.
Пока огрубевшие ладони гладят нежный шелк волос, кремовую кожу на плечах и ткань удивительного платья, где отражается живой морской мир, взгляд снова тонет в глубине коридора, в синем от света ледяных щупалец воздухе, упирается в тупик. Самый глухой в жизни тупик в виде серебристого желоба-руки.
