— Я думал, широкий конец сделан по форме лица…
— Нет, я же говорю, это Бот нечаянно камень уронил, вот она и помялась.
Рудольф расставил ноги шире, поднес воронку тонким концом ко рту и крикнул.
— Эй!
Его крик многократно усилился и ударил по барабанным перепонкам. Ивор с Мефодием присели и зажали уши, Рудольф качнулся назад, словно его ударил в лицо невидимый кулак. Мощная звуковая волна сорвалась с воронки, разметала листву и ударила в окно на третьем этаже.
Дзинь, во все стороны полетело стекло. Друзья присели и затихли.
— Ахеронт побери! — ругнулся Рудольф. Мефодий прошептал слова, осколки вернулись на место, восстановив стекло. Еще какое-то время друзья сидели и прислушивались, не поднимет ли кто-нибудь тревогу.
— Уф, пронесло, — сказал Рудольф. Его лицо расплылось в широкой улыбке. — Я же говорил, что она действует.
— Действует, — фыркнул Мефодий. — Ивке нужно спеть песню, чтобы она понравилась Алине, а не вынесла у нее окна вместе с барабанными перепонками. Дай сюда…
Он выхватил у Рудольфа воронку и принялся вертеть, разглядывая с разных сторон.
— Ага. Все-таки умные люди ее создали. Странно, что она попала в руки таких бездарей, — он глянул на Рудольфа.
— Ой-ой-ой, — не остался в долгу рыжепрядый. — Сам даже разобраться не сумел, какой стороной в нее кричать.
— Все я разобрался. Она двухсторонняя. Просто если говорить в нее с узкого конца — она усиливает звук, а если с широкого, то ослабляет.
— Ха, кто ж будет звук ослаблять?! Ну ты сказанул.
Но Мефодий не слушал Рудольфа, он сосредоточенно разглядывал воронку.
— Здесь есть магические регуляторы. Причем несколько. Так просто с ними не разобраться, нужна инструкция.
— Какая инструкция, дай сюда. Я сейчас все сделаю.
Рудольф выхватил воронку из рук Мефодия.
— Ага. Вот этот нужно сделать так, вот этот так. А вот этот… гм, — он задумался на мгновение и просиял. — А этот оставим, как есть.
Он протянул воронку Ивору.
— Держи и пой.
— Но… гм… — опешил тот. — Ты уверен, что все сделал правильно?
— Уверен, — заявил Рудольф, блестя честными глазами. Прядка на его макушке превратилась в человечка, который замотал головой и замахал руками.
— Хорошо, я попробую… — проговорил Ивор, неохотно забирая воронку. Идея петь серенаду нравилась ему все меньше.
— Погоди, дай сюда.
Мефодий забрал у него воронку и внимательно осмотрел магические регуляторы.
— Проверяет еще! — демонстративно оскорбился Рудольф. — Что за недоверие к другу?
— Есть такая древняя мудрость, — задумчиво проговорил Мефодий, разглядывая магические регуляторы, — доверяй, но проверяй. Тем более, что у Ивки будет всего один шанс.
Он вернул воронку Ивору.
— Держи, насколько я могу судить, Рудый все сделал правильно.
— Вот! Странно, что для вас нужны доказательства.
— Сейчас мы увидим доказательства, — ответил Мефодий. — Действуй, Ивка.
Ивор расставил ноги, как до этого делал Рудольф, и поймал глазами окно Алины. Воронка заметно подрагивала в его руках.
— Меф, а ты уверен, что эта… как ее? серенада правильная? Там такой дурацкий текст!
— Поздно сомневаться, — отрезал Мефодий. — Решение принято, нужно действовать.
Ивор поглядел на Рудольфа, тот подозрительно молчал, даже тени улыбки не было на его лице. Мало того, даже прядка чинно сидела на его макушке и ждала.
— Убедили, — уныло сказал юноша и поднял воронку.
— Стой, — воскликнул Рудольф. — Что это за нюни? Убедили, — передразнил он Ивора. — Ты должен говорить бодро, с задором, а петь вдохновленно и с огоньком. Ты же не для кого-нибудь стараешься — для Алины. Забыл?
— К тому же никогда не поздно все свести к простой шутке, — добавил Мефодий. Ивор нашел эту мысль успокаивающей. Он с благодарностью посмотрел на дородного юношу, Мефодий всегда умеет найти нужные слова.
Чтобы сосредоточиться прикрыл глаза, представил Алину в простом коротеньком платье в горошек. Теплота переполнила грудь, на лице сама собой появилась улыбка. Он открыл глаза и поднял воронку.
— Начнем, — сказал он и поднес инструмент к губам. Немного помедлив, он вдруг сунул его Рудольфу. — Рудый, объяви меня. Не могу же я сразу встать и запеть. А ты Меф сообрази по-быстрому музыкальные инструменты. В смысле визуализируй.
— Другое дело, друг!
Рудольф рассмеялся и взял воронку. Мефодий ограничился кивком и начал бормотать заклинания. На поляне появились несколько гитар, барабаны, пара скрипок и почему-то один контрабас.
— Контрабас-то зачем?
— Ты предпочитаешь виолончель?
Хлопнуло, на полянке перед общежитием появилась пара виолончелей.
— Хватит. Рудольф, начинай, — Ивор вновь чувствовал себя на своем месте. Минута слабости миновала, он снова был душой компании и мог сказать друзьям, что делать.
Рыжепрядый поднял воронку и начал:
— Здравствуйте, леди энд джентльмены! Мы приветствуем вас на нашем импровизированном концерте на свежем воздухе…
Его слова громко раздавались во дворе, то тут-то там стали открываться окна, появились лица.
— Я думал, мы собирались петь в одно окно, — проговорил Мефодий.
— Рудольф, а как же конспирация, — зашипел Ивор, но было поздно.
Все больше окон открывалось, на них с любопытством глядели девушки, показывали пальцем, перешептывались и хихикали.
— «С чего бы это им тут петь», — скажете вы, — невозмутимо продолжал Рудольф. — Я вам отвечу. Нами движет любовь. Любовь — это великое чувство! Любовь правит миром, она бросает нас мужчин на великие подвиги ради вас — девчонок. Любовь обладает огромной силой! С помощью любви можно свернуть горы и обратить вспять реки. А кто не верит в силу любви, тот рано или поздно окажется в дурацком положении.
— Во шпарит, — восхищенно прошептал Мефодий. Ивор не слушал его, он напряженно глядел на окно Алины.
— И так, я объяснил вам причину нашего появления здесь, а сейчас давайте познакомимся! Конферанс для вас исполняю я, прошу любить и жаловать, меня зовут Рудольф. За музыку отвечает Мефодий.
После этих слов дородный юноша выдал пару аккордов гитарами, виалончели поддержали их, закончилось все барабанным перестуком. Девушки в окнах зааплодировали, Мефодий раскланялся.
— А это наш влюбленный солист. Встречайте, непревзойденный вокалист Ивор-р-р!
Мефодий толкнул Ивора в спину, тот поневоле шагнул вперед, из-под деревьев. Тут же в лицо ударил мощный свет, словно он стоял на сцене и его освещали софиты. Это постарался кто-то из друзей. Юноша изобразил улыбку в тридцать два зуба и раскланялся.
