С этими словами капитан Саладжи удалился на мостик, чтобы отдавать распоряжения, а это место было священно, и посторонние туда не допускались. Так что двум путешественникам ничего более не оставалось, как только искать знакомства с отцом Корвином. Едва его увидя, Лён понял, что капитан всё же посмеялся над ними, ибо отец Корвин был безусым мальчишкой с бледным лицом и косым левым глазом. Весь вид его являл глубокое волнение. Корабельный капеллан сидел на корме в круге свёрнутых канатов и явно страдал от слабой качки.
— Благословите, падре, ибо я грешен, — шутовски изогнулся перед ним Лавар Ксиндара.
— Благословляю, сын мой, — слабо отозвался капеллан и осенил бывшего камаринга двумя пальцами и снова сосредоточился на своём беспокойном желудке.
Вечером, когда офицерский состав и гости собрались в кают-компании за капитанским столом, юный капеллан был там же, но ничего не ел и с паническим отвращением взирал на все проносимые мимо блюда. Ему вежливо предлагали лучшие куски, но он неизменно отказывался и так сидел перед девственно-пустой тарелкой, лишь для виду шевеля золочёной вилкой — вся посуда и вся утварь на столе имела герцогские гербы.
— Скажите, падре, — важно обратился к капеллану Ксиндара, отправляя в рот лист шпината, выращенного в герцогской оранжерее, на искусственной почве. — А вы верите в морских чудовищ?
— Не знаю, сын мой, — бледно улыбнулся юноша, поглаживая на своей впалой груди грубую рясу из верблюжьей шерсти.
— Не думаю, чтобы все эти сказки были правдой. Да и само запрещение плавать через море не что иное, как обыкновенный страх перед непонятным. — заявил высокий офицер с щегольскими усиками, изящно действующий золотыми приборами в своей тарелке — его Лён видел не раз среди придворной знати. Старший помощник Фродриго был человеком знатным и оттого надменным.
— Не скажите! — не согласился штурман Дидизак Гримбаро. — Тогда отчего же трюмы «Фантегэроа» заполнены таким количеством припасов, что хватило бы четыре раза с лишним пересечь море?
Лёгкий звон приборов о покрытые художественной эмалью тарелки прекратился, и все взоры устремились к капитану.
— Я предложил бы прекратить прения, — покраснев от явного гнева, ответил капитан. — Экспедицию назначил герцог Даэгиро, и все причины её известны лишь ему одному. Так что, давайте каждый выполнять те обязанности, которые на него возложены, и не задавать лишних вопросов!
После этих слов капитан внезапно бросил салфетку и вышел из кают-компании под взглядами всех офицеров и гостей.
— Возможно, есть в этом предприятии нечто маловразумительное, — расслабленным голосом проговорил юнец-капеллан. — И нечто, совсем необъяснимое обычными человеческими доводами. Но, думаю, все объяснения мы получим в пути.
Сказав эти совершенно ничего не значащие слова, юноша посмотрел на одного из гостей — человека с двумя именами, ибо герцог говорил о нём, как о человеке знатном, а спутник этого человека называл его просто Лён. Эти странности прошли мимо внимания молодого дивоярца, поскольку он был неопытен в делах светских. Зато Лавар Ксиндара подметил некоторые особенности плавания, но ничего не сказал об этом, а лишь наблюдал за развитием событий. Странности выражались в том, что все офицеры по возможности старались не вступать в беседу с двумя пассажирами и вообще вели себя так, словно не замечают их. Надо ли говорить, что это всё привело к частичной изоляции двух молодых людей от экипажа? Возможно, в этом имелось скрытое влияние герцога Даэгиро, или даже прямой запрет искать общения с маркизом и его спутником. Но, встречаясь за столом в кают-компании, Лён и Лавар оказались окружены стеной молчания, и лишь надменный Фродриго рисковал иной раз кидать в сторону гостей скрытые намёки. Капеллан был с гостями «Фантегэроа» приветлив, да что им эта простая физиономия мелкого служителя, выбравшегося из простонародья и получившего сомнительное задание лишь благодаря причуде герцога Даэгиро?! Никто не понимал ни смысла этого плавания, ни его конкретной цели.
Спустя три дня плавания никаких событий не произошло: не встретились им на пути чудовища, и не было никаких ужасов, о которых так много говорилось среди моряков на берегу. Море было спокойным, путешествие комфортным. Давно уже скрылись из виду берега, и лишь ровные волны слегка бились в борта галеона. Во всё время путешествия небо было чистым, лишь поутру проглядывались редкие перьевые облака странного серебристого цвета, и это вызывало в моряках суеверный страх.
— Капитан Саладжи, — обратился к командиру судна Лён. — Мы вышли за пределы той стомильной полосы, по которой обычно совершается навигация?
— Да, вышли, — подтвердил капитан, стоя на мостике и глядя вдаль.
— Не могу ли я узнать, как долго продлится наше путешествие?
— Конечно, можете, — ответил Саладжи, давая знак человеку, стоящему у руля. — Герцог распорядился предоставлять вам все сведения, какие вы только пожелаете получить.
Удовлетворённый этим ответом, Лён подошёл к картам, разложенным на небольшом столе.
— Смотрите, вот курс, проложенный штурманом, — указал на толстую красную линию капитан.
Карта была среднего масштаба — больше, чем та, которую видел Лён в библиотеке, но меньше той, что висела в книжной лавке мэтра Клопфеникуса Лялямбра. Стилизованные картинки украшали углы этой карты: в юго-западном углу надувал щёки похожий на сказочного толстяка ветер, и от его раздутой головы исходили похожие на щупальца медуз волнистые пряди. В верхней части разевала полукруглый рот огромная рыба, в пасть которой плыли крохотные парусные кораблики, с бортов которых торчало множество рук — это впавшие в смертный ужас моряки прощались с жизнью. В юго-восточном углу клубящееся сотней щупалец чудовище пожирало человека, и в северо-восточном вставало над морем чёрное солнце.
Очень впечатлённый этими картинами Лён прикинул на глаз, сколько же ещё дней пути им остаётся до противоположного берега — до саблевидного выступа в заштрихованное волнистыми линиями нарисованное море, где располагался таинственный Дерн-Хорасад. Получалось, что при попутном ветре они достигнут пункта назначения через две недели.
— Не всё так просто, — покачал головой капитан Саладжи в ответ на предположение маркиза. — Видите ли, неспроста навигация через море прекратилась почти сто лет назад. Карта, которую вы видите, составлена примерно тогда же — это очень старая карта. С тех пор искусство составления карт пришло в упадок, поскольку пересечение моря стало опасным, а порой и невозможным занятием.
