– ХОДОР! – проревел он, и ударил снова. На этот раз он снёс мертвецу голову с плеч и на доли мгновения возликовал… пока пара мертвых рук не нащупала его горло.
Обессиленный, Бран отступил, но тут появилась Мира, и вогналa свою лягушачью острогу глубоко в спину мертвеца.
– Ходор, – снова взревел Бран, жестом призывая её подниматься выше. – Ходор, ходор.
Жойен слабо вздрагивал на земле, там же, где его оставила Мира. Бран подошёл к нему, отбросил меч, и, подняв мальчика на руки, пошатываясь, встал.
– ХОДОР! – проревел он.
Мира повела их вверх по склону, пронзая мертвецов острогoй, когда они приближались слишком близко. Твари не чувствовали боли, но были медленными и неуклюжими.
– Ходор, – с каждым шагом бормотал Ходор. – Ходор, ходор. Бран задумался, что подумает Мира, если он внезапно признается ей в любви.
Прямо над ними на снегу танцевали пылающие фигуры.
«Упыри, – понял Бран, – кто-то поджёг их».
Мир завертелся у него перед глазами. Белые деревья, чёрное небо, алое пламя – всё кружилось, вращалось и двигалось. Ему казалось, что он спотыкается. Он слышал, как кричал Ходор:
– Ходор ходор ходор ходор. Ходор ходор ходор ходор. Ходор ходор ходор ходор ходор.
Из пещеры тучей вылетели вороны, и он увидел маленькую девочку с факелом в руке, размахивающую им из стороны в сторону. На мгновение Брану показалось, что это его сестра Арья… Какое безумие, ведь он знал, что младшая из его сестер в тысяче лиг отсюда, или вовсе мертва. И всё же она была здесь – тощая, дикая, взлохмаченная, кружащаяся в лохмотьях. Глаза Ходора наполнились слезами, которые сразу же замёрзли.
Всё вывернулось наизнанку и перевернулось вверх ногами, Бран снова оказался в своем теле, наполовину засыпанный снегом. Нависший над ним горящий мертвец казался очень высоким на фоне одетых в белые саваны деревьев. Бран успел увидеть, что этот был голым, и тут ближайшее дерево стряхнуло с себя снег и засыпало его с ног до головы.
Следующим, что он почувствовал, была постель из сосновых иголок, и тёмная каменная крыша над головой. – «Это пещера. Я в пещере». – Во рту всё ещё стоял привкус крови от прокушенного языка, но рядом горел огонь, тепло разливалось по его телу, и он никогда ещё не чувствовал ничего более приятного. Рядом всё деловито обнюхивал Лето, и сидел насквозь промокший Ходор. Мира баюкала Жойена, положив его голову себе на колени. Над ними, сжимая в руках факел, стоял кто-то похожий на Арью.
– Снег, – произнес Бран. – Он упал на меня. Засыпал.
– Спрятал тебя. A я тебя оттуда вытащила, – Мира кивнула на девочку. – Вообще-то спасла нас она. Её факел… Огонь их убивает.
– Огонь жжет их. Он всегда голоден.
Голос был не Арьин, он вообще не мог принадлежать ребенку. Это был женский голос, высокий и нежный, наполненный странной музыкой, не похожей ни на что из того, что он слышал, и печалью, от которой, казалось, готово было разорваться его сердце. Бран сощурился, желая рассмотреть её получше. Это действительно была девочка, но меньше чем Арья ростом, её кожа под плащом из листьев была пятнистой, как у лани. Глаза были необычно большими и влажными, золотисто-зелёными, с узкими, как у кошки, зрачками. – «Ни у кого нет таких глаз». – В её волосах переплелись каштановые, красные и золотые пряди – смесь осенних цветов с вплетёнными в них веточками, лозой и засушенными цветами.
– Кто ты? – спросила Мира Рид.
Бран знал ответ:
– Она дитя. Дитя леса. – Он поежился от удивления ничуть не меньше, чем от холода. Они попали в одну из сказок Старой Нэн.
– Первые Люди называли нас детьми, – произнесла маленькая женщина. – Великаны назвали нас вох-дэк-нэг-грэн, людьми-белками, потому что мы были маленькими, юркими и любили деревья, но мы не белки и не дети. На Истинном Языке наше имя означает «поющие песню земли». Мы пели наши песни уже десять тысяч лет, прежде чем на вашем языке было произнесено первое слово.
– Но сейчас ты говоришь на Всеобщем языке, – сказала Мира.
– Для него. Для малыша Брана. Я родилась во времена драконов, и две сотни лет бродила по миру людей, наблюдая, прислушиваясь и изучая. И могла бы бродить до сих пор, но мои ноги больны, а сердце мое истомилось, поэтому я направила свои стопы домой.
– Две сотни лет? – сказала Мира.
Дитя улыбнулось:
– Люди, вот кто настоящие дети.
– У тебя есть имя? – спросил Бран.
– Только когда я в нём нуждаюсь.
Она махнула факелом в сторону чёрной расщелины в задней стене пещеры: – Нам нужно вниз. Вы должны пойти со мной.
Бран снова задрожал:
– Но следопыт…
– Он не может войти.
– Они убьют его.
– Нет. Они убили его давным-давно. Идем. Внизу теплее, и никто не причинит вам вреда. Он ждет тебя.
– Трёхглазая ворона? – спросила Мира.
– Древовидец.
С этими словами она ушла, так что у них не осталось другого выхода, кроме как пойти следом. Мира помогла Брану забраться обратно в висевшую на спине у Ходора корзину, хотя та была изрядно помятой и мокрой от растаявшего снега. Затем девушка ещё раз подняла своего брата на ноги. Его глаза открылись:
– Что? – произнёс он. – Мира? Где мы?
Увидев костер, он улыбнулся:
– Мне приснился очень странный сон.
Проход был узким, извилистым и таким низким, что вскоре Ходору пришлось пригнуться, но съёжившийся изо всех сил Бран всё равно задевал и ударялся головой о потолок. При каждом ударе, ему в глаза и на волосы сыпалась земля. А один раз он стукнулся лбом о торчащий из стены толстый белый корень, от которого отходили усики, опутанные нитями паутины.
Шелестя плащом из листьев, Дитя Леса шло впереди с факелом в руке, но проход поворачивал так часто, что Бран вскоре потерял её из виду. Теперь единственным освещением им служил свет, отражённый от стен. Пройдя ещё немного, они увидели, что пещера разделяется, но левый проход был чёрен, как смоль, так что даже у Ходора хватило ума последовать за факелом.
Tени двигались так, что казалось, будто двигаются и сами стены. Бран видел больших белых змей, вползающих и выползающих прямо из земли вокруг него, его сердце затрепетало от страха. Он подумал, что они вляпались в гнездо молочных змей или гигантских могильных червей, тихих, бледных и мягких. – «У могильных червей есть зубы».
Ходор тоже испугался.
– Ходор, – захныкал он, не желая идти дальше.
Но когда Дитя Леса остановилась, поджидая отставших, то свет её факела замер, и Бран увидел, что «змеи» оказались всего-навсего корнями, похожими на тот, о который он ударился головой.
