его ослабленный организм не выдержал бы такого. К тому же, сейчас было не время.
– Вы такие милые, – сказал Леон, приблизившись к нам. – Каждый так хочет пожертвовать собой, что не выживет никто. А ты, – он ткнул носком ботинка бок Руди, – лисёныш, с каких пор играешь против своих?
– Пошёл ты! – огрызнулся Руди.
– Ого, у кого прорезался голос! – Леон цокнул языком. – Об этом мы с тобой потом поговорим. Но неужели ты думал, что на меня подействует моё собственное зелье?
Он рассмеялся, как вдруг откуда-то из-под потолка донёсся звучный голос:
– Найди себе соперника по росту, Питибл!
Все разом подняли взгляд и увидели, что на стене, сложив крылья, сидит серебристо-белый вампир.
– Генри! – воскликнула я.
– Конечно, дитя! Как я мог тебя оставить! – воскликнул Генри, спикировав вниз, словно хищная птица, и оказался прямо за спиной у Леона. Одним ударом вампир свалил парня с ног, а сам бросился к дяде Брониславу.
– Бегите, дети! – крикнул нам Генри. – Я вытащу отсюда Бронислава!
– Ну уж нет! – закричал Леон.
Он едва сумел встать – снотворное делало своё дело.
– Ну уж нет!!! – срывающимся голосом повторил Леон.
Всё произошло в одну секунду.
Неведомо как найдя в себе силы, он рванулся вперёд, навалившись всем телом, оттолкнул с дороги Генри, крепко схватил за руку дядю Бронислава. Из кармана халата Леон достал баночку с каким-то порошком и, широко махнув рукой, рассыпал содержимое на полу. Смесь тут же вспыхнула ярким синим огнём. Генри, Руди и я оказались отрезаны от Леона и Бронислава стеной пламени.. Словно лезвие ножа блеснула игла в свете пламени…
– Нет… – я хотела закричать, но не смогла – дыхание у меня перехватило от ужаса и дыма.
Всё кругом замедлилось, и каждая секунда длилась вечность. Сквозь танцующие языки пламени было видно, как разом повалились на пол Леон и Бронислав.
Пустой шприц выкатился из бессильной руки Леона.
Бронислав несколько секунд пролежал неподвижно, а потом его вдруг начала сотрясать крупная дрожь. Преодолевая её, он рывком поднялся на колени, будто какая-то невидимая сила огромной рукой выдернула его. Эта же сила подняла его голову вверх и, вцепившись в горло, медленно приподняла над полом. Бронислав, задыхаясь, безвольно повис в воздухе, словно марионетка, привязанная на верёвочки, и раздался страшный вопль.
Это был крик, такой громкий, что от него зазвенело в ушах, и такой пронзительный, что сердце в ужасе сжалось. Дикая, нечеловеческая боль была в этом крике, и с этим звуком поднялось в воздух, отделившись от лица Бронислава как маска, нечто чернильно-черное и крылатое. Оно ширилось и росло, пока не заполнило собой лабораторию, и оно поглотило всё: свет десятков ламп, синий огонь, людей, сбежавшихся на шум, Леона, Руди, Генри, меня, и даже свой собственный вопль.
Всё покрыла темнота.
– Проснись, дитя, – кто-то толкнул меня в плечо. Открыв глаза, я увидела Генри Патиенса, сребристого вампира, сидящего передо мной на коленях. Кругом полыхал синий огонь.
– Что случилось? – еле выговорила я, мне катастрофически не хватало воздуха. – Где Руди?
– Он выносит из здания людей, – ответил Генри и улыбнулся: – Славный парень, даром что Питибл…
– Надо ему помочь, – сказала я, приподнявшись.
– Ты ему здорово поможешь, если просто останешься в живых. Он уж решил, что ты задохнулась…
– Правда? – дышать и вправду было нечем, моя голова соображала очень плохо, именно поэтому я произносила вслух всё, что думала.
– Да, – кивнул Генри, – он даже заплакал.
Я с жадностью вдохнула холодный ночной воздух и огляделась вокруг.
На земле перед горящими лабораториями лежали люди в опаленных белых халатах. Опустив на землю ещё одного спасённого, Руди прыткой чёрно-рыжей тенью метнулся обратно в синее пламя. Ему помогал Генри. Я хотела было присоединиться к ним, но стоило мне сделать шаг, как ноги подкосились, и я бессильно рухнула на землю. Не без горечи ощущая свою бесполезность, я так и осталась лежать, устремив взгляд в бездонное чернильное небо. Неизвестно, сколько пришлось так лежать, но в памяти начинали болезненно проступать последние события…
– СТОЙ! – раздалось где-то неподалёку.
Я резко поднялась и увидела, что Генри схватил Руди, как раз собирающегося броситься снова в горящие лаборатории, и оттащил в сторону.
И как раз вовремя: что-то прогоревшее с треском разломилось, и потолок коридора, ведущего вниз, грохоча, обвалился вниз. Сноп фиолетовых и белых искр взметнулся до самого неба, слившись со звёздами, и синее, багровеющее пламя, радостно перекинулось на первый этаж замка.
– Надо уходить! – крикнул Генри Патиенс, но Руди, ошалело глядящий на огонь, не слышал ни слова.
– Там мой брат… – едва шевеля пересохшими губами проговорил мальчик
Он бессильно опустил голову, кусая губы.
– Ты сделал всё, что мог, – Генри положил ему руку на плечо.
– Пора уходить, – ещё раз повторил Генри и, бережно подняв с земли какой-то чёрный сверток, прижал его к груди и побежал прочь, крикнув нам с Руди: – Не отставайте!
Не знаю, как хватило сил добраться до замка. На опушке леса Генри расправил крылья и, подхватив нас с Руди, понёс прочь. Я старалась не думать, что он несёт в том чёрном свёртке. Ворота открыл Хьюго, голова которого была перемотана бинтом. Тут же невесть откуда появился всклокоченный Марк Вунд, весь на нервах, и Синтия Вэн, растерянная и тихая, и Барбара Дефенди, единственная, пожалуй, у кого оставалась голова на плечах.
У нас было что обсудить.
Глава 21
Всё иначе
Дверь в башню Бронислава теперь была всё время открыта – некому больше было запереть её изнутри. Гроб, тот самый, который раньше был кроватью, стал служить по назначению.
– Дядя, у нас же нет секретов?
– Да.
– Вы… , эм, вы зачем в гробу вообще спите?
Он посмотрел на меня растерянно, а потом неловко засмеялся:
– А, это… ещё одна из моих странных идей, когда мне было семнадцать.
Он потёр пальцем переносицу и объяснил:
– Я подумал: я же никогда не умру, но однажды я всё-таки погружусь в сон. Спят вампиры традиционно в гробах, потому что так меньше вопросов. Относительно существования во сне моя активная жизнь составит очень маленькую часть. Следовательно, я большую часть жизни и так проведу в гробу, так что мне нужно привыкать к нему уже сейчас.
Это было странное, но не лишённое логики рассуждение.
– И как там?
– Жестковато, – признался дядя, – но привыкаешь. К тому же, он у меня чуть больше по размеру, чем положено, так что я могу даже ворочаться во сне.
Воспоминания. Воспоминания преследовали меня во всех уголках замка. Ведь это был его замок.
– Я не верю, что он умер, – повторяла я.
Я говорила это всем. Барбара не отрицала, но и не соглашалась:
– Мы действительно пока не можем сказать наверняка. Нужно, чтобы его осмотрел врач. Единственный врач, который у нас есть, сейчас не может прийти.
Гарт Вэн. Ну конечно.
– У него на работе очень сложный случай, – растеряно объяснила Синтия. – Но он обещал приехать так быстро, как только со всем разберётся.
Таким
