Я не знала, куда иду. С каждой минутой затея стала казаться все глупее, ночь — темнее, а лесная чаща — опасней. Если Лис решил ложиться спать, не дожидаясь моего возвращения (в дозор-то ему надо было рано заступать), то время до того, как он отправится меня искать, еще было. Но я знала этого прохвоста как все свои котелки для зелий, а это значило только одно: благоверный уже рвет и мечет.
С такими беспокойными мыслями я не сразу заслышала чужое присутствие. Какие-то идиоты неподалеку разожгли костер и горланили что было мочи:
— Ой да я бы, да магинюшку, да родненькую, да с циклопиком, да обнял я бы… — хрипло напевал один. Что все слова известной народной песни он переврал, я уже вообще молчу.
Следом раздался голос более молодой и куда более трезвый:
— Учитель, может, вам уже хватит?
— Какой хватит?! Мы только начали! — Бедняга засуетился. После непродолжительного кряхтенья послышался звон разбитой бутыли, из которого я заключила, что младший все-таки выиграл.
Было ли их только двое или больше, опасны они были или нет, но это были люди, а люди в таких местах куда лучшие союзники, нежели василиски. Сразу я решила не выходить, поэтому засела в кустах и принялась подслушивать и подглядывать, что в темноте получалось не очень. Сидевшие у костра были похожи на большие угловатые тени, из которых в разные стороны торчали клоки непричесаных волос и лоскутья рваной одежды.
Тот, кого назвали учителем, уже сладко похрапывал, обнявшись с толстым щербатым пнем.
Помимо него в кругу сидели еще семеро. Все разного возраста, мужчины, женщины. Разве что детей там не было, а так полный суповой набор. Объединял их, разве что, совершенно запущенный внешний вид, хотя и тут степень запущенности разительно отличалась.
У костра царило такое безудержное веселье, что и подумать было нельзя, что все это действо происходит в самом опасном лесу земель, где регулярно пропадали люди. Причем не какие-нибудь, а маги не робкого десятка.
Из приглушенного отклика их разговоров понять что-либо было трудно, поэтому я решила положиться на судьбу и вылезла из своего убежища.
Если я думала, что на меня сразу обратят внимание, то я сильно ошибалась. Собравшимся было весело и без меня, что еще раз убедило меня в том, что я не нужна никому, даже сумасшедшим лесным незнакомцам.
Последовав советам любимых фильмов, я негромко кашлянула, чтобы привлечь внимание. Когда это не сработало, я нагло подсела в круг между «учителем» и его молодым другом, чей разговор услышала первым.
Среди всех была рыжеволосая женщина средних лет с прекрасным лицом, но только с одной рукой. Сохранившейся конечностью она заплетала маленькие косички сидевшей слева от нее девчушке, на вид чуть младше меня. Не отрываясь от своего занятия, женщина спросила:
— Так ты, выходит, новенькая?
Я не знала, что значит это «новенькая», но на всякий случай кивнула:
— Ну что-то вроде того.
Остальных, казалось, мое присутствие все так же не колыхало. Бросив на меня пару любопытных взглядов, собравшиеся продолжили распевать песни, хлебать наваристый суп и запивать его чем-то явно спиртным.
— А чего это тебя не днем привели? — поинтересовался мужчина с таким длинным и прямым носом, что рыба-пила умерла бы от зависти.
— А должны? — робко поинтересовалась я.
— Да ладно тебе придираться, носач, — обратился к нему тот самый паренек, споривший с учителем.
— Да, бери пример с леворучки: занимайся своими делами, — поддакнул мужчина средних лет с рябой от ожога щекой.
Носач, учитель, леворучка… Что это за компания такая? У них вообще имена нормальные имеются?
В конце концов мне без лишних вопросов выделили тарелку похлебки. От подозрительного спиртного напитка я вежливо отказалась.
Рядом с этими людьми было тепло и приятно. И это было не только потому, что они грелись у костра в эту промозглую ночь. Было в них что-то такое беззаботное, что становилось завидно. Хотелось тоже вот так забыть все свои проблемы и завести песню, перевирая и слова, и мелодию.
— Ну, а теперь прошу на боковую, — объявила леворучка после того, как угли костра медленно начали шипеть.
Я поежилась:
— И вы, что, спите вот так, без огня? А если нечисть…
— Фью-ю-ю… — протянул мужчина с длинным носом, покрутив у виска. — Ты, красавица, назавтра не вспомнишь, холодно тебе было или жарко. Так зачем зазря силы тратить?
В том, что такое можно забыть, я сильно сомневалась, но все же послушно подложила руки под голову и попыталась заснуть.
Происходящее было слишком странным. Эти люди не отвечали ни на какие вопросы и сами немного спрашивали. Им не было интересно ни мое имя, ни откуда я пришла, ни что делаю поздно ночью одна в диком лесу. Оборотнями эти люди точно не были: уж я бы точно узнала. А других тварей, оборачивающихся людьми, я что-то припомнить и не могла.
Не прошло и нескольких минут, как отовсюду раздался заливистый храп, и сопение учителя утонуло в этом море человеческих звуков. Я все лежала и гадала, что сейчас делает Лис. Волнуется ли он, злится ли на меня. Я бы, наверное, разозлилась. Да и как бы я ни хотела помочь, мне не выстоять против этого таинственного существа, похищающего магов.
Из всех собравшихся в лесу одна черноволосая девчушка мне кого-то напоминала. Я как будто видела ее где-то в кино или встретила на улице кого-то очень похожего. Но как я ни напрягала память, вспомнить не выходило.
А утром все мои новые знакомые таинственно исчезли. И только холодные угольки напоминали о том, что все это был не сон.
Глава семнадцатая, в которой все невероятное очевидно
Первым тревожным звоночком оказалось гневное письмо, прикрепленное к лапке голубя-альбиноса, которого не спутаешь ни с кем другим даже в кромешной темноте.
— На мне отслеживающее заклинание, — пробормотала я себе под нос, разворачивая свиток. Злиться или нет, пока не решила. В конце концов, Лис всегда отличался своей гипер-опекой — чего-либо иного от него ожидать было трудно.
Записка гласила:
«Найду — сам убью!»
Относилось ли это к лесному монстру или ко мне лично, я старалась не думать. И если уж Лис даже не удосужился поставить подпись, дело дрянь.
Недолго думая я прихлебнула зелья невидимости. Средство это сомнительное, особенно если действительно хочешь, чтобы тебя не нашли, потому что временами то одна, то другая часть тела все-таки становится видна окружающим. И да, не-люди все равно будут видеть меня так же ясно, как если бы я не пила никакого зелья. Но уж лучше так, чем неожиданно получить по шее от взбешенного мужа-мага.
