Еще мгновение, рывок… и хищница резко подскочила ко мне и схватила зубами за край платья. Послышался звук рвущейся ткани, и на секунду мне в голову пришла мысль, не отрывается ли это одна из моих драгоценных конечностей.
У меня не было ни единого шанса, даже используй я припрятанное зелье. Все-таки мы, мастера зелий, больше тактики и теоретики — нас в самое пекло битвы обычно не бросают как раз по той самой причине, что в полевых условиях наши возможности крайне ограничены. Пока отыщешь нужное зелье (если оно вообще оказалось в собой и если ты добросовестный маг и соблюдаешь систематизацию), враг уже утащит тебя в свою уютную пещерку. Что, собственно, со мной в данный момент и происходило.
В последнюю секунду я умудрилась незаметно выронить флакончик с зельем, даже не откупорив его. Пусть его полезные свойства мне сегодня не помогли, так будет хоть какой-то ориентир, если вдруг кто заявится забирать мои обглоданные косточки. Только, пожалуйста, пусть это будет не Лис.
В пещере оказалось еще темнее, чем я ожидала. Ни одного факела, свечи или даже магического светового камешка. Конечно, ночной кошке они ни к чему, а мне бы вот сейчас пригодились хотя бы для того, чтобы видеть, как я умираю.
Хочу сразу кое-что прояснить, потому что вы уже наверняка подумали, что весь мой поход оказался безрассудным, а жертва — бессмысленной. Да, отчасти оно так и было (или, ядовитые грибы на душу, было правдой на сто процентов), но, знаете, даже в такое страшное мгновение я продолжала верить. В то, что жизнь каждого — это настоящий черно-белый фильм с храбрыми принцами и не менее отважными принцессами. Что иногда, если очень сильно захотеть, можно с легкостью изменить жанр с мелодрамы на комедию. Правда, сейчас я ума не могла приложить, как это сделать.
Послышался легкий утробный рык — это Василина перестала меня тащить и бросила на промерзлую землю. Затем я услышала, как, стуча хвостом, она направляется обратно к выходу из пещеры. Вот так просто? Ну, по крайней мере, я была жива. Пока.
Закашлявшись от пыли и грязи (и как всякие твари вообще могут называть подобные местечки своим домом? наверное, именно поэтому они такие злые), я осторожно принялась ощупывать пространство вокруг себя. У меня было стойкое ощущение, что в этой темноте я была не одна. Не знаю, как я это определила: может, шелест в воздухе уж больно сильно напоминал дыхание, может, это было чутье настоящего мага, а может, это были просто первые галлюцинации.
И хотя я отчаянно надеялась обнаружить рядом с собой кого-нибудь настоящего, то не удержалась и вскрикнула, когда это оказалось правдой. Он живой? Или мертвый? Я несколько раз неуверенно тыкнула находку указательным пальцем, призывая себя поверить, что это человек, а не тушки горгулий, заготовленные для ужина.
— Новенькая, ты что ли? — раздался хриплый голос у меня над ухом.
— Леворучка! — Внутри у меня все перевернулось от облегчения. — Подожди, что ты здесь делаешь? Где остальные?
— Это наш дом, мы здесь живем, — терпеливо объяснила женщина. Жаль, что я сейчас не могла разглядеть ее лица… Меня бы это очень приободрило.
— В оборотничьей берлоге?
— Ну, это уж не мы решали, где нам жить, — заворчал учитель.
— Ага, сами не рады, — присоединился носач.
Я поежилась. Что бы с ними Василина ни сделала, эти люди явно находились под воздействием какого-то заклинания. Причем наложенного явно не новичком с третьей ступени, потому что подчинение воли мы начинаем проходить только в старших классах да и то — довольно поверхностно. И словно бы в подтверждение моих мыслей раздался голос паренька, который накануне уговаривал учителя перестать пить и имя которого я так и не узнала:
— Мы уже чего только не пробовали, но днем отсюда выйти не можем. Подходим к самому входу, а там будто какая невидимая заслонка, как стекло. А вот ночи у нас бывают разные, — продолжал он, — если на дело выходим, то костерок разводим и сидим ждем, пока жертва появится. Только вот уйти даже тогда не получается — ноги сами обратно к пещере несут.
Что за «дела» могут быть у этой банды под предводительством взбесившейся оборотнихи, я не знала и, если честно, не особо горела желанием узнать. Скорее всего, именно так они собственноручно и похищали других магов, не ведая, что творят.
Хотя…
— А что у вас вчера за дело было? — спросила я. Это был один из тех вопросов, ответ на который ты уже знаешь.
— Слушайте, а точно, — всколыхнулся учитель, — никто вчера так и не появился. Выходит, провалили мы вчера дело-то, братцы.
— Не появился? А как же я?
Не то чтобы меня задело, что я не была намеченной жертвой, но все равно, знаете ли, как-то не очень приятно, когда тебя даже за живое существо не считают.
— Тут другое, — начал объяснять кто-то, чьего голоса я еще не слышала, — оборотнихе нужны конкретные люди. Вчера вот должен был маг прийти, а его не было. Маги обычно такой глупый народ — ты их только помани в лес, они сразу прибегут. — И хихикнул.
Ага, как же, прибегут. Вон вас уже тут сколько собралось — и все охотники за приключениями. А сидели бы спокойно себе в деревне, горя не знали. С другой стороны, в маги и не возьмут, если у тебя в крови нет тяги к приключениям.
— И откуда вы все тогда взялись? — Несмотря на дикую боль в левом плече, я умудрилась скрестить на груди руки, чтобы окончательно не продрогнуть. Пещерка эта была, мягко скажем, неотапливаемая.
— А нас привели, — объяснил носач таким тоном, будто это было нечто само собой разумеющееся.
В непроглядной тьме кто-то неожиданно чихнул и принялся активно двигать носом. Какой бы могущественный маг их ни околдовал, об элементарных средствах от простуды он все-таки не позаботился.
Некоторое время все молчали: только и было слышно надоедливое «кап-кап» с каменного потолка. По сравнению с такой темницей и камера в тюремном доме покажется сущим раем.
Меня по-прежнему терзало множество вопросов, однако что-то внутри подсказывало, что ответы на них мне уже ничем не помогут. Ну как, Тина, убедилась в том, что записка была ловушкой? А теперь сиди смирно и готовься к смерти от отмороженных придатков, если от этого вообще умирают.
Только бы Лис не сунулся меня искать! Я, конечно, как могла предусмотрела, чтобы этого не случилось, но, зная этого белобрысого, можно было понять, что он едва ли на это купится.
