— Мелисента, Юстин уже тебя замуж звал?
— Звал.
— В любви признавался?
— Ага.
— А ты?
— А что я? Он принц, я аптекарша. Здоровье дороже.
Он вдруг рассмеялся странным смешком, в котором перемешались недоверие с удовлетворением.
— Ты удивительное создание, Мели. На редкость холодное и циничное, и в то же время фантастически доброе и душевное. Как в тебе все это уживается?
— Не знаю. А в чем ты видишь мою такую потрясающую доброту?
Он отпустил мою руку, затем снова дотронулся до моих пальцев.
— Да хоть в том, как ты со мной поступила. Не бросила, не уничтожила, вытащила и спасла, вернула жизнь, а теперь стараешься вернуть здоровье. А могла поступить совершенно иначе.
— Ой ли?
— У тебя была куча вариантов. Например, найти тело и сжечь его.
Больше делать мне было нечего.
— А дух бы меня преследовал всю оставшуюся жизнь.
— Не факт. Скорее всего, он бы развеялся, ведь это был не настоящий призрак. Он был очень привязан к своей телесности.
— Жаль, что это не пришло мне в голову раньше. Возможно, я бы так и поступила.
— Неправда. Это ты только так говоришь. Ты не сожгла мое тело, не развеяла мой дух, не сдала меня Ригодону, а ведь могла. Большой любви ты ко мне не испытывала, но губить не стала.
Зачем мне было его губить, когда я планировала стрясти с него вознаграждение?
— Мы с тобой договор заключили, ты забыл? Взаимовыгодный.
— Об этом договоре я и хочу с тобой поговорить. Внести в него некоторую правку.
— Я помню. Сама хотела его пересмотреть. Но пока ты во мне так сильно нуждаешься, готова подождать с обсуждением.
— Мели, ты думаешь, впоследствии я перестану в тебе нуждаться?
Я пожала плечами:
— Это естественно. Ты окрепнешь, и тебе не нужна станет сиделка и нянька.
— Мели, разве нуждаться можно только в сиделке или няньке? Сколько времени мы провели с тобою вместе пока я был духом?
Я уже счет времени потеряла. Работаю здесь не сказать чтобы давно, а кажется — всю жизнь.
— Да порядочно.
— Вот видишь. Времени у меня было достаточно, чтобы понять, как ты мне нужна, Мелисента! Такая, какая ты есть: добрая и вредная, ласковая и ворчливая, умная, циничная и одновременно по-детски наивная.
— Не морочь мне голову, Ал.
— Ты мне не веришь. Хочешь, я расскажу, как все было?
Можно подумать, я прямо-таки ничего не знаю.
— Все — это что?
— Все — это все. С того момента, как я осознал себя духом. Это случилось не сразу, пару дней меня как бы не существовало, но потом туман рассеялся и оказалось, что где плоть моя неизвестно. Зато я могу перемещаться по собственной квартире безвозбранно и даже залетать в соседние помещения. Как я потерял тело, вспомнить не удавалось тогда, не могу я этого и сейчас. Зато все остальное я постепенно вспомнил, как раз к тому моменту, как в отдел прислали нового начальника.
Обрадовался, наверное.
— Когда я увидел Ригодона… было бы лицо, меня бы перекосило. Он — последний, кого я хотел видеть на своем месте. Подонок, интригами выбившийся наверх, подлый и низкий тип.
Да, на его фоне ты у нас просто цветочек-одуванчик.
Он как будто подслушал мою мысль:
— Мели, я себя не оправдываю. Но уверяю тебя, если бы все те барышни, за которых ты так радеешь, встретили бы на своем пути не меня, а его, они расстались бы не только с невинностью, но еще и со всеми своими ценностями и сбережениями.
В этом у меня сомнений не было. Ригодон — он такой.
Едва появившись, он вселился в мою квартиру, но не стал раскладывать вещи по шкафам и испытывать кровать на мягкость, а бросился искать мои бумаги. К счастью, они у меня неплохо защищены. Дверцей шкафчика под тягой ему отбило все пальцы, так что потом ногти сошли напрочь, на него все падало и он падал сам: ковер несколько раз выдергивался у него из-под ног.
Ого, какие штуки! Оказывается, я видела далеко не весь репертуар.
— Наконец мне удалось его основательно приложить. Уронить так, что он ударился головой и потерял сознание на несколько часов. После чего Ригодон решил временно прекратить поиски и лечь в постель. Я вспомнил, что духи могут пробираться в сны, и решил попробовать. Сначала получалось плохо, Ригодон просто вскакивал от жуткой головной боли, и все. Но на следующую ночь я ему устроил развлечение. Все ужасы, какие я когда-либо слышал или наблюдал, были к его услугам. При этом мне удалось привязать их к теме поиска моих записей. Что-то вроде: «Что будет с тобой, если ты не отступишься». Утром он встал весь измочаленный и съехал, но вместо себя прислал следующего кандидата.
У меня родился закономерный вопрос:
— Неужели среди них не нашлось ни одного порядочного? Всех их ты целенаправленно выживал. Интересно, почему меня тогда не стал?
— Да они все, не успеют в дверь войти, бросались искать мои записи! Просто мародеры какие-то. Один, не буду говорить кто, так просто сгреб мои книги и попытался вынести. В общем, выйти ему не удалось, да и шишка на затылке была знатная. Твоей приятельнице Мартонии я, как Ригодону, все пальцы отбил. Еще мороками всех пугал. Внедрялся в сны, там тоже будил все их тайные страхи. Так продолжалось декады четыре. Затем все прекратилось, и много месяцев никто мой покой не тревожил. К счастью, духи не требуют еды и питья и могут впадать в состояние, похожее на сон. Это ожидание.
— Чего же ты ждал?
— Не чего, а кого! Я ждал тебя! И дождался.
— Меня?
Я скорчила гримасу: очень в этом сомневаюсь.
— Ну, не тебя конкретно, но кого-то вроде. Того, кому я смог бы довериться.
— И как же ты определил, что я тебе подхожу?
— Элементарно. По поведению. Сначала я увидел милую девушку из очень мне знакомой категории «отличница». Не стал гнать сразу, во-первых, потому что соскучился по людям, а во-вторых, решил посмотреть, может, с ней можно будет договориться. Полагал что, в случае чего, всегда смогу напугать тебя до заикания.
Напугать? Меня? Я осторожная, но не пугливая, это точно.
— До сих пор так думаешь?
— Э, нет, это ты скорее всех до этого самого доведешь, а еще до пупырышков и синих чертей. Но это я теперь знаю, а тогда ты мне понравилась своим поведением. Не бросилась шарить по ящиками и полкам, а стала обживаться. Убралась, навела чистоту, разложила свои вещи… Стало ясно, что ты не грабить меня пришла, а жить и работать. При этом ты делала все так деликатно, не нарушая заведенный мной порядок… Вопреки себе я почувствовал к тебе благодарность. А когда ты попросила разрешения взять из ларя пирожные, то тронула меня до глубины души. Сказал бы «до слез», но какие слезы у духа?!
