Однако первым препятствием для обоза стали не половцы. И даже не разбойники. Первым препятствием стала разлившаяся, бурлящая река, поглотившая и разметавшая деревянную переправу. Марина даже глазам своим не поверила, когда такое увидела. Ведь не весна же! Откуда такой водоразлив? И почему мелкая речка внезапно превратилась в опасный, бурлящий поток, сметающий все на своем пути? Не менее озадаченными казались и Бермята со Ставром. Они отправились на разведку, но ничего утешительного не увидели и окрест. Пути через реку для обоза не было.
— Никак водяной резвится, — предположил Бермята. — Ишь какую силу забрал, погань, уж и в осень балует.
— А с ним можно как-нибудь связаться? — нетерпеливо поинтересовалась Марина. — Может, удастся договориться, и он нас пропустит?
— Да где ж ты барыня видала такое, чтоб с водяным речи вели, да договора заключали?
— Мне Фьяна рассказывала. Она с водяным не только разговаривала, а еще и коня с него стребовала. Ирод до сих пор ей верой и правдой служит.
— Так то ж ведьма! — припечатал Бермята. — А нешто нас эта нечисть станет слушать?
— Ну попробовать-то можно! — возразила Марина. — Может, у водяного как раз сегодня настроение хорошее? Вот только как его на переговоры вызвать?
— Я попробую, — решил Ставр.
Он достал подаренные ему Мариной гусли, снял сапоги, засучил штаны, вошел по колено в воду и ударил по струнам. Казалось, что мелодия вторит водяным брызгам, бурлящим перекатам и шелесту гальки. Буквально через несколько минут поток стих, и над водой показались головы любопытных русалок.
— Вот ведь нечисть осмелела! — не выдержал Бермята. — Как токмо учуяли, что человека поблизости нет, так и озоровать стали. Вон, аж среди бела дня из воды выглядывают, мерзавки хвостатые!
— Тише ты! — шикнула на него Марина. — Не мешай профессионалу. Может, сейчас, Ставр своей игрой и водяного на поверхность выманит.
— А что ж не выманить? Играет гусляр славно…
Водяной действительно оказался не менее любопытным, чем русалки. Речной поток окончательно перестал бурлить и пениться, и над поверхностью успокоившейся воды показалась огромная, облепленная тиной голова. Ставр даже не вздрогнул. Более того, воспользовавшись установившимся затишьем, он запел. Ставр пел о кораблях, белых парусах, парящих над волной чайках… о том, как привольно живется в глубоких водах рыбе, какие там хранятся сокровища и как ревностно охраняет их суровый водяной хозяин. Далее последовали песни о бурях и штормах, о ловцах жемчуга и пиратах, о…
— Барыня, некогда время терять! — оторвал Марину от концерта Бермята. — Пока гусляр водяного развлекает, надобно на тот берег перебираться! Вода спала, по мелководью спокойно перебраться можно.
— А если водяной опомнится в последний момент? — испугалась Марина.
— От песен Ставра? Да быть того не может!
Водяной действительно не видел ничего вокруг. Он бесцеремонно распихал локтями русалок, подплыл к Ставру как можно ближе и устроился на коряге, обеспечив себе место в первом ряду на импровизированном концерте. Да сейчас пушками пали, он не оторвется! Да и Марина не смогла бы оторваться, кабы не Бермята. Так и слушала бы роскошный, бархатный баритон, исполняющий прекрасные песни. И не она одна. Вон, весь обоз замер, люди ближе к берегу подошли.
— Командуй двигаться, только тихо, по одному! — решила Марина, и Бермята, кивнув, понесся исполнять ее приказ.
Люди медленно (словно выведенные из транса) приходили в себя и с неохотой отрывались от неожиданного концерта. Обоз тронулся с места и начал свое движение через реку. Марина на сей раз решила стать замыкающей. Она должна была убедиться, что все люди благополучно переправились, а потом уже двигаться самой. Однако водяной, кажется, был действительно слишком занят Ставром, чтобы замечать, что происходит вокруг. Лошади, телеги и люди постепенно перебирались через реку, выходили на берег и старались отойти от опасной воды как можно дальше. Нет сомнения, что как только Ставр прекратит играть, и водяной опомнится, он разозлиться еще пуще, и река снова разольется. Обоз Марины двинулся последним. Ставр помедлил немного и, не переставая петь, двинулся вслед за ним. Перейдя реку он остановился, но петь не перестал. Гусляр не хуже других понимал, что водяной, осознав, какая добыча от него ускользнула, разъярится и будет мстить. И Ставр хотел дать время обозу отойти на безопасное расстояние. О том, как он сам будет выбираться, гусляр не подумал. Даже коня рядом с собой не оставил. Впрочем, от бурлящей водяной лавины его никакой конь не спас бы. разве что волшебный. Однако таковых в обозе (к сожалению) не наблюдалось.
Впрочем, за Ставра о его безопасности подумала Марина. Как только она оказалась на противоположном берегу, тут же переговорила с Серым. Марина прекрасно помнила, с какой скоростью мог двигаться разговорчивый волк, никакому коню не снилось. Так что Серый вполне мог забрать гусляра и доставить его на безопасную территорию. Волк, не споря, согласился, и Марина осталась ждать. Как Бермята ни уговаривал ее двигаться дальше и не отставать от обоза (дескать, Серый их все равно нагонит), она не двигалась с места. Волнение, которое Марина испытывала при одной только мысли о том, что Ставр подвергается смертельной опасности, не давало ей даже спокойно стоять на месте, а не то что двигаться за обозом. Гусляр просто обязан был спастись! Не зря же она его с того света вытаскивала! Черт! Марина ходила туда обратно мимо колючего кустарника и нервно обрывала кружева с шелкового платка. Разумеется, она пыталась успокоиться, но у нее ничего не получалось. Все ее хладнокровие и умение держать себя в руках неожиданно куда-то испарилось.
— Как ты думаешь, он жив? — посекундно изводила Марина Бермяту одним и тем же вопросом.
— Да что с ним сделается, барыня? — сердился Бермята. — Сколь раз уже гусляр от смерти уходил? Небось, и на этот раз сумеет.
— Да что ж так долго-то?!
И тут (словно в ответ на крик души Марины) из кустов показался Серый. Тело Ставра мешком лежало поперек его хребта.
— Что?! Что случилось? — ужаснулась Марина, кинувшись к гусляру. Бермята стащил тело Ставра на землю и слегка потряс, пытаясь привести в себя.
— Уж и упрямый человек этот гусляр! — пожаловался волк. — Я прибежал за ним, а он от берега уходить не хочет. Да еще песней меня гонит. Дескать, зачем нам вдвоем пропадать? Лучше уж я один сгину. Уж как только я Ставра не уговаривал! Дескать, успеется еще в землю-то лечь. Туда не опоздаешь. А гусляр ни в какую! Сам уж устал, в голос хрипотца забралась, а все стоит, слух водяного услаждает. Пришлось его силком хватать и на себе волочь. Еле успел. Водяной-то, после того, как концерт кончился, так осерчал, что еще больше реку разлил. Ну, а пока я гусляра на себе тащил, видать, помял слегка, — признался Серый.
