– Ничего себе, – повторила Ребекка и уважительно присвистнула. – Знаешь, ты очень сильная и храбрая девочка, если сумела скрыть и свои муки, и сами крылья. А еще, – она оценивающе обошла вокруг меня и сочувственно заглянула в глаза, – признайся, ты ведь мужественно сносила насмешки и презрение других детей?
Я молча кивнула, вспомнив об Ардене, но пока не стала рассказывать о нем Ребекке, ибо не все секреты своего сердца мы готовы раскрывать вот так сразу, даже тем, кто претендует на роль наших друзей.
Девушка внимательно следила за моей реакцией и, кажется, и так обо всем догадалась. Ее высокий лоб прорезала суровая морщинка.
– Ох уж мне эти мужчины! – Алые губы сложились в презрительную гримаску. – Как же сильно они усложняют нашу жизнь. А ведь если разобраться, становится ясно, что мужчина – самое бесполезное создание на земле. Они же не представляют собой ничего ценного: грудь без молока, яйца без скорлупы, мешочек без денег… Да восемьдесят процентов женщин не выходят замуж лишь потому, что из-за кусочка колбасы нет смысла держать дома целую скотину!.. – Она задохнулась от возмущения и замолчала, но мне показалось, что в ее голосе промелькнули нотки застарелого отчаяния и тоски, плохо замаскированные самообманом, уже вошедшим в привычку. – Не сожалей об отсутствующем мужчине, малышка!
Я невольно рассмеялась, очарованная ее вдохновенной речью. Ребекка посветлела лицом и весело затормошила меня, ухватив за плечи:
– Твои крылья – просто чудо! А ты можешь их раскрыть?
– Не знаю. Но надо попробовать… – Я начала осторожно по чуть-чуть расправлять свое бесполезное украшение. – Отойди в сторону…
Лайил послушно отступила на пару шагов и повторно присвистнула от изумления, когда крылья раскрылись до конца.
– Надо же! – Я радостно выдохнула. – Они ничуть не пострадали в перипетиях прошлой ночи, не сломаны и не помяты!
– Ну-ка, повернись ко мне лицом. – Ребекка неодобрительно поджала губы, рассматривая мою худобу, торчащие ребра, ключицы и едва наметившуюся грудь. – Ты совсем тощая, это никуда не годится. Ну да такое горе поправимо. – Ее голос дрогнул от неподдельного участия, и тут же, словно одергивая саму себя, она поспешно сменила тему: – Ты знаешь, они у тебя словно отлиты из серебра…
– Это только так кажется! – Я компактно сложила крылья и вернулась к чрезвычайно важному для меня вопросу: – Ребекка, а как обстоит дело с моим камзолом и штанами? Они, наверное, совсем испорчены?
– Вовсе нет! – Лайил довольно хлопнула себя по ляжкам. – Не знаю, как и где ты умудрилась раздобыть эльфийский наряд, но его ткань обладает чудесными свойствами. Стоило мне встряхнуть твою одежду, как грязь тут же осыпалась с нее, словно сухая труха, даже следа не осталось.
Охранница покопалась в ларе и подала мне мой наряд, выглядевший безупречно чистым.
Я тщательно оделась, приведя себя в приличный вид, и старательно причесалась гребнем, подаренным мне доброй Ребеккой.
– А это что за штука? – На ладони лайил лежал мой стилет. – Откуда у тебя такая роскошная вещь?
– Стилет.
Я потянулась за клинком, но Ребекка отвела руку, испытующе глядя на меня:
– Сама вижу, что это не бантик! – Она профессиональным жестом извлекла клинок из ножен и поднесла к свету камина, после чего подозрительно потрогала изукрашенное рунами лезвие. – Он откован эльфами и стоит уйму денег, даже невзирая на миниатюрные размеры и обманчивую безобидность. И только не ври, что такими клинками вооружены все безродные приютские воспитанники!
– Мне его подарили. – Почему-то очень не хотелось рассказывать кому-либо о встрече с сьерром Никто. – Один хороший знакомый.
– Знакомый, говоришь… – Голос у Ребекки изменился, она пристально смотрела мне в глаза. – Странные же у тебя знакомые. Что ты собираешься делать с этой красивой зубочисткой?
– Как – что? – удивилась я. – С собой носить на всякий случай. Вдруг пристанет кто…
Ребекка продолжала разглядывать меня с непонятной настороженностью, будто пытаясь поникнуть в мои мысли, а потом иронично хмыкнула:
– Лучше бы твой знакомый дал тебе денег на еду. От риелей было бы куда больше толку и пользы, ибо оружие – это детям не игрушка. Ты хоть обращаться-то с ним умеешь?
Я честно помотала головой – дескать, совсем не умею.
– Ну так не годится! – Лайил возмущенным жестом поправила воинский обруч, словно моя неосведомленность задевала ее честь. – На кой он тебе сдался, твой роскошный стилет, если ты не умеешь им пользоваться? – Лайил вернула мне клинок. – Ну да ничего, я тебя научу, но только не сейчас, а ближе к вечеру. – Ребекка неприязненно покосилась на оконные шторы, подсвеченные ярким дневным светом: – Не люблю Сол. Отдохни немного… – Она щедрым жестом снова предложила мне свою кровать.
– А ты? – Я без протестов откинула жесткое покрывало и, стянув сапоги со штанами, заворочалась, устраиваясь поудобнее на животе. После обильной трапезы я ощущала только лень и сытое оцепенение. Прежняя слабость и острая головная боль накатили на меня с новой силой. Хотелось одного – уткнуться носом в подушку и спать, спать, спать…
– А что я? – Лайил философски пожала плечами и подтащила поближе к кровати кресло-качалку диковинного вида. – Вот и дедушкино наследство пригодилось. Я тут покемарю вполглаза. Я редко крепко сплю, непривычно. Жизнь у нас, полукровок, такая, – она заговорщицки подмигнула, – опасная.
Я согласно улыбнулась.
– А ты спи, малышка, ничего не бойся.
Ребекка укутала мои плечи одеялом, а сама с ногами забралась в кресло, похоже намереваясь поразмыслить над тем, какой же странный подарок в моем лице подкинула ей фортуна и как сложится наша дальнейшая судьба. Последнее, что я увидела, перед тем как погрузиться в сон, был ее чеканный профиль, красиво вырисовывающийся на фоне затемненного окна. Я с удовольствием смежила веки и беззвучно возблагодарила бога Шарро за эту загадочную девушку, без сомнения ниспосланную мне именно им, а затем беззаботно заснула, не опасаясь больше ничего и никого на свете…
Я проснулась от холода и боли в затекших локтях. Поленья в камине прогорели полностью, огонь погас, а комната остыла. Судя по сгустившемуся за занавесками полумраку, время приближалось к ночи. Я задумчиво потерла подбородок, потыкала кулаком слежавшуюся подушку и попыталась вспомнить обрывки своего запутанного сна.
Да, без сомнения, мне снился Арден. Он находился в каком-то запертом темном помещении. Возможно, мои ощущения были спровоцированы неприятным покалыванием, волной растекающимся по моим неловко подвернутым рукам, но мне показалось, что Арден тоже испытывает боль от толстой веревки, опутывающей его заломленные за спину запястья. Его мысли блуждали в полусне, постоянно возвращаясь ко мне. Он просил о помощи, в этом я не сомневалась, как не сомневалась и в жгучем безысходном отчаянии, переполняющем сердце юноши. Ближайшее будущее внушало моему любимому лишь страх и отчаяние, правда, он не совсем понимал природу надвигающейся на него опасности…
