Синие глаза смотрели грустно и понимающе. Кончики тонких пальцев почти невесомо скользнули по его лицу, от виска к уголку рта, но ему достаточно было этого легчайшего прикосновения, чтобы почувствовать, насколько холодна её рука. Словно горный ледник, словно свежевыпавший снег… Горло перехватило, и, чтобы скрыть слёзы в голосе, он прижал к губам её маленькую ладонь.
Бледные губы девушки тронула тень призрачной улыбки. Она мягко, но настойчиво высвободила кисть из плена его пальцев. Горько покачала головой.
- Не гонись за миражами, любимый. Цени то, что тебе даровано. Прежней меня больше нет, но взамен пришла новая я. И моё сердце по-прежнему принадлежит одному боевому магу.
- Значит, всё было не зря? - чьи-то чужие слова, чужие чувства - боль, не идущая ни в какое сравнение с той, что сжигала совсем недавно, убивающее душу отчаяние и воскрешающая надежда. Чужие и, в то же время, свои.
- Конечно же, нет. Разве я тебя когда-нибудь обманывала?
- Никогда… Но, тывидела, что с нами будет?
- Всё зависит только от тебя. Ты же знаешь, что я поступлюкак д`олжно.
- Знаю. Ты не могла иначе. И теперь не изменила своему правилу.
- Нам пора уходить, родной. Тебе слишком опасно здесь задерживаться. Я выведу тебя…
- Постой! Один только вопрос… Когда я… очнусь. Я буду…помнить?
- Я не могу ответить на твой вопрос. Но это произойдёт, и жить в неведении осталось совсем недолго. Месяц, полгода - какая разница? Что это за сроки после тех бесконечных лет ожидания?
- Действительно, всё это пустяки… Но - вспомнить, чтобы тут же забыть! Это уже слишком… Я хочузнать!
- А разве ты меня забывал хоть на миг? Твоё знание всегда оставалось с тобой. Но нам давно уже пора прощаться. Тебя ждуттам…
Брызнули снопы ослепительного света, струи, ручьи, потоки, океаны, залив всё вокруг, заключив в нежные объятия, наполнив собой пустоту внутри, потеснив мрак, вольготно поселившийся в душе. 'Явсегдабуду любить тебя, - донёсся затихающий шёпот. - Помни об этом…' 'Я хочу помнить! - кажется, кричал он, или ему только казалось, что он кричит. - Хочу! Но…' Но с каждой секундой уверенность в том, что он никогда и ни за что не забудет открывшуюся перед ним истину, таяла, как снег на солнце, растворялась в сиянии. 'Помнить… Что - помнить?!…'
Демиан пришёл в себя с ощущением ноющей пустоты где-то рядом с сердцем. Рефлексивно прищурился, привычно настраиваясь на ночное зрение. Комната была укрыта уютным одеялом темноты, на всех предметах лежали густые серые тени. Грудь стягивала повязка, не особо уже и нужная - ведьмак чувствовал, что раны уже затянулись, оставив в напоминание и назидание несколько лишних шрамов, чуть выделяющихся на загорелой коже. Обнажённое плечо согревало чьё-то лёгкое дыхание. Марина… Во сне её лицо казалось совсем по-детски беззащитным, и от этого непривычную к подобным ощущениям душу наполнила нежность. Пустота под сердцем беспокойно заворочалась, напоминая о чём-то, слишком смутном и интуитивном, чтобы облечь это нечто в осознанные образы. Глаза закрывались сами собой, организм требовал отдыха. На смену горячечному бреду, отчаянной борьбе за жизнь, пришло исцеляющее забвение, смывающее запредельную усталость.
***
Обнаглевший солнечный лучик нагрел щеку и светил даже сквозь опущенные ресницы. Марина раздосадовано отмахнулась, уткнулась лицом в подушку и… вскочила, словно подброшенная пружиной, стряхнув с себя, как водяные брызги, сладкий дурман сна. За окном разгорался рассвет, во всей своей свежей, неповторимой прелести и сдержанном величии. Тот самый рассвет, самый долгожданный в ее жизни. Вот только сердце бешено колотится, того и гляди, выскочит. Пробьёт для себя отверствие в груди и вылетит на свободу испуганной птицей.
В первую секунду обмершей от страха Марине почудилось, будто кожа Демиана была холодна, как лёд. И лишь потом, до неё дошло, что он просто не пылает больше, будто жарко натопленная печка. Абсолютно нормальная температура здорового человека. Он уже не вскрикивал, не метался по разворошённой постели, не комкал судорожно простыни. Всего лишь глубокий тихий сон, именно то, что и было ему необходимо после всех ночных мучений.
Девушка стрелой вылетела за дверь, отчего-то катастрофически не хватало воздуха для дыхания. Ее встретили шесть пар одинаково встревоженных глаз. Во всех взглядах явственно читался общий на всех вопрос.
- Всё в порядке! Всё хорошо! - собственный голос доносился словно откуда-то издалека, приглушенно, как сквозь плотный и толстый слой ваты. Хотелось рассмеяться, но - не получилось. Заместо смеха - затрудненное, прерывистое дыхание, скорее даже слабые, затухающие попытки протолкнуть в пылающие лёгкие хотя бы ничтожный глоточек кислорода. Мир стремительно выцветал, как старое, на сотый раз перестиранное бельё, картина похожа на ту, когда она была под воздействием успокаивающего взвара. Но ведь сейчас же она не пила никаких лекарств! Тогда откуда всё это? Радостное выражение лиц сменилось на откровенно растерянное, а затем и вовсе испуганное.
Теряя сознание, Марина чувствовала, словно бы в ней исчерпался некий заряд, или же неведомый кукловод безжалостно, единым махом перерезал все управляющие ею ниточки. Да она и представляла себя сейчас тряпичной игрушкой, безвольной, потерявшей всякий контроль над своим телом. Энергии не осталось ни на что, даже на дыхание. Кровь медленно-медленно циркулировала по венам, разгоняемая редкими, судорожными ударами сердца. Затухающими. Кажется, ее кто-то держал на руках, она не была в этом уверена, словно бы уже не состояла из плоти и крови, или душа уже почти покинула свою земную оболочку. Девушку тормошили одновременно несколько пар рук, мужские и женские голоса хором звали ее по имени, но она оказалась неспособна даже попросту приподнять ресницы. И думала лишь о том, что когда-то уже испытывала всё то жуткое и противоестественное, что происходит с ней сейчас. Вот только когда? Но эта загадка была поистине неразрешимой для затухающего сознания. 'Всеблагой Витал! - воскликнул смутно знакомый женский голос. - Да что же это она натворила? И - подскажите мне светлые боги - как ей это удалось?…' А вот дальше уже - тёмная бездонная яма полного беспамятства и бесчувствия.
