кто еще не светится ярко-красным.
Я могла бы многое сказать про ее деспотичное поведение, если бы не лежала плашмя на полу, с закрытыми глазами, пытаясь убедить сердце и легкие, что все в порядке, можно успокоиться и жить дальше. Орион, стоя на коленях рядом, глотал ртом воздух, и рубашка у него насквозь промокла от пота. В английской группе было триста человек.
И все вышли живыми, и никто в процессе даже не остался без руки или ноги, потому что выставить по периметру ребят с самыми прочными щитами было отличной идеей, и новая система предупреждения тоже себя оправдала. Когда я дотащилась до столовой, впихнула в себя обед и восстановила силы настолько, чтобы подумать о перепалке с Лизель, то мрачно осознала, что единственная причина для ссоры – то, что она забрала себе власть, которую никто не желал ей давать. Это была весьма зыбкая почва. По крайней мере, Лизель действовала с пугающей эффективностью и не полагалась на удачу.
Во всяком случае, лишняя энергия, которую я могла потратить на ссору, быстро закончилась. В тот вечер в индийской группе было сто пятьдесят человек – наконец явились ребята из Махараштры. Они по-прежнему сторонились меня, но все-таки они пришли. На следующее утро испанская группа выросла до ста человек. Я искренне благодарила судьбу за то, что китайская группа оставалась немногочисленной; тренировка в составе сорока человек казалась приятной прогулкой по сравнению с остальным ужасом. Становилось все яснее, что без усовершенствований, которые безжалостно внедряла Лизель, мы теряли бы людей десятками.
Честно говоря, это не примиряло меня с ее методами.
– Как ты умудрялась до сих пор притворяться милой и вежливой? – сварливо поинтересовалась я, выходя из столовой в понедельник.
В библиотеке, после тренировки с английской группой, Лизель огласила длиннющий список вещей, которые я делала неправильно или неэффективно, и все это нужно было исправить, и она бдительно наблюдала за мной в процессе, умудрившись преодолеть полосу препятствий без особых проблем. Даже когда прозвенел звонок на обед, Лизель продолжала требовать моего внимания.
Она презрительно фыркнула.
– Казаться милой и вежливой не так уж сложно! Выбираешь в каждой группе цель, выясняешь, какие у человека амбиции, и как минимум трижды в неделю говоришь ему приятное. Если он решит, что ты очень милая, остальные последуют его примеру.
Мне бы в голову не пришло, что на мой вопрос можно ответить. Не исключаю, что Лизель тщательно составляла список комплиментов. Вид у меня, полагаю, был ошалелый, потому что Лизель тут же нахмурилась и резко проговорила:
– Ну или можно четыре года ходить по школе с мрачной рожей, чтоб все думали, что ты несостоявшийся малефицер. Знаешь, насколько проще было бы сейчас, если бы ты дала нам время подготовиться? И у нас бы не было проблем с шанхайским анклавом! Ты лучше будь осторожна. Они слишком долго ждут.
И она пошла к Элфи и остальным лондонцам, стоявшим впереди нас в очереди. Все они подвинулись, чтобы дать ей место позади Элфи, даже Сара и Брендон, хотя они были членами анклава, а Лизель нет.
– Вот зверюга, – бесстрастно сказала я Аадхье и Лю, вставая в очередь.
У обеих залегли под глазами синяки – помимо тренировок в английской группе, Лю вместе с нами занималась и в китайской и каждый раз пыталась распространить действие усиливающего заклинания на максимальное количество людей, а Адхья бегала в индийской группе. Не говоря уж о том, что они сталкивались с Лизель гораздо чаще, чем я, поскольку вся организация лежала на них и Хлое. Я была благодарна подругам за то, что организационные моменты они взяли на себя, а мне предоставили смертельную опасность.
– Лизель выпускается с отличием, – напомнила Аадхья, и я признала, что пугающая безжалостность в данном случае необходимое требование. – Перестань с ней ссориться. Нам нужен ее великолепный мозг. Мы все вымотались. Даже ребята, которые тренируются только в одной группе.
Я сама слишком устала, чтобы обратить на это внимание, но когда Аадхья обвела жестом столовую, я немедленно убедилась, что она права. Все, кто тренировался с нами, сидели, ссутулившись, над своими подносами, и в обычное время это послужило бы приглашением к атаке как минимум для трех злыдней. Чтобы определить уклонистов, достаточно было найти взглядом тех, кто не клевал носом над тарелкой овощного супа. Ребята, которые сегодня тренировались в английской группе, еще ничего не ели – они по очереди дремали на столах.
– Почему мы так выматываемся? – спросила я. – Думаешь, школа тянет из нас ману?
Аадхья и Лю устремили на меня бесстрастный убийственный взгляд, которого в прошлом часто удостаивался Орион.
– На нас нападают чаще, чем раньше, – сказала Лю. – И дело не в том, что злыдней много. Прошлой весной полоса препятствий состояла лишь из десяти отдельных точек. Куча-мала начиналась не раньше июня.
– Ты права, – смущенно сказала я, как будто всего лишь нуждалась в напоминании.
Мы достояли очередь и взяли себе спагетти – пришлось выковыривать красных пиявок, прятавшихся в гуще еды, но мы к этому привыкли – и по порции консервированных персиков в галлюциногенном желтом сиропе, который Хлоя, ожидавшая нас за столом, с легкостью обезвредила бы. К сожалению, последнюю порцию бисквита, к которому полагались персики, забрал парнишка из Венеции: он ловко подцепил бисквит чем-то вроде удочки и выловил его из окружения шипастых личинок. Что еще досаднее – он помедлил, повернулся и предложил угощение мне. Именно так всю дорогу подлизывались к членам анклавов. Аадхья пихнула меня локтем, прежде чем я успела взорваться. Поэтому пришлось сказать – правда, крайне нелюбезным тоном: «Нет, спасибо».
– Нужно об этом подумать, – сказала Аадхья за столом.
Я мрачно ела персики, не в состоянии ими наслаждаться, и не только потому что нейтрализатор яда придал им легкий металлический привкус.
– Что, если школа нарочно усложняет полосу препятствий? Что, если она хочет измотать тебя и Ориона, а потом выбить?
– Ну… – произнесла я, гадая, как бы это сформулировать и не заслужить убийственные взгляды от всех сидевших за столом. Я тоже устала, но не смертельно. После тренировки нужно быть уставшим. Если ты не устал, значит, плохо тренировался. Я устала так, как будто вкалывала целый день, но не настолько, чтобы заснуть над тарелкой супа.
А вот Орион совсем вымотался, и я дважды не позволила ему клюнуть носом в суп. Но это потому, что после отбоя он выходил на охоту за злыднями. Я пыталась убедить Мою Прелесть последить за ним, но она не желала; мышка соглашалась только отправиться со мной,
