Положение ухудшали освобожденные пленники. Им запретили сходить на берег, но никто и не подумал останавливать тех, которые возвращались с лодками, перевозившими на корабли воду и провизию. В итоге помимо сотни с лишним вояк в деревне оказалось в два раза больше гражданских лиц, в плане «пограбить и выпить» настроенных столь же решительно.
Я уже понимал, что припасов, найденных в этой деревеньке, нам не хватит, но, столкнувшись на личном примере с особенностями процесса грабежа, начал сомневаться в уместности идеи продолжить начатое в других населенных пунктах. Уж лучше поголодать на скудном пайке, чем превращать войско в стадо.
Определенно надо что-то менять в этом аспекте армейской дисциплины. Хотя что делать с людьми, для которых грабить побережья — все равно что дышать, причем занятие это обросло нерушимыми вековыми традициями?
Народ с шутками и прибаутками тащил к лодкам остатки невывезенного добра, самые азартные продолжали метаться среди пожаров, пытаясь урвать хоть что-нибудь еще, командиры, срывая глотки, орали во все стороны, созывая тех, кто обыскивал округу в поисках спрятавшихся носительниц юбок. Светило солнце, чирикали птички, на разные голоса горланили песни счастливчики, подогревшиеся деревенской брагой, а то и винцом. Попугай, появившийся непонятно откуда, брякнулся на плечо, дохнул в ухо алкогольным выхлопом и неуверенно пробормотал:
— Малышка, что-то здесь не так. Я чувствую себя лысым ежиком в лисьей норе. А ну-ка выглянем в щелочку, вдруг к сеновалу твой папаша крадется.
— Уверен?
— После твоего дрянного пива и гнилых сосисок я если в чем уверен — так в том, что ближайшее время придется пожить в нужнике.
Зеленый, надо признать, поболтать любит, сыпля заимствованными фразами, но, как правило, все его слова хоть каким-то боком относятся к ситуации, при которой сказаны. Если птиц чувствует себя не в своей тарелке, самое время насторожиться. Ведь это не просто летающий комок перьев, а лучший в этом мире детектор погани.
— Саед!
— Что случилось?!
— Зеленый беспокоится. Возможно, чует погань. Он, правда, когда наклюкается, почти бесполезен, но надо поторопиться.
— От тебя тоже пользы — как от коровы икры, — возмутился птиц и мрачно добавил: — Определенно нам сегодня опять наваляют.
Что он этим хотел сказать, я не успел уточнить. Где-то вдали, едва перекрывая крики мародеров и пьяные песни, послышался непонятный звук. Будто приближается огромная стая шумно машущих крыльями ворон. Нет, скорее такое услышишь, если приложишь ухо к муравейнику. Тоже нет…
Вот! Будто стадо лошадей приближается!
— Тревога! — заорал первым все осознавший Саед. — Заслоны на улицы! Приготовиться к атаке конницы!
Может, мои люди и любят пограбить, да и не всегда дисциплинированны, но одного у них не отнять: в случае опасности бросают все дела и шевелятся быстро. И минуты не прошло, как большая часть бойцов, собранных на берегу, выстроилась в несколько отрядов между избежавшими огня домами. Остальные поспешно укрепляли слабые участки, стаскивая туда телеги и разный хлам. Между ними суетились перепуганные бывшие пленники. Некоторые из них внезапно вспомнили, что им вообще-то было строго приказано находиться на кораблях. Преисполнившись рвения, они бросились к лодкам и начали выбрасывать из них добро, стараясь набиться туда поплотнее. Первая же посудина опрокинулась, едва отойдя от берега, остальным тоже мало что светило. Наводить порядок в этой запаниковавшей толпе было некому — все, кто сохранил соображение, приготовились встречать вражескую атаку.
Кто же мчится сюда, стуча копытами? Ответ я прекрасно знал. Не надо считать врагов глупее себя. Про наше вторжение знают, отряды береговой охраны приведены в полную готовность. А какой род войск лучше всего способен защитить вытянутую линию побережья от нападений? Флот? Не смешите — это сколько потребуется кораблей, чтобы перекрыть все подходы. Хоть один разрыв в их цепи — и враг проникнет, сделает черное дело и уйдет безнаказанно.
Тогда чем работать? Да элементарно: наладить систему связи и держать отряды конницы на подобные случаи. Как только придет известие о высадке пиратов, воины взлетят в седла и помчатся карать морских грабителей.
Сколько их на этом острове? Я не знал. Зато точно понимал, что в лодки за один раз поместится не больше трети собравшихся на берегу людей, и они не успеют даже один рейс выполнить до начала боя. Мы или победим, или все здесь останемся.
Шум все ближе и ближе. Я до боли в глазах вглядываюсь в дорогу, скрывающуюся за холмом. Вот-вот из-за него выметнется конная лавина.
И вот показались первые…
Но нет, ошибка вышла — это не всадники.
Как типичный городской житель, я мало что соображал в сельском хозяйстве вообще и в животноводстве в частности. Понимание того факта, что, допустим, курицы не растут на деревьях, для людей, подобных мне, знание чуть ли не избыточное. И правильно: зачем нам, оторванным от матушки-земли обитателям заасфальтированных мегаполисов, засорять мозги подобным хламом.
О свиньях я знал немногим больше, чем о курах. На деревьях тоже не растут, а живут вроде бы в хлеву. Если не ошибаюсь, это одомашненные дикие кабаны, всеядные, безусловно, хронически грязные, с жирным мясом, запрещенным к употреблению в ряде религий. До какого размера вырастают эти создания, я понятия не имел, но сильно сомневался, что можно встретить особь, дотянувшую до веса в полтонны.[8] Сто — двести, ну, может, чуть больше килограммов — большего я им дать не мог.
Еще доводилось слышать или читать, что в силу своей всеядности животные эти могут быть опасны для человека. Им можно скармливать трупы, случается, хрюшки съедают оставленных без присмотра младенцев.
Свиньи, выскакивающие из-за скрытого холмом поворота дороги, были опасны не только для младенцев. Взрослым тоже следует держаться как можно дальше от таких исполинов. Какие там двести кило — тут попахивает чуть ли не тонной. Отожравшиеся до неприличия серовато-розовые бурдюки, сгустки колышущихся жировых складок, покрытые неряшливыми пучками щетины, тупые рыльца, выступающие из ненормально раздутых щек. Босху следовало рисовать именно их, а не издеваться над человеческими лицами.
Стадо огромных, ненатурально выглядевших тварей — вот кто это, а не свиньи. С последними их роднил лишь характерный визг, который они дружно издали при виде нас.
Саед неожиданно дрожащим голосом произнес:
— Садки! Они открыли садки! Смилуйся над нами, боже!
Народ испуганно загудел, в строю наметились панические движения.
