– Поехали, – вернулся я на дорогу.
Ощущение чужого взгляда исчезло сразу после поворота на Тёплую поляну, до которой мы добрались уже в сумерках. Но меня это не успокоило – наоборот, возникло впечатление, что некто просто решил убедиться, не пройдём ли мы мимо. Ну-ну, заходите в гости, будем рады.
Пройдя по узкой, петляющей меж елей тропинке, на которой лежал доходивший до середины ботинка нетронутый слой снега, я остановился на опушке и внимательно осмотрел идеально круглую поляну, в диаметре достигающую метров тридцати-сорока. Никого. Свежих отпечатков ног нет. Только большая куча мусора, наваленная у деревьев на противоположной стороне, да полузаметённые следы на вытоптанном насте давали понять, что здесь бывают люди.
– Макс, вы идите ставить палатку. – Я сошёл с тропинки и, нагнувшись, подлез под колючие лапы елей, стараясь особо их не задевать.
– А ты что?
– Осмотрюсь пока, – ответил я, кое-как заметая оставшиеся позади следы. Блин, надо было шмотки парням отдать. Теперь поздно. – Как закончите, к сухой сосне подходите.
– Ладно, – кивнул Николай, вышел на поляну и удивлённо воскликнул: – А здесь тепло! Даже пар изо рта не идёт.
– Ага, – поддержал его Макс. – Я тоже думал, что Тёплая поляна – это просто название.
Я кинул лыжи и рюкзаки под деревья, снял с плеча ружьё и начал, внимательно оглядываясь, осторожно пробираться по лесу, стараясь не стряхивать на себя снег, скопившийся на ветвях. Следов чужого присутствия видно не было, и обойдя лес вокруг поляны, я успокоился, вернулся за вещами и отнёс их к сухой сосне, которая, словно мачта парусника, возвышалась над остальными деревьями. Сложив мешки под соседнюю елку, я вытряхнул снег, набившийся в ботинки – мне б мои валенки старые! – и по-пластунски забрался под разлапистую пихту, росшую у самого края поляны. Макс и Коля уже вытащили палатку из чехла и закрепляли её, глубоко вбивая колья в утоптанный снег. Молодцы, место хорошее выбрали – почти в самой середине открытого пространства. Ко мне палатка будет повернута стороной с входным пологом и единственным пластиковым оконцем. Я поудобней устроился в сугробе и положил штуцер перед собой. С поляны меня не разглядеть.
Повозившись ещё минут десять, парни как следует закрепили все шнуры. Макс отошёл к деревьям, зачерпнул нетронутый снег котелком и исчез в палатке. Минуту спустя в оконце замелькал отблеск слабенького огонька. Он что, со склада и горелку взять умудрился? Я что-то не помню, чтобы Илья её в заказ вносил. Николай дождался, пока Макс вылезет наружу и зашнурует полог двери, подхватил рюкзак, а потом они вместе направились к сухой сосне, рядом с которой я устроил себе лежку.
– Эй, Лёд, ты где? – крикнул Макс.
– Здесь, не шуми, – откликнулся я.
– Чего не вылазишь? – нетерпеливо пританцовывая на месте, спросил Николай. – Мы уже чай поставили.
– Чай подождёт, – отрезал я. – Макс, займи позицию напротив дальнего угла палатки. Николай, твоё место между нами. Приготовьте оружие и замаскируйтесь, чтобы с поляны вас видно не было.
– И надолго? – недовольно процедил Ветрицкий.
– Пока не разрешу выйти.
– Может, поедим сначала? – насупился парень.
– Потом поедим. – Обсуждать свои приказы и что-либо объяснять я не собирался. Сам пока ни в чём не уверен. – И не вздумайте стрелять без команды.
– Понятно, – протянул Николай и поплёлся выбирать позицию. Макс догнал его, сунул что-то в руку и пошёл на указанное мной место.
Глядя, как они устраиваются меж деревьев, я пришёл к выводу, что все сделал правильно, велев парням разместиться на этой стороне поляны. Кто бы за нами ни следил, если он захочет незаметно нас навестить, то в любом случае воспользуется единственным нормальным проходом. Никто не станет пробираться через овраги и бурелом, рискуя треском сучьев разбудить всё окрестное зверьё и нас вместе с ним. Тем более лес у дороги так зарос ежовником, что продраться через его заросли, не оставив на колючках куски собственной шкуры, можно только в полном рыцарском доспехе. Для Ветрицкого точно лучшего места не найти: от тропинки до него расстояние наибольшее, и риск, что кто-нибудь услышит шорох его лыжного костюма, минимален. Возможность оставить парня в палатке я даже не рассматривал. Если что-то пойдёт не так, шансов выжить у него там просто-напросто не будет. Парни уже скрылись в лесу, и в сгустившихся сумерках я не смог их различить, хотя примерно представлял, где они схоронились. Вот и замечательно. Остаётся надеяться, что это они так хорошо замаскировались, а не я такой слепошарый.
Говорят, хуже нет, чем ждать и догонять. На мой взгляд, ждать в этой поговорке стоит на первом месте не зря. Когда догоняешь, не до всяких глупых размышлений, которые начинают лезть в голову, стоит устроиться в засаде. А хорошо ли мы замаскировались? А если они пойдут с другой стороны? Что ж так холодно? А может, никто и не придёт? Не дёрнутся ли пацаны раньше времени? А сколько человек будет? Не заснёт ли Макс? Ещё двадцать минут – и в палатку. Не видно ли Николая с поляны? Да что ж так холодно? Долго ещё? Блин, похоже, зря мёрзнем. Что пацанам скажу? Чайку бы горячего. Пять минут и – баста. А увидим ли мы что-нибудь в темноте? А если парней уже сняли? Всё, досчитаю до тысячи – и отбой. Раз, два, три... А если лыжный костюм зашуршит? А это что за гуканье? Сова? ...двести пять, двести шесть, двести семь... Может, у меня паранойя и никто за нами не следил? Не подбирается ли кто-нибудь сзади? А если пройтись до дороги? ...семьсот тридцать семь, семьсот тридцать восемь, семьсот сорок... Холодно-то как, уже ног не чувствую. А...
После таких размышлений нервы натянулись как гитарные струны. Тронь пальцем – зазвенят. Попытался бы вылезти из укрытия Макс или Николай, я бы уже даже обрадовался. Было бы на ком оторваться. Но они продолжали неподвижно лежать под ёлками. Я уже и сам не верил, что кто-нибудь придёт. Последний отпущенный мной срок подходил к концу, когда на той стороне поляны шевельнулась белая тень. Это что за зверь? Меня бросило в пот, а сердце бешено застучало. Тень сделала ещё несколько шагов и из расплывчатого пятна превратилась в фигуру человека в белом маскировочном халате. Маскхалаты! Я аж прикусил губу с досады. У меня же три маскхалата в рюкзаке, а я про них забыл! Теперь главное, чтобы парни глупостей не натворили.
Вскоре из темноты вынырнули ещё две белые фигуры. Их движения, в отличие от перемещений разведчика, сопровождал лёгкий скрип наста. Первый взмахом руки дал им знак замереть, а сам осторожно начал обходить палатку. Несколько бесшумных шагов – и он очутился между оконцем и мной. Сейчас я мог снять разведчика одним выстрелом, но продолжал лежать, наблюдая, как он удаляется по направлению к Николаю. Ещё не время. Этого убить просто, но двое других слишком далеко. Если они залягут, то неизвестно будет, кто кого: на Николая надежды мало, да и Максу до снайпера далеко. И кто сказал, что их всего трое? Я уже молчу про то, что это могут быть простые путники, как и мы, решившие заночевать на поляне. И все их маневры простая – вполне обоснованная, кстати, – предосторожность.
