– Ты чего?! – Стрига, вскакивая, потерял лыжи, но, увязая в глубоком снегу, сделал ещё несколько шагов к промоине. – Его спасать надо!
– Кого спасать? – вздохнул Макс. – Даже пузыри уже не идут.
– Я бы успел!
– Как? Сам бы только под лёд угодил.
– Это всё ты! – развернувшись, заорал Стригунов и ткнул в меня посохом. – Из-за тебя он на болото полез!
– Он сам срезать решил, – спокойно возразил я. Ненавижу оправдываться.
– Ты! Это ты ему разрешил! – не слушая меня, продолжал выть Стригунов.
– Мне что, держать его надо было? – спросил я, вытащил из снега лыжную палку и нащупал пальцем кнопку, при нажатии на которую выскакивал узкий клинок в поллоктя длиной. – Уймись...
– Чего ты, в натуре? – поддержал меня Макс. – Нам тоже тошно, так зачем крайних-то искать?
– Сволочи! Какие же вы сволочи! Ненавижу! – Размазывая слёзы, Стригунов нацепил лыжи и покатился по направлению к Форту. Я его удерживать не стал. Никакой пользы от него в дальнейшем всё равно ждать было нельзя. Сломался. Слишком на своего друга полагался. Пусть с ним теперь в штабе разбираются. Думаю, за дезертирство меньше, чем полугодом штрафбата, он не отделается.
Рейд начинается – зашибись. Только из Форта вышли, а я уже половину отряда растерял. Главное, чтобы оставшиеся не раскисли. Макс молодцом держится, а насчёт Николая ничего определённого сказать нельзя. Плохо я его знаю. Ну, ничего, зато мне известен отличный способ выгнать ненужные мысли из головы. Небольшой марш-бросок. Километров на десять-пятнадцать.
– Макс, давай сюда рюкзак и бери палатку. – Я кое-как пристроил на спине протянутый мне рюкзак и неуклюже покатился по дороге. Ничего, привыкну.
Темп я задал неплохой. До развилки на Волчий лог всё было нормально, но вот потом стало тяжёловато. От топи к этому времени мы уже удалились на приличное расстояние, и рядом с дорогой начали попадаться небольшие берёзовые рощицы. Иногда в них тёмно-зелёными пятнами мелькали невысокие ели. Постепенно лес встал по обеим сторонам дороги единой стеной. Изредка до нас доносился стук дятлов, а меж верхушек деревьев носились серые тени белок. Чем дальше мы удалялись от Форта, тем больше становилось ёлок и тем темнее делался лес. А воздух-то какой! После городского смога лесной воздух казался нектаром.
– Может, отдохнуть остановимся? – выхаркнул воздух и умоляюще посмотрел на меня Макс. Мы остановились на узкой тропе, в которую превратилась дорога после оставшегося позади поворота к старой мельнице. Сквозь густой подлесок солнечные лучи не проникали, и лишь освещённые верхушки сосен да узкая полоска голубого неба давали понять, что до ночи ещё далеко.
– Найдём подходящее место и остановимся. – Я покатился по тропе, но темп сбавил. Пора уже. И пообедаем заодно.
– А чем та поляна не подходит? – ткнул пальцем Макс в глухой строй разлапистых ёлок. – Вон и брёвна уже лежат.
Мы с Николаем остановились, молча переглянулись и уставились на него.
– Ты чего, перегрелся, что ли? – Ветрицкий сплюнул длинную струю слюны себе под ноги и тяжело задышал, опёршись на лыжные палки. – Какая поляна?
– Вы чё в шары долбитесь? – начал горячиться Макс. – Да вон же она!
– Макс, ты обереги взял? – У меня начало зарождаться нехорошее предчувствие, когда меж зелёных лап елок взгляд зацепился за маслянисто поблёскивающие иссиня-чёрные иголки, которые слегка колыхались, несмотря на полное безветрие. Чёрное дерево. Жутко ядовитая дрянь, к тому же обладающая способностью дурманить мозги, насылая ложные видения.
– Взял я, взял, – отмахнулся Макс.
– Ага, и мне дал, – подтвердил Николай.
– Покажи, – попросил я Макса, с облегчением переводя дыхание. Если бы он забыл про обереги, можно было смело возвращаться обратно в Форт – мне мороки не страшны, но парням без амулетов никак.
– Вот. – Он достал из кармана и протянул мне круглую пластиковую коробочку размером с серебряный рубль царской чеканки, только немного толще.
– Макс, твою маму, ты его активировать не догадался? – простонал я.
– А как? – смутился Макс.
– Крышку открой и на шею повесь, – объяснил я.
– А-а-а... Подумаешь, с кем не бывает. – Макс раскрыл коробочку, за шнурок достал медный диск с вычеканенным на нём открытым глазом и, расстегнув ворот полушубка, повесил на шею.
– Ну и как? – спросил Ветрицкий.
– Что как? – отозвался Макс и заметно вздрогнул. – Что за... Я же собственными глазами поляну видел...
– Не верь глазам своим, – усмехнулся я. – Поехали, и присматривайте что-нибудь для стоянки пригодное.
Подходящая поляна обнаружилась метров через двести дальше по тропе. В этом месте опушка леса была шагах в десяти от дороги, и кто-то не поленился срубить пару сосен и сложить на свободном месте стволы так, что на них вполне можно было расположиться. Я скинул вещмешок и рюкзак на снег и с наслаждением выпрямился, хрустнув суставами.
– Коля, займись костром. Я посмотрю, что на обед сготовить.
– Во, блин, я именно эту поляну видел. – Макс рухнул прямо на снег и с блаженным видом закинул руки за голову. Я усмехнулся, открыл вещмешок и начал перебирать продукты.
– Не лежал бы ты на снегу – спину застудишь. – Николай насобирал веток и занялся растопкой костра.
– Я? Да никогда. У меня ж полушубок из шкуры серка, – погладил ладонью рукав полушубка Макс, но тем не менее встал и уселся на бревно.
– Это что за зверь? – Ветрицкий безуспешно щёлкал зажигалкой, пытаясь зажечь щепки. Наконец появился маленький язычок пламени, сухие иголки с лёгким треском вспыхнули, а следом занялись и ветки. Я достал котелок, наполовину наполнил его чистым снегом и, пропустив ветку через дужку, подвесил над костром. Потом забрал второй котелок у Макса и тоже пристроил над огнём. Для чая.
– Хомяк саблезубый, – на полном серьёзе ответил Макс.
– Да ну? – не поверил Николай. – Что-то я о них ничего не слышал.
– Их мало осталось. У Форта всех повывели, а они в основном в развалинах домов норы роют.
– Слышь, юный натуралист, ты чай взял? – окрикнул я Макса.
– Нет. Но зато кофе почти полную банку вытряс.
– И то хлеб. – Я помешал закипевшую воду и высыпал в котелок два пакета горохового супа. Мне больше чай по вкусу, но и от кофе не откажусь.
– Там ещё шоколадные батончики должны быть. По паре на брата. – Макс достал упаковку галетного печенья, вытащил из кармашка рюкзака ложку и придвинулся к костру.
– Обожди, пока сварится, – остановил я его, не обратив внимания на смешок Николая. Шоколад – это хорошо. Плохо только, что в батончике его мало.
