– Серьезный просчет, – согласно прикрыл веки Фальц-Фейн. – Людмила была обязана посвятить вас в подробности, но или не успела, или произошла техническая накладка – письмо или файл вы не получили. Когда господин Гончаров в последний раз разговаривал со мной по телефону – за день до своей смерти, – он выражал глубокое недоумение такой оплошностью… Однако, это не причина для сознательной утери собственной независимости как аргуса и партнерства с Грау.
– Доминик Жоффр Гончарова не убивал, – сказал Славик. – Это информация из проверенного источника.
– Я знаю, – махнул рукой барон. – Он не сторонник насилия. Однако существуют другие силы, находящиеся по одну сторону баррикад с Жоффром, этого достаточно. Вы убеждены, что ваше партнерство необходимо?
– На данном этапе – да.
– Не существует никакого «данного этапа». Утратив свободу принятия решений единожды, вы всю оставшуюся жизнь будете в той или иной степени зависимы от людей, создавших для вас иллюзию безопасности, защиты и сплоченного коллектива. Нет-нет, не беспокойтесь, вас не выгонят и не застрелят – если, конечно, вы не натворите чего-нибудь исключительно гнусного! – аргусы персонал ценный. Но вы всегда останетесь ведомым.
– Поступи я на службу к вам, сложилось бы иначе?
– На службу? Ох, молодой человек, вы меня позабавили от души! Ни я, ни мои компаньоны, не занимаемся наймом и созданием рабочих мест для аргусов! Мы – клуб по интересам, где каждый отвечает сам за себя и по возможности помогает другим, если помощь необходима! Не более.
– В том числе помогаете друг другу в войнах с Грау?
– О каких войнах вы говорите? – барон поморщился. – Оперируете терминологией низкопробной беллетристики, Вячеслав? Частные конфликты обычно улаживаются путем джентльменских соглашений, а более серьезные инциденты редки – их приходится ликвидировать совместными усилиями, никому не нужна огласка… Смерть господина Гончарова относится к последним: убийство аргуса это не шуточки, каждый может оказаться на его месте. Потому я, мсье Жоффр, господин Кински из Вены, глава испанских Грау Альваро Робида и многие другие заинтересованные лица хотят поскорее добраться до истины: кто и зачем это сделал?
– Вы должны знать о предстоящей акции Жоффра. Взаимосвязь?
– Да, разумеется, знаю в общих чертах. Он привлек большие силы и надеется сорвать изрядный куш. Пускай, деньги не играют роли… Идеалист Гончаров собирался помешать? Не думаю, что он сумел бы остановить проект Жоффра – маловато сил и влияния, значит убийство становится бессмысленным. Вероятность одна: Владимир Платонович узнал нечто, о чем не подозревают большинство остальных аргусов, включая меня, мсье Доминика и прочих влиятельных персон… Узнал о третьей силе, не желающей до времени выходить на поверхность.
– Я уже слышал похожую версию, – кивнул Славик. – Третья сила. Кто?
– Это хотели бы выяснить не только мы с вами. Некто хорошо разбирающийся в нашем ремесле и обладающий достаточными амбициями для того, чтобы бросить вызов всем нам. Понимаете, всем. Аргус может погибнуть от банальной случайности здесь или на той стороне, умереть от сердечного приступа, попасть под машину, отравиться несвежими шампиньонами наконец! Но никто из посвященных в наш общий секрет не поднимет руку на… Своих. Нас слишком мало, это во-первых. Во-вторых, некоторые обязательные правила не нарушались и при Гитлере, когда значительная часть западноевропейских Дверей находилась под наблюдением спецгрупп СС и «Анненербе» – субординация и профессиональная этика ведомством Гиммлера и Гейдриха в целом соблюдалась. Они отлично знали, что я присматриваю за тремя Дверьми в Вадуце, Оберсдорфе и Шварцвальде, просили о консультациях, однако не трогали и не настаивали…
– Вы сотрудничали с национал-социалистами? Видел вашу фотографию с рейхсминистром вооружений Альбертом Шпеером.
– Сотрудничал? Чересчур громко сказано. Общался. Как впоследствии с советскими оккупационными властями в Австрии или разведкой союзников. Аргусы стоят над политикой. Что же до господина Шпеера… Мы дружили.
– Просто дружили? – скептически отозвался Славик.
– Конечно, о «простоте» речь не идет. Впрочем, эта давняя история временно, – подчеркиваю, временно, – находится вне вашей сферы интересов.
«В переводе с русского на русский – не твое собачье дело, – подумал Славик. – Обнадеживает слово «временно». Значит, старикан не видит во мне потерянного человека».
– Я скоро умру, – просто сказал Альберт фон Фальц-Фейн. – Девяносто семь лет, возраст давно ставший неприличным. Восемь месяцев в году из двенадцати провожу здесь, в клинике… Я полагал, что передам часть знаний наследнику Люды Кейлин – я любил эту женщину. Однако, вы избрали другой путь и вряд ли с него сойдете. Помните, в жизни всякое случается. Придется туго – приезжайте в Вадуц. Даже если меня не станет, найдете здесь убежище и поддержку.
– У кого?
– Его имя Алоиз фон Лихтенштейн, граф Ритберг. Правящий регент княжества.
– И он тоже? – потрясенно выдавил Славик. – Здешний фюрст?
– Фюрстом является пожилой отец кронпринца, это наследник. Верно, я передал Алоизу Дверь Вадуца, она находится в замке князя. Хватит, семь десятилетий прошло… Я устал. Теперь – идите, сейчас все равно объявится доктор и попросит вас удалиться. Добрый совет на прощание: почаще оглядывайтесь. Времена наступают неспокойные. Неспокойные для нас. Интуиция меня прежде не подводила – это еще одна особенность аргусов. Прощайте, Вячеслав.
– Может быть лучше, до свидания?
– Кому – лучше? Ступайте…
* * *
– Странно. Крайне странно, – нахмурившийся брат Герард воззрился на Славика. – Среди ловчих графа Клермонского нет человека по имени Арман д’Эраль. Редкая гасконская фамилия, а вовсе не французская – иностранцу на слух покажется, что фамилии «Юнусов» или «Джебраилов» русские, хотя на самом деле это неверно. Так же и здесь: француз сразу отличит южан из Лангедока, Наварры или Гаскони. Получается, ваш неожиданный знакомец назвался фальшивым именем – вероятно, дополнительная проверка… Как он выглядел? Опишите в точности.
Известия, доставленные Славиком в Сен-Жан огорошили не только Ивана с братом Герардом, но и всех парижских посредников, к вечеру собравшихся в резиденции Священного Трибунала. Непосредственно на месте событий работали шесть медиаторов, каждый из них был заброшен в историческую реальность многими годами ранее – кроме уже помянутых шевалье де Партене и Герарда Кларенского на встрече присутствовали королевский сержант Гуго де Кастро, торговец книгами Джакомо ди Медиолано, владевшей лавкой неподалеку от Сорбонны, клирик церкви Нотр-Дам де Шанз брат-бенедиктинец Лаврентий Шартрский (на него была возложена ответственность за Дверь в подвале церкви) и представитель купеческого сословия, мэтр Раймон Сент-Арай – богатый торговец шерстью, на этой стороне финансировавший деятельность медиаторов.
